Сейчас мне кажется, будто я смотрю кино. Помню, был прохладный денек, я все еще в Бостоне, откладывал путешествие до Александрии, но мысль о том, что совершается ужасное преступление и я один могу что-то сделать, сверлила мне мозги. Речь не о старых преступлениях, которые я пытался раскрыть. Нет, кое-что происходило в те самые дни и под самым моим носом: девушку принуждали выйти замуж ради отцовского положения в обществе и тем самым убивали ее душу. Отца и дочь ввел в заблуждение английский извращенец. Я сходил с ума, пытаясь уяснить, что мне известно, что я подозреваю, что я должен рассказать и о чем должен молчать, как защитить ее, как завоевать ее – или сделать и то и другое сразу.
На улице – холодрыга, я хочу ее повидать, иду к ней домой. Дома – Финнеран, он мне открывает и думает, само собой, что я пришел к нему (он-то не в курсе, что я за ней увиваюсь). Я не знаю, как ему все объяснить, и мы идем в его кабинет, говорим про Трилипуша. Я рассказываю ему больше, чем хотел, – обстоятельства изменились, до того, как я открыл рот, Финнеран уже был настроен подозрительно.
Два дня назад, говорит Финнеран, он получил от Трилипуша весточку: тот застрял в Каире, путешествие к гробнице отложено, в последний момент помешали бюрократические проволочки. Трилипуш желает, чтобы компаньоны перевели деньги в Каир, а не в город поблизости от места раскопок. Лады, думает Финнеран, что в лоб, что по лбу, готов подчиниться. Но тут, в тот самый прохладный денек, к Финнерану заявляется гарвардский профессор Тербруган, и не просто так, а (голландцы мстительны!) сообщить, мол, только что телеграфом получено подтверждение из Оксфорда – никакой Трилипуш там не учился, и коли Финнеран хочет знать его, Тербругана, мнение, то вот оно: экспедиция обречена, Трилипуш найдет обещанное своим покровителям «с нулевой вероятностью».
– Он так и сказал, Гарри. Об-ре-че-на. – Финнеран делает хорошую мину, но сигара у него во рту перекатывается туда-сюда слишком уж быстро. Он спрашивает, знаю ли я о «слухах про Оксфорд». Тербруган не сказал, что это я помог ему найти эту информацию (а я сразу напомнил себе, что могу теперь выставить ему счет за оказанные услуги). Правды я не стыдился.
– Да, у меня было такое подозрение, – говорю я Финнерану.
– Господи Исусе, танцующий на кресте! – вопит он, и сигара падает на стол. – А какие еще у вас есть подозрения? Для чего я вас нанял? Чтобы выслушивать всякое от профессоров?..
Понятно, отчего Финнеран разволновался: на кону стояли его деньги, его дочь, деньги его друзей, не исключено, что он публично пособил мошеннику. Хорошо, что плохие новости принес кто-то другой, для меня ставки были слишком высоки. Еще стало ясно, что обдумывание и редактирование моего «окончательного» рапорта по Трилипушевой биографии (тот давно закончен и лежит в моем гостиничном номере с первой ночи в Бостоне) займет еще несколько дней. Моя ситуация только усложнилась.
– Посмотрим, Финнеран, – сказал я. – Не будем делать поспешных выводов. Бумаги могут врать.
– А если не врут? А как же чувства бедняжки Маргарет? – стонет он жалостно после секундной паузы, справившись с паникой. – Она его любит, Феррелл, вы же знаете. Оксфорд Оксфордом, но не становиться же мне между ними! – Другими словами, я мог по-прежнему качать из него денежки.
– Где сейчас ваша дочь? – спрашиваю я. Клянусь вам, Мэйси, этот большой человек смотрит на меня так, будто вот-вот распустит нюни, прямо как девчонка. Отводит взгляд, встает, поворачивается ко мне спиной, теребит занавеску.
– Вы хотите мне что-то сказать? Я, между прочим, специализируюсь на конфиденциальных расследованиях…
Тут ваш двоюродный дедушка изливает мне душу – как обычно в таких случаях и происходит. Объясняет, что очень-очень сильно хочет помочь своей «девочке», но она выпивает, и у нее проблемы с – у него губы дергаются, наконец он решается произнести слово – с опиумом, дважды ему казалось, что она вылечилась, но… В последний заход он отправил ее в санаторий, заплатил кучу денег и нанял одну из тамошних сиделок (полная шведка, она мне попадалась), чтобы та следила за дочкой дома и давала ей медикаменты, от которых той должно было расхотеться «ловить дракона». Но Маргарет опять начала тайком покуривать, говорит Финнеран, падая обратно в кресло. Инге, сиделка, вроде как следит за ней днем и ночью, не выпускает из дому одну – а Маргарет ускользает от своей стражницы и явно опять больна. И коли Трилипуш узнает правду, помолвка, вероятно, расстроится. При мысли об этом у Финнерана земля уходит из-под ног, на секунду он забывает, что благословленный им жених все наврал про свои университеты, а то и про все остальное.
Сцена, Мэйси, ни в какие ворота. Богатый и крепкий бизнесмен готов разреветься оттого, что не преуспел в попытках взять под стражу дочь, которая, как мне было яснее ясного, страдала всего только от девичьего задора да непотребной помолвки с убийцей-содомистом, которого семейство отчаянно пыталось впечатлить. Они рассказывали ему сказки про то, что Маргарет-де больна редкой, но излечимой болезнью, вызывающей расстройства сна, перепады настроения и все такое (будто бы Трилипушу было не все равно – она интересовала его постольку, поскольку его интересовал банковский счет ее отца). Полнейшее, отвратительнейшее умопомрачение! Мое мнение Финнеран слушать не хотел, а оно было бы простым: спасите свою дочь – оставьте ее в покое. Карабкаясь на скалу бостонского общества, вы ее пришибете ледорубом. А любого английского идиота, который посмеет отвергнуть ее из-за какого-то легкомысленного приключения, следует пристрелить на месте. Я, правда, не мог пока раскрыть свои карты и просто сказал, что послежу за Маргарет, коли Финнеран того хочет, узнаю, правда ли она попала в беду. Он пожал мне руку:
– Вы мне очень поможете, Феррелл. Спасибо, спасибо… Я не знал, к кому обратиться… – сказал он, будто сам до этого додумался. – Я своей девочке, вы же понимаете, только добра…
Ага, конечно. Люди, дорогой мой Мэйси, лучше всех умеют притвориться, что радеют за ближнего, когда на самом деле радеют за себя.
– Положитесь на меня, Честер. Я за ней присмотрю.
– Твой отец о тебе беспокоится, – сказал я ей тем вечером. Мы сидели на кушетке у Дж. П., наверх она еще не ходила. Я подумал, может, мы вместе посмеемся над тем, как все вышло, найдем в случившемся свои плюсы, может, перейдем потом к спокойному обсуждению Трилипушевых слабостей, а потом, может быть…
– Гарри! – сказала она. – Мы развлекаемся или что? Здорово, когда есть парень, который всюду тебя провожает, если кавалер в отлучке, правда же? Так что, Гарри, прошу тебя, не будь ты таким мерзостно скучным. Мне что, на колени перед тобой встать? – Она поднялась и сделала шаг к лестнице.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125