Его отец виноват в том, что не нанял более опытную экономку.
Он похлопал ее по плечу.
– Ничего страшного, миссис Хобб.
– Вы, конечно, захотите найти кого-нибудь на мое место, – сказала старая женщина.
Именно это он и собирался сделать. Но он посмотрел на ее встревоженное лицо, которое после многих лет работы у горячего очага приобрело красный оттенок, и сказал:
– Вовсе нет. Я разберусь, а потом, мы начнем все с нуля.
Слезы ее мгновенно высохли.
– Вы хороший человек, ваше сиятельство. Как и ваша покойная матушка.
И что хорошего получила его мать? – подумал Хьюго. Преждевременную могилу.
Проклятие. Если он не возьмет в свои руки счета по хозяйству, сквозь его пальцы утечет еще больше денег. Им уже привезли угля больше, чем потребуется, а ведь это им не по карману. Уголь свалили за конюшнями, пока освободится место в угольном погребе.
– Ступайте, миссис Хобб, я сам об этом позабочусь.
Старуха вышла, прихрамывая, прижав руку к морщинистому лбу. Ей действительно пора на покой, а это означает, что Хьюго должен обеспечить ее. Но сейчас у него нет средств рассчитаться с ней, нанять и кухарку, и экономку.
Хьюго положил гроссбух перед собой, перевернул его вверх ногами и обнаружил, что некоторые записи тоже сделаны вверх ногами.
Черт побери. В имении миллион дел, требующих его внимания. Необходимо решить, что и когда сажать, нужно найти деньги, чтобы купить семена и скот. Если молодой мистер Браун поймает его на том, что он занимается счетами миссис Хобб, ему, Хьюго, это дорого обойдется.
Боль в бедре скользнула вверх, добралась до зубов. Он помассировал ногу, пытаясь не думать о графине с бренди, который стоял рядом. Хьюго устремил взгляд на клочок синего неба, видневшегося в маленьком кусочке окна, не затянутом плющом. Нужно выйти из четырех стен, они давят на него. Чтобы иметь ясную голову, он должен двигаться, ощущать ветер на лице. Он поедет верхом посмотреть, каков травостой на верхних лугах, выяснит, можно ли уже косить, а потом снова примется за эти дурацкие счета.
Когда Хьюго галопом возвращался домой через лес Брекли, теплые лесные запахи напомнили ему о лучших днях – днях, которые он провел в Испании.
Деревья внезапно кончились, и открылась луговина. Ему показалось, что его привело сюда некое шестое чувство. Вздор. Но он придержал Грифа и поехал шагом.
На дальнем конце луговины, уютно расположившись среди орешин, лицом к аллее, стоял вдовий дом, недавно переименованный в Брайарз. Живописное великолепное разноцветье наполняло цветочные клумбы за низкой изгородью из бирючины. Увидев статную женщину в соломенной шляпе и сером платье с высоким вырезом, идущую по дорожке к задним воротам, он втянул в себя воздух. Миссис Грэм.
Она остановилась и посмотрела на него из-за изгороди. Взгляд у нее был холодный и оценивающий.
Почему бы ей и не смотреть на него? Верхом на Грифе он был заметен не меньше, чем движущийся монумент. Он прикоснулся хлыстом к шляпе и направил жеребца ближе к изгороди.
– Добрый день, миссис Грэм.
Маленькое личико выглянуло из-за ее юбок – ее дочка, которую он напугал до полусмерти в день их первой встречи. Хьюго нахмурился, и личико исчезло.
– Добрый день, милорд. – Миссис Грэм слегка присела в реверансе. И снова его поразила царственная грация ее движений.
– Прекрасный день, – проговорил он. Косноязычный болван. Не мог сказать ничего пооригинальнее.
– Замечательный, – отозвалась она с беглой улыбкой, которую Хьюго и не заметил бы, не вглядывайся он в ее лицо. – В это время года лучше всего находиться на воздухе.
На сем тема погоды была исчерпана. Что дальше?
Они смотрели друг на друга, стоя над пропастью, через которую перекинут мост из щебета птиц и шелеста ветерка в соседнем лесу. Кожа миссис Грэм была до того прозрачна, что к ней хотелось прикоснуться. Он видел ее шею, мягкую линию покатых плеч, спускающуюся к пышным грудям; кровь его бурлила. Простая шляпа с черными лентами и платье вдовьего цвета не могли скрыть ее роскошного тела, и это тело словно было создано для того, чтобы всех держать на расстоянии. Хьюго это казалось очаровательным, возбуждающим, почти что… непорочным. Он ощутил возбуждение в причинном месте. Проклятие.
Гриф заржал.
Что это с ним? У Хьюго уже давно не было женщины, много месяцев, но он не юнец и должен сдерживать свои порывы. С тех пор как умерла его бедная, застигнутая тьмой жена, Хьюго считал, что на свете нет женщины, которая способна его увлечь. Две смерти на его совести – больше чем достаточно.
Девочка выскочила вперед и протянула руки, сказав:
– Оп!
Гриф выкатил глаза.
– Тихо, – сказал Хьюго лошади.
Миссис Грэм схватила ребенка и прижала к себе.
– Прошу прощения, милорд. Нет, София, нельзя.
– Оп! – повторила девочка, помахав ручками.
– Чего она хочет? – спросил Хьюго, натягивая удила. Миссис Грэм широко улыбнулась:
– Альберт Фарроу сажает ее на Старину Боба всякий раз, когда она приходит на конюшню. – Улыбка сбежала с лица миссис Грэм. – Нет-нет, она не часто туда ходит.
Хьюго сжал кулаки. Жеребец отскочил в сторону. Хьюго спешился, прежде чем лошадь успела набедокурить.
– Вы куда-то идете? – Очередной дурацкий вопрос.
– К викарию пить чай. Уже опаздываю. – Она взяла ребенка на руки.
– Позвольте мне проводить вас. Даже днем женщине опасно идти одной через лес.
– Мистер Браун уверял меня, что этот короткий путь к деревне совершенно безопасен.
Чего еще ждать от Брауна.
– Никогда не знаешь, что может случиться. – Хьюго пошел рядом с ней.
– Возможно, вы правы. Неожиданно появится всадник, который скачет сломя голову.
Он улыбнулся, заметив, что миссис Грэм слегка покраснела.
– Это уж точно. Поэтому счел своим долгом проводить вас.
Они пошли по тенистой дорожке, вьющейся между деревьями. Где-то под бледно-зеленым пологом тихо ворковал голубь. Пел дрозд. С жужжанием пролетела пчела. С некоторым удивлением Хьюго обнаружил, что пребывает в умиротворенном настроении. Или он, наконец, признал Грейндж своим домом, несмотря на юношеские заявления о том, что здесь ему все ненавистно? Или то было спокойствие, вызванное присутствием этой женщины? Ни одно из этих объяснений не казалось ему правдоподобным.
– А какова цель вашего визита к викарию? – поинтересовался Хьюго.
– Собрание в связи с устройством деревенского праздника.
Ее низкий глубокий голос проник ему глубоко в душу.
– Что ж, цель благородная, – сказал Хьюго.
На обращенной к нему щеке цвета словной кости расцвели розы. Миссис Грэм опустила голову, и поля ее шляпы скрыли от него ее профиль.
В воздухе пахло зеленью, новой жизнью, все это смешивалось с исходившим от нее; запахом лаванды и женщины – запах, который ни с чем не спутаешь.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70
Он похлопал ее по плечу.
– Ничего страшного, миссис Хобб.
– Вы, конечно, захотите найти кого-нибудь на мое место, – сказала старая женщина.
Именно это он и собирался сделать. Но он посмотрел на ее встревоженное лицо, которое после многих лет работы у горячего очага приобрело красный оттенок, и сказал:
– Вовсе нет. Я разберусь, а потом, мы начнем все с нуля.
Слезы ее мгновенно высохли.
– Вы хороший человек, ваше сиятельство. Как и ваша покойная матушка.
И что хорошего получила его мать? – подумал Хьюго. Преждевременную могилу.
Проклятие. Если он не возьмет в свои руки счета по хозяйству, сквозь его пальцы утечет еще больше денег. Им уже привезли угля больше, чем потребуется, а ведь это им не по карману. Уголь свалили за конюшнями, пока освободится место в угольном погребе.
– Ступайте, миссис Хобб, я сам об этом позабочусь.
Старуха вышла, прихрамывая, прижав руку к морщинистому лбу. Ей действительно пора на покой, а это означает, что Хьюго должен обеспечить ее. Но сейчас у него нет средств рассчитаться с ней, нанять и кухарку, и экономку.
Хьюго положил гроссбух перед собой, перевернул его вверх ногами и обнаружил, что некоторые записи тоже сделаны вверх ногами.
Черт побери. В имении миллион дел, требующих его внимания. Необходимо решить, что и когда сажать, нужно найти деньги, чтобы купить семена и скот. Если молодой мистер Браун поймает его на том, что он занимается счетами миссис Хобб, ему, Хьюго, это дорого обойдется.
Боль в бедре скользнула вверх, добралась до зубов. Он помассировал ногу, пытаясь не думать о графине с бренди, который стоял рядом. Хьюго устремил взгляд на клочок синего неба, видневшегося в маленьком кусочке окна, не затянутом плющом. Нужно выйти из четырех стен, они давят на него. Чтобы иметь ясную голову, он должен двигаться, ощущать ветер на лице. Он поедет верхом посмотреть, каков травостой на верхних лугах, выяснит, можно ли уже косить, а потом снова примется за эти дурацкие счета.
Когда Хьюго галопом возвращался домой через лес Брекли, теплые лесные запахи напомнили ему о лучших днях – днях, которые он провел в Испании.
Деревья внезапно кончились, и открылась луговина. Ему показалось, что его привело сюда некое шестое чувство. Вздор. Но он придержал Грифа и поехал шагом.
На дальнем конце луговины, уютно расположившись среди орешин, лицом к аллее, стоял вдовий дом, недавно переименованный в Брайарз. Живописное великолепное разноцветье наполняло цветочные клумбы за низкой изгородью из бирючины. Увидев статную женщину в соломенной шляпе и сером платье с высоким вырезом, идущую по дорожке к задним воротам, он втянул в себя воздух. Миссис Грэм.
Она остановилась и посмотрела на него из-за изгороди. Взгляд у нее был холодный и оценивающий.
Почему бы ей и не смотреть на него? Верхом на Грифе он был заметен не меньше, чем движущийся монумент. Он прикоснулся хлыстом к шляпе и направил жеребца ближе к изгороди.
– Добрый день, миссис Грэм.
Маленькое личико выглянуло из-за ее юбок – ее дочка, которую он напугал до полусмерти в день их первой встречи. Хьюго нахмурился, и личико исчезло.
– Добрый день, милорд. – Миссис Грэм слегка присела в реверансе. И снова его поразила царственная грация ее движений.
– Прекрасный день, – проговорил он. Косноязычный болван. Не мог сказать ничего пооригинальнее.
– Замечательный, – отозвалась она с беглой улыбкой, которую Хьюго и не заметил бы, не вглядывайся он в ее лицо. – В это время года лучше всего находиться на воздухе.
На сем тема погоды была исчерпана. Что дальше?
Они смотрели друг на друга, стоя над пропастью, через которую перекинут мост из щебета птиц и шелеста ветерка в соседнем лесу. Кожа миссис Грэм была до того прозрачна, что к ней хотелось прикоснуться. Он видел ее шею, мягкую линию покатых плеч, спускающуюся к пышным грудям; кровь его бурлила. Простая шляпа с черными лентами и платье вдовьего цвета не могли скрыть ее роскошного тела, и это тело словно было создано для того, чтобы всех держать на расстоянии. Хьюго это казалось очаровательным, возбуждающим, почти что… непорочным. Он ощутил возбуждение в причинном месте. Проклятие.
Гриф заржал.
Что это с ним? У Хьюго уже давно не было женщины, много месяцев, но он не юнец и должен сдерживать свои порывы. С тех пор как умерла его бедная, застигнутая тьмой жена, Хьюго считал, что на свете нет женщины, которая способна его увлечь. Две смерти на его совести – больше чем достаточно.
Девочка выскочила вперед и протянула руки, сказав:
– Оп!
Гриф выкатил глаза.
– Тихо, – сказал Хьюго лошади.
Миссис Грэм схватила ребенка и прижала к себе.
– Прошу прощения, милорд. Нет, София, нельзя.
– Оп! – повторила девочка, помахав ручками.
– Чего она хочет? – спросил Хьюго, натягивая удила. Миссис Грэм широко улыбнулась:
– Альберт Фарроу сажает ее на Старину Боба всякий раз, когда она приходит на конюшню. – Улыбка сбежала с лица миссис Грэм. – Нет-нет, она не часто туда ходит.
Хьюго сжал кулаки. Жеребец отскочил в сторону. Хьюго спешился, прежде чем лошадь успела набедокурить.
– Вы куда-то идете? – Очередной дурацкий вопрос.
– К викарию пить чай. Уже опаздываю. – Она взяла ребенка на руки.
– Позвольте мне проводить вас. Даже днем женщине опасно идти одной через лес.
– Мистер Браун уверял меня, что этот короткий путь к деревне совершенно безопасен.
Чего еще ждать от Брауна.
– Никогда не знаешь, что может случиться. – Хьюго пошел рядом с ней.
– Возможно, вы правы. Неожиданно появится всадник, который скачет сломя голову.
Он улыбнулся, заметив, что миссис Грэм слегка покраснела.
– Это уж точно. Поэтому счел своим долгом проводить вас.
Они пошли по тенистой дорожке, вьющейся между деревьями. Где-то под бледно-зеленым пологом тихо ворковал голубь. Пел дрозд. С жужжанием пролетела пчела. С некоторым удивлением Хьюго обнаружил, что пребывает в умиротворенном настроении. Или он, наконец, признал Грейндж своим домом, несмотря на юношеские заявления о том, что здесь ему все ненавистно? Или то было спокойствие, вызванное присутствием этой женщины? Ни одно из этих объяснений не казалось ему правдоподобным.
– А какова цель вашего визита к викарию? – поинтересовался Хьюго.
– Собрание в связи с устройством деревенского праздника.
Ее низкий глубокий голос проник ему глубоко в душу.
– Что ж, цель благородная, – сказал Хьюго.
На обращенной к нему щеке цвета словной кости расцвели розы. Миссис Грэм опустила голову, и поля ее шляпы скрыли от него ее профиль.
В воздухе пахло зеленью, новой жизнью, все это смешивалось с исходившим от нее; запахом лаванды и женщины – запах, который ни с чем не спутаешь.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70