– кричала Сарина, протягивая руку к молчаливой фигуре. – Помогите…
Ее голос стал тише, а мир вокруг потускнел и провалился в черноту.
Она проснулась от странного едкого запаха. Ее начало рвать, и Во держал ее голову над большим фарфоровым тазом, а когда все кончилось, вытер губкой лицо и дал попить холодной воды.
– Это запах мазей, которыми наш врач, Ци Тифан, лечит твои ожоги, – сказал Во, отжимая свежую тряпку и кладя ей на лоб. – Твои ноги, Сарина, сейчас перевязаны, и доктор Ци велел, чтобы ты не вставала с постели до тех пор, пока раны не заживут. – Так что теперь ты сможешь спать, сколько пожелаешь, – игриво закончил он.
Сарина попыталась улыбнуться. Пульсирующая боль в ногах распространялась по всему телу. Даже в голове отдавалась. Она облизнула пересохшие губы и подумала, как бы над ней посмеялся Дженсон: сейчас ее ноги действительно завязаны. Ее рот скривился в горькой улыбке. Она прикрыла глаза, чтобы избавиться от непрошеного видения, но тут перед ней возник другой образ. Она увидела стоящую в дверях Ли, которая с жестоким безразличием наблюдает за ее мучениями.
– Я приготовил тебе чай, Сарина, – донесся до нее голос Во. – Он поможет тебе заснуть.
Она сделала первый глоток и вспомнила, что такой же вкус был у ароматного, пахнущего жасмином чая, который Во давал ей в тот день на складе в Шанхае. Она сделала еще глоток, потом еще, а когда чашка опустела, послушно выпила вторую и со спокойным вздохом легла.
Ее голова покоилась на подушке, но Сарине казалось, что она лежит на пушистом облаке. Боль почти прошла. Она покинула свое тело и воспарила. Воспарила над болью, оставив далеко внизу свое обожженное тело. Даже убаюканный рассудок впал в забытье. Она ничего не весила, ее плоть растворилась, и она могла порхать среди облаков, сама превратившись в облако.
Над ней склонился Во и осторожно поцеловал в губы.
– Ты увидишь самые красивые сны, мой драгоценный цветок, – тихо сказал он и отошел от кровати. – Прости меня, Сарина, но на этот раз выбор за тебя сделал я.
Взяв горшок с опиумным чаем, он вышел из комнаты и тихо закрыл дверь.
Глава 11
Прошло десять дней, прежде чем Ци Тифан позволил Сарине вернуться в летний домик, где девочки с нетерпением ожидали возобновления занятий. Хотя ее ноги все еще были перевязаны, боли она почти не чувствовала. Что действительно причиняло ей боль, так это то, что молодой крестьянин, нечаянно опрокинувший на нее кипяток, получил двадцать ударов плетью. Каждый раз, когда она думала о его наказании, она жалела, что Ли не может вместо него ощутить тех жгучих ударов.
К радости Сарины, в то время, пока она лежала в постели, к ней каждый день полудня забегал повидаться Чен. Вот и теперь ее подопечные спали в летнем домике, а они с Ченом сидели рядом на траве. Чен был явно сильно расстроен. Таким беспомощным она еще никогда его не видела. Это чувствовалось во всем: в натянутой улыбке, в том, как он непривычно сутулился, в нервных движениях рук, обрывавших лепестки розовой азалии. Когда он принялся за второй цветок, Сарина отобрала у него сломанную ветку.
– В чем дело, Чен? – спросила она. – Что случилось?
Он прижал кончики пальцев к вискам, словно для того, чтобы облегчить пульсирующую там боль.
– Чен?
Его лицо исказилось.
– Мой отец… – Его голос дрогнул. – Отец завел разговор о дне моей свадьбы. – Он закрыл глаза, и Сарина увидела, как на его черных ресницах блеснули слезы. – Я в отчаянии, – прошептал он. – Просто в отчаянии. Я не видел Лао Куатай с детства и теперь должен ввести ее в свой дом в качестве жены. Я должен позволить ей молиться на могилах моих предков и лечь с ней в постель. – Он открыл глаза, и слезы медленно покатились по его щекам. – Знаешь, мой друг, в Китае невестка почитается гораздо выше, чем жена. И все потому, что она будет чтить родителей своего мужа и его предков. Она входит в дом мужа и становится мостиком между его предками и потомками. А что касается мостика между ней и мужем, он строится только на ответственности, долге и традициях. А где же тогда любовь? – горестно воскликнул он. – Что станет с любовью?
Он прикрыл лицо руками, и глаза Сарины тоже наполнились слезами.
– Мой бедный Чен, – пробормотала она, – мой несчастный дорогой друг. Хотя я все еще многого не понимаю в вашей жизни, но твое отчаяние мне понятно. – Она подняла его голову и заставила посмотреть себе в глаза. – Послушай меня, – сказала она. – Даже если тебе придется жениться на Лао Куатай, тебе не обязательно расставаться с Мэй. Она может жить в твоем доме и даже носить твоих детей, она…
– Да, в качестве наложницы, – с горечью произнес он, словно выплюнул это слово. – Во многих домах наложница считается не выше прислуги, удовлетворяя потребности главы дома вместо жены. Нет, мой друг, Мэй никогда не станет заменять мне жену, она может быть только настоящей женой.
– А ты когда-нибудь спрашивал Мэй, согласилась бы она стать твоей наложницей?
– Мне не нужно об этом спрашивать. Я знаю, что она ответит, потому что она еще более гордая, чем я.
– А если ты ошибаешься? – упорствовала Сарина. – Что, если она предпочтет жить в твоем доме в качестве наложницы жизни без тебя?
Чен отвернулся, и Сарина не смогла увидеть выражение его лица.
– Ты забыл, что с некоторыми наложницами обращаются совсем не как со слугами. Не все наложницы в таком положении.
– Ах да, – презрительно фыркнул он. – Прекрасная Ли. Она очаровала моего отца и удачно захватила главную роль, оттеснив в тень мою мать. – Он печально покачал головой. – Мэй не Ли, мой друг, и никогда ею не будет. – Он вытер глаза тыльной стороной ладони и медленно поднялся на ноги. Потом несколько минут еще побродил по саду и, вернувшись к Сарине, положил руки ей на плечи.
– Сарина, друг мой, – неуверенно начал он, – могу я попросить тебя об одном одолжении?
Подавив волнение, она с готовностью кивнула.
– Позволь мне каждый день брать ключ от летнего домика.
Сарина ахнула.
– Пожалуйста, мой друг, с каждым днем у нас остается все меньше времени. Если мне вскоре предстоит жениться на женщине, которую я никогда не полюблю, я хотел бы оставить любимую с чем-то большим, чем поцелуй украдкой в темноте. Я хочу любить ее, как только может любить мужчина, и, может быть, воспоминания о мгновениях, проведенных вместе, позволят нам легче переносить пустоту лет, ожидающих нас впереди.
– Но если твой отец узнает…
– Мы будем встречаться по ночам, на часок, не больше, – с горячностью прошептал он, – а ты каждый вечер могла бы оставлять нам ключ. – Оглядевшись в поисках подходящего тайника, он указал на большой покрытый мхом камень около куста розовых азалий, недалеко от того места, где они сидели. – Прячь его здесь, а я каждую ночь буду класть его обратно.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91
Ее голос стал тише, а мир вокруг потускнел и провалился в черноту.
Она проснулась от странного едкого запаха. Ее начало рвать, и Во держал ее голову над большим фарфоровым тазом, а когда все кончилось, вытер губкой лицо и дал попить холодной воды.
– Это запах мазей, которыми наш врач, Ци Тифан, лечит твои ожоги, – сказал Во, отжимая свежую тряпку и кладя ей на лоб. – Твои ноги, Сарина, сейчас перевязаны, и доктор Ци велел, чтобы ты не вставала с постели до тех пор, пока раны не заживут. – Так что теперь ты сможешь спать, сколько пожелаешь, – игриво закончил он.
Сарина попыталась улыбнуться. Пульсирующая боль в ногах распространялась по всему телу. Даже в голове отдавалась. Она облизнула пересохшие губы и подумала, как бы над ней посмеялся Дженсон: сейчас ее ноги действительно завязаны. Ее рот скривился в горькой улыбке. Она прикрыла глаза, чтобы избавиться от непрошеного видения, но тут перед ней возник другой образ. Она увидела стоящую в дверях Ли, которая с жестоким безразличием наблюдает за ее мучениями.
– Я приготовил тебе чай, Сарина, – донесся до нее голос Во. – Он поможет тебе заснуть.
Она сделала первый глоток и вспомнила, что такой же вкус был у ароматного, пахнущего жасмином чая, который Во давал ей в тот день на складе в Шанхае. Она сделала еще глоток, потом еще, а когда чашка опустела, послушно выпила вторую и со спокойным вздохом легла.
Ее голова покоилась на подушке, но Сарине казалось, что она лежит на пушистом облаке. Боль почти прошла. Она покинула свое тело и воспарила. Воспарила над болью, оставив далеко внизу свое обожженное тело. Даже убаюканный рассудок впал в забытье. Она ничего не весила, ее плоть растворилась, и она могла порхать среди облаков, сама превратившись в облако.
Над ней склонился Во и осторожно поцеловал в губы.
– Ты увидишь самые красивые сны, мой драгоценный цветок, – тихо сказал он и отошел от кровати. – Прости меня, Сарина, но на этот раз выбор за тебя сделал я.
Взяв горшок с опиумным чаем, он вышел из комнаты и тихо закрыл дверь.
Глава 11
Прошло десять дней, прежде чем Ци Тифан позволил Сарине вернуться в летний домик, где девочки с нетерпением ожидали возобновления занятий. Хотя ее ноги все еще были перевязаны, боли она почти не чувствовала. Что действительно причиняло ей боль, так это то, что молодой крестьянин, нечаянно опрокинувший на нее кипяток, получил двадцать ударов плетью. Каждый раз, когда она думала о его наказании, она жалела, что Ли не может вместо него ощутить тех жгучих ударов.
К радости Сарины, в то время, пока она лежала в постели, к ней каждый день полудня забегал повидаться Чен. Вот и теперь ее подопечные спали в летнем домике, а они с Ченом сидели рядом на траве. Чен был явно сильно расстроен. Таким беспомощным она еще никогда его не видела. Это чувствовалось во всем: в натянутой улыбке, в том, как он непривычно сутулился, в нервных движениях рук, обрывавших лепестки розовой азалии. Когда он принялся за второй цветок, Сарина отобрала у него сломанную ветку.
– В чем дело, Чен? – спросила она. – Что случилось?
Он прижал кончики пальцев к вискам, словно для того, чтобы облегчить пульсирующую там боль.
– Чен?
Его лицо исказилось.
– Мой отец… – Его голос дрогнул. – Отец завел разговор о дне моей свадьбы. – Он закрыл глаза, и Сарина увидела, как на его черных ресницах блеснули слезы. – Я в отчаянии, – прошептал он. – Просто в отчаянии. Я не видел Лао Куатай с детства и теперь должен ввести ее в свой дом в качестве жены. Я должен позволить ей молиться на могилах моих предков и лечь с ней в постель. – Он открыл глаза, и слезы медленно покатились по его щекам. – Знаешь, мой друг, в Китае невестка почитается гораздо выше, чем жена. И все потому, что она будет чтить родителей своего мужа и его предков. Она входит в дом мужа и становится мостиком между его предками и потомками. А что касается мостика между ней и мужем, он строится только на ответственности, долге и традициях. А где же тогда любовь? – горестно воскликнул он. – Что станет с любовью?
Он прикрыл лицо руками, и глаза Сарины тоже наполнились слезами.
– Мой бедный Чен, – пробормотала она, – мой несчастный дорогой друг. Хотя я все еще многого не понимаю в вашей жизни, но твое отчаяние мне понятно. – Она подняла его голову и заставила посмотреть себе в глаза. – Послушай меня, – сказала она. – Даже если тебе придется жениться на Лао Куатай, тебе не обязательно расставаться с Мэй. Она может жить в твоем доме и даже носить твоих детей, она…
– Да, в качестве наложницы, – с горечью произнес он, словно выплюнул это слово. – Во многих домах наложница считается не выше прислуги, удовлетворяя потребности главы дома вместо жены. Нет, мой друг, Мэй никогда не станет заменять мне жену, она может быть только настоящей женой.
– А ты когда-нибудь спрашивал Мэй, согласилась бы она стать твоей наложницей?
– Мне не нужно об этом спрашивать. Я знаю, что она ответит, потому что она еще более гордая, чем я.
– А если ты ошибаешься? – упорствовала Сарина. – Что, если она предпочтет жить в твоем доме в качестве наложницы жизни без тебя?
Чен отвернулся, и Сарина не смогла увидеть выражение его лица.
– Ты забыл, что с некоторыми наложницами обращаются совсем не как со слугами. Не все наложницы в таком положении.
– Ах да, – презрительно фыркнул он. – Прекрасная Ли. Она очаровала моего отца и удачно захватила главную роль, оттеснив в тень мою мать. – Он печально покачал головой. – Мэй не Ли, мой друг, и никогда ею не будет. – Он вытер глаза тыльной стороной ладони и медленно поднялся на ноги. Потом несколько минут еще побродил по саду и, вернувшись к Сарине, положил руки ей на плечи.
– Сарина, друг мой, – неуверенно начал он, – могу я попросить тебя об одном одолжении?
Подавив волнение, она с готовностью кивнула.
– Позволь мне каждый день брать ключ от летнего домика.
Сарина ахнула.
– Пожалуйста, мой друг, с каждым днем у нас остается все меньше времени. Если мне вскоре предстоит жениться на женщине, которую я никогда не полюблю, я хотел бы оставить любимую с чем-то большим, чем поцелуй украдкой в темноте. Я хочу любить ее, как только может любить мужчина, и, может быть, воспоминания о мгновениях, проведенных вместе, позволят нам легче переносить пустоту лет, ожидающих нас впереди.
– Но если твой отец узнает…
– Мы будем встречаться по ночам, на часок, не больше, – с горячностью прошептал он, – а ты каждый вечер могла бы оставлять нам ключ. – Оглядевшись в поисках подходящего тайника, он указал на большой покрытый мхом камень около куста розовых азалий, недалеко от того места, где они сидели. – Прячь его здесь, а я каждую ночь буду класть его обратно.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91