Он хочет ее.
И она хочет его. Как цветок увядает зимой без солнечного света, ее сердце сжималось при мысли о том, что она никогда больше не увидит его лица и не ощутит магии его прикосновений.
Люсинда села на него верхом, он вошел в нее.
– Люсинда… Любимая…
Слезы брызнули из ее глаз. Любимая. Как долго она ждала этого слова!
– Люсинда!
– Хьюго, – прошептала она.
– А я думал, мне это снится, любимая.
Любимая. На этот раз он произнес это слово, уже проснувшись. Сердце у нее запело. Но тело требовало своего. И они вместе ускорили ритм своего соития, который становился все быстрее, удары – сильнее; казалось, это будет продолжаться вечно. Их тела терлись друг о друга, одной рукой он ласкал по очереди ее груди, ее пальцы теребили его соски, впивались в них ногтями, пока он, в свою очередь, не закричал.
Он принялся ласкать ее грудь, и она застонала от удовольствия.
– О Боже! – воскликнул он, приподнял ее и перевернулся на спину, прорычав: – Моя очередь.
Она обхватила его лицо ладонями, коснулась языком его губ.
– Прими меня всего, – сказал он и вошел в нее. Люсинда, близкая к оргазму, корчилась и извивалась.
Они вместе взлетели на вершину блаженства. После чего Люсинда погрузилась в глубокий сон.
Хьюго не сводил с нее глаз. Он даже зажег свечу, стоявшую у кровати. Хьюго был счастлив, что Люсинда рядом, не хотел думать о том, что это последний раз. Придя к нему этой ночью, она просто отдалила их расставание. «Так тебе и надо, эгоистичный негодяй».
Он ощутил момент, когда она проснулась, хотя она и не открыла глаз. Шея у нее напряглась, дыхание остановилось.
– Что вы здесь делаете? – спросил он.
– Нам нужно поговорить.
– О чем? – спросил Хьюго.
Она отодвинулась. Чем дальше они друг от друга, тем будет легче. Он решил держаться честно и грубо.
– Почему я вам больше не нужна? – Голос ее дрогнул от слез.
– Вы мне лгали. Я терпеть не могу, когда из меня делают дурака.
– Это единственная причина? – с притворным спокойствием спросила Люсинда.
– Да.
– Вы лжете, я слышу это по вашему тону. Позвольте мне высказать предположение. Все было хорошо, когда вырешили сделать предложение вдове, которую могли бы прятать в деревне. – Голос ее дрогнул. – Но теперь, зная, кто я, вы не можете на мне жениться, вам будет стыдно показываться со мной на людях.
Хьюго хотелось заключить ее в объятия, поцелуем стереть слёзы, которые – он знал это и, не глядя – дрожат у нее на ресницах. Но он не шелохнулся.
– Герцог сделал вам прекрасное предложение. С моим не сравнить.
– Герцог ни слова не сказал о том, что любит меня. Я заслуживаю большего.
– Подумайте об этом. Пусть пройдет какое-то время. Она презрительно усмехнулась и погрузилась в молчание. Хьюго почувствовал, что раздавил что-то изящное и ценное, сокрушил железными копытами боевой лошади или растоптал каблуком сапога. Но он не стал просить прощения.
Пропасть между ними становилась все глубже и глубже.
– Вы меня не любите?
– Мужчина и женщина могут желать друг друга до безумия, – сказал он. – Но в любовь я не верю. – Он не смеет верить в нее.
Пропасть становилась все глубже. Он почувствовал это, хотя Люсинда не пошевелилась. Она ускользала от него, но именно этого он и хотел.
– То, что вы описываете, похоть. Любовь непостижима. Желание умереть, чтобы другой жил, – вот что значит любовь.
– Мелодраматический вздор, – пробормотал Хьюго. Он вспомнил, как решительно вел себя несколькими часами раньше, и почувствовал угол совести. Любовь опасное чувство, она заставляет человека страдать, когда он теряет того, кого любит. Он страдал, потеряв мать, страдал, потеряв жену и ребенка, но если что-нибудь случится с Люсиндой, он будет страдать в десять раз сильнее. Трус.
– Где вы находитесь в настоящий момент? – спросил он. – Вы приехали сюда из дома викария? Я отвезу вас обратно.
Она посмотрела на него.
– Я остановилась в Холле. Кэтрин была так любезна, что одолжила мне свою лошадь.
– И вас совершенно не заботит ваша репутация? Вы явились сюда среди ночи.
– Нисколечко.
– Вам пора возвращаться, пока вас не хватились. – Ей пора возвращаться, прежде чем желание взять ее не одержит верх над доводами рассудка. Ее запах, запах их ласк наполнял каждый его вдох, и сознание того, что она находится совсем рядом, воспламеняло в нем кровь, поэтому было очень трудно здраво мыслить. А ему требовались все его умственные способности, чтобы уходить от ответов на ее вопросы.
– Значит, вы не верите в любовь? Вот от таких вопросов.
– Нет, не верю. А если бы и верил, я не тот человек, который вам нужен. Герцог спас сегодня вам жизнь. – Он позволил себе горько улыбнуться, и отвел руку, хотя ему страшно хотелось ощущать тепло ее тела. – Если не ошибаюсь, у него все было под рукой, пока я шел ощупью.
– Должна признаться, – я ошиблась относительно герцога. Отчасти.
– Как ошибаетесь относительно меня. Я вам не пара.
– Вы говорите это потому, что я совершила ошибку в своем суждении о Денби, а стало быть, не способна понять, чего хочу?
– Господи. Вы одна из самых умных женщин из всех, кого я знаю. Среди светских женщин нет такой, которая могла бы пойти своим путем, как это сделали вы.
– Комплименты? Они ничего не значат, Хьюго, если скрывают правду. Вы чего-то недоговариваете.
Ему хотелось послать ее ко всем чертям, закрыть дверь и зализывать раны, которые она наносила ему каждым сказанным словом. Он боялся, что ее удовлетворит только правда. Она уйдет, если узнает, что он на самом деле за человек.
– Вы меня не знаете. Я принадлежу к тому типу людей, которые убегают. Я убежал от отца, бросил свою мать, убежал из Испании. Я трус.
– Все говорят, что вы герой.
– Настоящие герои погибли. А я стою без толку в стороне, в то время как другой человек спасает мою женщину.
– Вашу женщину? – Она села, длинные прямые волосы рассыпались по плечам, обрамляя лицо и смягчая его черты. Бедра прикрывала простыня. Люсинда походила на наяду, встающую из волн.
Недосягаемая богиня.
Совершенно сбивающее с толку видение.
– Вы меня не слушаете. Мне пришла в голову бредовая мысль, что никто не заботится о вашем благосостоянии, что вы могли бы жить здесь со мной в этой старой развалине и быть счастливой. В любой момент бейлиф может оказаться у моих дверей. Вы видели, в каком состоянии находятся счета по хозяйству. Поверьте, это лишь малая часть того плохого, что здесь творится. Как могу я позволить женщине с вашими перспективами жить в такой убогой обстановке? Вам, разумеется, нужно искать что-то получше.
– И вы решили отдать меня герцогу? – спросила Люсинда.
Он стиснул зубы.
– Вы не вещь, и я не могу отдать вас. – Голос у Хьюго дрогнул.
– А ребенок?
Черт бы ее побрал. Она знает все его слабости.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70
И она хочет его. Как цветок увядает зимой без солнечного света, ее сердце сжималось при мысли о том, что она никогда больше не увидит его лица и не ощутит магии его прикосновений.
Люсинда села на него верхом, он вошел в нее.
– Люсинда… Любимая…
Слезы брызнули из ее глаз. Любимая. Как долго она ждала этого слова!
– Люсинда!
– Хьюго, – прошептала она.
– А я думал, мне это снится, любимая.
Любимая. На этот раз он произнес это слово, уже проснувшись. Сердце у нее запело. Но тело требовало своего. И они вместе ускорили ритм своего соития, который становился все быстрее, удары – сильнее; казалось, это будет продолжаться вечно. Их тела терлись друг о друга, одной рукой он ласкал по очереди ее груди, ее пальцы теребили его соски, впивались в них ногтями, пока он, в свою очередь, не закричал.
Он принялся ласкать ее грудь, и она застонала от удовольствия.
– О Боже! – воскликнул он, приподнял ее и перевернулся на спину, прорычав: – Моя очередь.
Она обхватила его лицо ладонями, коснулась языком его губ.
– Прими меня всего, – сказал он и вошел в нее. Люсинда, близкая к оргазму, корчилась и извивалась.
Они вместе взлетели на вершину блаженства. После чего Люсинда погрузилась в глубокий сон.
Хьюго не сводил с нее глаз. Он даже зажег свечу, стоявшую у кровати. Хьюго был счастлив, что Люсинда рядом, не хотел думать о том, что это последний раз. Придя к нему этой ночью, она просто отдалила их расставание. «Так тебе и надо, эгоистичный негодяй».
Он ощутил момент, когда она проснулась, хотя она и не открыла глаз. Шея у нее напряглась, дыхание остановилось.
– Что вы здесь делаете? – спросил он.
– Нам нужно поговорить.
– О чем? – спросил Хьюго.
Она отодвинулась. Чем дальше они друг от друга, тем будет легче. Он решил держаться честно и грубо.
– Почему я вам больше не нужна? – Голос ее дрогнул от слез.
– Вы мне лгали. Я терпеть не могу, когда из меня делают дурака.
– Это единственная причина? – с притворным спокойствием спросила Люсинда.
– Да.
– Вы лжете, я слышу это по вашему тону. Позвольте мне высказать предположение. Все было хорошо, когда вырешили сделать предложение вдове, которую могли бы прятать в деревне. – Голос ее дрогнул. – Но теперь, зная, кто я, вы не можете на мне жениться, вам будет стыдно показываться со мной на людях.
Хьюго хотелось заключить ее в объятия, поцелуем стереть слёзы, которые – он знал это и, не глядя – дрожат у нее на ресницах. Но он не шелохнулся.
– Герцог сделал вам прекрасное предложение. С моим не сравнить.
– Герцог ни слова не сказал о том, что любит меня. Я заслуживаю большего.
– Подумайте об этом. Пусть пройдет какое-то время. Она презрительно усмехнулась и погрузилась в молчание. Хьюго почувствовал, что раздавил что-то изящное и ценное, сокрушил железными копытами боевой лошади или растоптал каблуком сапога. Но он не стал просить прощения.
Пропасть между ними становилась все глубже и глубже.
– Вы меня не любите?
– Мужчина и женщина могут желать друг друга до безумия, – сказал он. – Но в любовь я не верю. – Он не смеет верить в нее.
Пропасть становилась все глубже. Он почувствовал это, хотя Люсинда не пошевелилась. Она ускользала от него, но именно этого он и хотел.
– То, что вы описываете, похоть. Любовь непостижима. Желание умереть, чтобы другой жил, – вот что значит любовь.
– Мелодраматический вздор, – пробормотал Хьюго. Он вспомнил, как решительно вел себя несколькими часами раньше, и почувствовал угол совести. Любовь опасное чувство, она заставляет человека страдать, когда он теряет того, кого любит. Он страдал, потеряв мать, страдал, потеряв жену и ребенка, но если что-нибудь случится с Люсиндой, он будет страдать в десять раз сильнее. Трус.
– Где вы находитесь в настоящий момент? – спросил он. – Вы приехали сюда из дома викария? Я отвезу вас обратно.
Она посмотрела на него.
– Я остановилась в Холле. Кэтрин была так любезна, что одолжила мне свою лошадь.
– И вас совершенно не заботит ваша репутация? Вы явились сюда среди ночи.
– Нисколечко.
– Вам пора возвращаться, пока вас не хватились. – Ей пора возвращаться, прежде чем желание взять ее не одержит верх над доводами рассудка. Ее запах, запах их ласк наполнял каждый его вдох, и сознание того, что она находится совсем рядом, воспламеняло в нем кровь, поэтому было очень трудно здраво мыслить. А ему требовались все его умственные способности, чтобы уходить от ответов на ее вопросы.
– Значит, вы не верите в любовь? Вот от таких вопросов.
– Нет, не верю. А если бы и верил, я не тот человек, который вам нужен. Герцог спас сегодня вам жизнь. – Он позволил себе горько улыбнуться, и отвел руку, хотя ему страшно хотелось ощущать тепло ее тела. – Если не ошибаюсь, у него все было под рукой, пока я шел ощупью.
– Должна признаться, – я ошиблась относительно герцога. Отчасти.
– Как ошибаетесь относительно меня. Я вам не пара.
– Вы говорите это потому, что я совершила ошибку в своем суждении о Денби, а стало быть, не способна понять, чего хочу?
– Господи. Вы одна из самых умных женщин из всех, кого я знаю. Среди светских женщин нет такой, которая могла бы пойти своим путем, как это сделали вы.
– Комплименты? Они ничего не значат, Хьюго, если скрывают правду. Вы чего-то недоговариваете.
Ему хотелось послать ее ко всем чертям, закрыть дверь и зализывать раны, которые она наносила ему каждым сказанным словом. Он боялся, что ее удовлетворит только правда. Она уйдет, если узнает, что он на самом деле за человек.
– Вы меня не знаете. Я принадлежу к тому типу людей, которые убегают. Я убежал от отца, бросил свою мать, убежал из Испании. Я трус.
– Все говорят, что вы герой.
– Настоящие герои погибли. А я стою без толку в стороне, в то время как другой человек спасает мою женщину.
– Вашу женщину? – Она села, длинные прямые волосы рассыпались по плечам, обрамляя лицо и смягчая его черты. Бедра прикрывала простыня. Люсинда походила на наяду, встающую из волн.
Недосягаемая богиня.
Совершенно сбивающее с толку видение.
– Вы меня не слушаете. Мне пришла в голову бредовая мысль, что никто не заботится о вашем благосостоянии, что вы могли бы жить здесь со мной в этой старой развалине и быть счастливой. В любой момент бейлиф может оказаться у моих дверей. Вы видели, в каком состоянии находятся счета по хозяйству. Поверьте, это лишь малая часть того плохого, что здесь творится. Как могу я позволить женщине с вашими перспективами жить в такой убогой обстановке? Вам, разумеется, нужно искать что-то получше.
– И вы решили отдать меня герцогу? – спросила Люсинда.
Он стиснул зубы.
– Вы не вещь, и я не могу отдать вас. – Голос у Хьюго дрогнул.
– А ребенок?
Черт бы ее побрал. Она знает все его слабости.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70