– Майкл, кто это? – спрашивает она своего сегодняшнего спутника – молодого высокого мужчину с серьезным выражением лица и мясистыми блестящими губами.
Он какое-то время смотрит в указанном ею направлении, потом отвечает:
– Карло Буччи.
– А-а-а… – протяжно выдыхает она, и это звучит многозначительно.
Отец часто упоминал имя Карло Буччи по вечерам, когда они ужинали вместе. Не слишком щепетильный человек, даже опасный, старый Анри презирал его.
Но как приятно, что он при этом столь красив.
Сопровождающий Линну молодой человек – друг ее брата. Майкл боготворит ее, любит так страстно, что редко решается даже смотреть на нее, а рот раскрывает только затем, чтобы ответить на обращенный к нему вопрос. Он прерывает начатый было с кем-то разговор и наблюдает за тем, как она кругами приближается к Карло – все ближе, ближе, пока они не оказываются рядом перед безумной вазой – стеклянной колонной в духе Гауди. Ее цена значительно превосходит стоимость гораздо более милых и изящных произведений, выставленных здесь.
– Как это назвать – рококо, дурным вкусом или просто безумно дорогостоящим безобразием, Карло Буччи? – спрашивает она, не глядя на него.
– А я совсем уж было собрался купить ее, Линна де Ну, – отвечает он.
– Вы знаете мое имя?
– Я знаю вас. Поинтересовался, увидев однажды вечером, как вы танцевали.
– Ну и что вы думаете о моем танце?
– Думаю, что вы – еретичка. Вы танцевали для себя самой, больше ни для кого. – Произнося последние слова, он обнимает ее за талию. Медленно, предоставляя Линне достаточно времени, чтобы что-нибудь сказать или оттолкнуть его, увлекает ее сквозь толпу к боковой двери. Открывающийся за ней коридор ведет во дворик позади дома. Тусклый свет, льющийся из окон второго этажа и проникающий сквозь коридор с улицы, где зажжены фонари, отражается от низких облаков – другого света здесь нет.
Линна смеется – восторженно и без тени смущения. Она напоминает девочку, тайком от родителей сбежавшую из дома на свидание с приятелем.
– Вы знаете, кто я… или только мое имя? – спрашивает он.
– И то и другое.
– А еще что?
– То, что говорят о вас люди. Вас действительно интересует их мнение? Но в такой вечер не хочется никого обижать.
Он качает головой.
– Нет, – отвечает он после паузы, хотя она видит его насквозь.
Карло предлагает ей сигарету. Когда он зажигает спичку, она видит сначала его руки с ухоженными ногтями и длинными пальцами, потом – глаза, большие, темные, страстные.
Закуривает сам. Склонившись над парапетом, окружающим дворик, они молчат. В одном из верхних окон женщина жестом подзывает кого-то, кто находится с ней в комнате. Из открытого окна нижнего этажа доносится музыка. Из другого – спор двух женщин, одна почти плачет. Среди этого шума самые примитивные чувства Линны сосредоточены на стоящем рядом мужчине. Она чувствует жар, исходящий от его тела, слышит его дыхание, ощущает аромат одеколона.
Линна затягивается сигаретой, кончик которой ярко разгорается.
– Хотите куда-нибудь пойти? – спрашивает он.
– Назад в зал, – отвечает она и направляется обратно по коридору к свету и гулу людских голосов.
Он идет следом. Потом хватает ее за плечо и разворачивает лицом к себе.
– Чего вы хотите? – спрашивает она, ничуть не удивившись.
– Чтобы вы станцевали для меня так же, как танцевали для тех дикарей, – отвечает он и целует ее, прижимаясь ртом к ее губам так крепко, что она прикусывает себе губу.
Он отпускает ее. Она идет дальше, покачиваясь на высоких каблуках, не оглядываясь, даже когда он окликает ее по имени.
«Карло Буччи», – мысленно произносит она и скептически улыбается.
(Хейли испытывает глубокую и сильную ненависть, но не понимает к чему.)
В зале включены все лампы. После мрака, царящего снаружи, они слепят. Линна на мгновение задерживается в дверях. Майкл подходит к ней. Печаль, которая овладела им, когда он решил, что Линна его покинула, сменяется счастливым блеском в глазах.
– Галерея закрывается. Куда бы вы хотели пойти? – спрашивает он.
Линна оглядывается на дверь. Буччи не видно.
– Куда-нибудь, где можно выпить, потом – домой, – отвечает она.
Он хмурится. Она смеется:
– Майкл, совсем не важно, доставишь ты меня домой пьяной или трезвой. Луи все лето будет усердно трудиться в фирме. У папы работы хватит только на одного молодого специалиста. – Она кладет руки ему на плечи и заставляет смотреть на нее. – Неужели тебе так трудно сопровождать меня туда, куда я хочу? – спрашивает она.
Он краснеет и мямлит нечто, что должно означать: «Нет».
– Тогда пошли.
Подойдя к машине, она задерживается, чтобы стянуть шапочку, потом они медленно едут по ярко освещенным улицам. Из открытых окон таверн вырывается громкая музыка. Улицы запружены туристами, уличными актерами; наркоманы и пьяницы провожают ее машину тупыми взглядами.
Они въезжают на стоянку отеля «Шератон», оставляют машину служащему и устраиваются неподалеку от стойки бара. Джазовое трио играет тихо, чтобы посетители могли разговаривать. Линна молчит, лишь потягивает бурбон с содовой.
Когда она приканчивает второй стакан, приносят дюжину красных роз. Пригубив третий, получает дюжину белых. В букетах – никаких записок. Впрочем, в этом нет необходимости. Майкл обшаривает зал горящими гневом глазами. Линна сидит, словно невозмутимая Снежная королева, и принимает подношения как должное.
– Что, черт возьми, происходит?! – взрывается Майкл.
– Кто-то шутит. Подожди здесь, – говорит она и идет к стойке. – Где он? – спрашивает она обслуживавшую ее официантку.
– Человек, который велел передать вам цветы, вон там. – Официантка указывает на лифт, расположенный позади стойки регистрации.
Черный костюм, дорогие мокасины. Этого человека можно было бы принять за обычного гостя отеля, если б не цветы, которые он держит в руках. Она останавливается напротив и протягивает руку. Он вручает ей визитную карточку Буччи, на обороте которой написан номер комнаты.
Дверь лифта раздвигается. Она входит.
(Оставшись наедине с Линной, Хейли изо всех сил старается понять, о чем та думает, но мысли Линны скучны и рассеянны, нового неожиданного дара Хейли не хватает, чтобы проникнуть в них.
Темнота грозит поглотить их обеих, но Хейли отчаянно сопротивляется и ценой невероятных усилий остается в своем сне.)
Вот открывается дверь. Комната огромная и шикарная. У окна на столике в стиле эпохи королевы Анны – ваза с розами. Рядом – два бокала и запотевшая бутылка вина с полуоткрытой пробкой.
Карло снял пиджак и расстегнул пуговицы рубашки с короткими рукавами. Волосы на его груди – черные и тонкие. Глядя на него, Линна вспоминает его поцелуй, в который было вложено скорее искусство вражды, чем обещание любви.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91