Я всегда подозревала, что мой свекор, как и большинство испанских конкистадоров, происходит из скромной семьи. Но мне так и не удалось это выяснить, множество неразгаданных тайн Буэнавентура унес с собой в могилу.
25. Бдения у гроба Буэнавентуры
Деятельность предприятия «Мендисабаль и компания» приносила прекрасные доходы, но. когда на Острове появились виконты, расходы семьи возросли до небес. Вскоре они стали выше некуда. Кинтин встревожился. По четвергам он проводил бессонные ночи; в три часа утра он неотрывно смотрел в потолок, ломая голову и мучительно раздумывая над тем, где взять деньги, чтобы оплатить необходимые расходы в пятницу. Буэнавентура тоже выглядел озабоченным, но в последний момент, будто по волшебству, деньги у него всегда находились. Кинтин не задумывался над тем, откуда он их берет. Личные капиталы Ребеки совершенно очевидно не могли покрыть такие расходы. Источник денег оставался тайной, но Кинтин не осмеливался спросить об этом отца.
Кинтин работал по одиннадцать часов, с шести утра до пяти вечера. Потом отправлялся в дом на берегу лагуны, чтобы обсудить с Буэнавентурой деловые вопросы. Ребека не вникала ни во что. Каждую субботу она устраивала в доме на берегу лагуны пышный вечерний прием. Хуан и Калисто сидели по правую и по левую руку от нее соответственно, с голубой лентой через плечо и с многочисленными регалиями на сюртуках. По воскресеньям мы все вместе ходили к мессе, а потом на чьи-нибудь крестины или день рождения. Каждый раз, когда девушкам приходило время рожать, нужно было ездить с ними в больницу, потому что у них начинались схватки. Позднее, когда кто-то из детей заболевал, опять приходилось ехать с Родиной или Свободой в больницу, чтобы ребенка осмотрел доктор. Я все больше и больше времени проводила в доме на берегу лагуны и однажды пожаловалась Кинтину. Он просил меня быть терпеливой: надо делать все возможное, чтобы поддерживать хорошие отношения с Ребекой. Среди всяческих козней и интриг, раздиравших в то время семью, необходимо было, чтобы Ребека была на нашей стороне. Мне стало казаться, что я вот-вот задохнусь; будто семья крепко держала меня в руках подобно змеям, обвивающим Лаокоона. Выбраться из дома на берегу лагуны было так же трудно, как из зарослей ежевики; каждый раз меня словно пригвождала к месту ветка, усеянная шипами, которая насильно возвращала меня обратно. Хуан и Калисто с самого начала стали головной болью Кинтина. Вернувшись из магазина, он только и делал, что жаловался на них. Как говорили виконты, жить на Острове – все равно что жить в сауне; по ночам жара не давала им спать, и они в изнеможении просыпались. Они ворочались с боку на бок, вставали в девять, обливаясь потом, принимали ванну и опрыскивали себя туалетной водой «Империал герлен». Но не успевали они выйти за дверь, как снова были мокрыми от пота, и им снова приходилось залезать под душ.
Они появлялись в конторе «Мендисабаль и компания» около одиннадцати, работали пару часов, а в час дня уже сидели за столиком ресторана «Ла Майоркина» в ожидании, когда им принесут угрей с чесноком и суп из лангустов с тостами. В три они возвращались домой на привычную сиесту, как они делали это в Испании, а в пять «роллс-ройс» Буэнавентуры снова привозил их на работу. Там они натыкались на Кинтина, который как раз в это время закрывал помещения магазина и сам задвигал тяжелые засовы в железные петли дверей. Они перекидывались парой слов с Кинтином, утверждая, что название пунтилья очень подходит к этому месту, поскольку работать в «Мендисабаль и компания» гораздо труднее, чем нанести быку «пунтилью» во время корриды. Кинтин вежливо улыбался, а на следующий день приказывал своему секретарю уменьшить виконтам зарплату наполовину.
Кинтин поручил Хуану учет продуктов и вин, но инвентаризация никогда не была точной, потому что у Хуана было слишком нежное сердце. Когда представители «Милосердия Божьего» по двое курсировали по улицам города, прося милостыню, и стучались в двери дома Мендисабалей, Хуан, вместо того чтобы дать положенные десять долларов, дарил им к тому же ящик спаржи из Аранхуэса или связку колбас из Сеговии; а когда он видел нищего, который выуживал из уличных отбросов куриные кости, то тут же давал ему половину копченого окорока, завернутого в промасленную бумагу.
Со своей стороны Калисто обязан был надзирать над продавцами, но всегда повторялось одно и то же. Он прощал долги, как даруют жизнь. Он был человек мирного характера и никогда не ругал продавцов, которые возвращались в магазин с пустыми руками, так и не собрав с мелких торговцев Острова налоги, как он им поручал по утрам. Это выводило из себя Кинтина, которого Буэнавентура учил, что торговцы должны выходить из магазина по утрам подобно стае гордых орлов и возвращаться в свое гнездо по вечерам нагруженными плодами своих усилий.
Так что расходы семьи росли с астрономической скоростью. В первое Рождество, которое мы встречали все вместе, Ребека сделала Хуану и Калисто роскошные подарки, дабы компенсировать скромное жалованье, которое платил им Кинтин: Хуан получил красный «порше» с откидным верхом, а Калисто – породистого скакуна с седлом, на котором золотом были выгравированы его инициалы. Поскольку Ребека не хотела выглядеть слишком расточительной, конь, как она сказала, заблудился и «случайно забрел к ним в патио». Ребека ничего не хотела слышать о проблемах фирмы и сердилась, когда Буэнавентура просил ее быть экономнее.
Буэнавентура все чаще стал спускаться в нижний этаж, чтобы принимать ванну в водах источника. Только погрузившись в ледяную прозрачную воду, которая таинственным образом била из земных недр, вдали от толпы слуг и детей, сотрясавших стены дома своими криками, он забывал об огорчениях. Целебные ванны Петры, сдобренные волшебными травами, возвращали ему душевный покой.
Однажды, в июле 1958 года, какой-то грабитель проник с авениды Понсе-де-Леон через поляну маков, потом через патио так, что его никто не видел, и забрался в нижний этаж. Ребека праздновала день рождения одной из своих внучек на террасе, и вся прислуга была на верхних этажах. Грабитель на цыпочках прошел через нижний этаж и услышал журчание воды. Ему захотелось пить, и он открыл дверь, которая вела в грот, где находился источник.
Было невыносимо жарко, и Буэнавентура неподвижно, закрыв глаза, лежал в воде. Злоумышленник увидел аккуратно сложенную на стуле одежду и стал шарить по карманам брюк. Буэнавентура открыл глаза и выпрямился. Он тут же выскочил из воды, и они схватились врукопашную. Буэнавентуре было шестьдесят четыре, грабитель – намного моложе; одолеть его было нелегко. Наконец Буэнавентуре удалось схватить камень у основания источника, он ударил вора в висок, и тот потерял сознание.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114
25. Бдения у гроба Буэнавентуры
Деятельность предприятия «Мендисабаль и компания» приносила прекрасные доходы, но. когда на Острове появились виконты, расходы семьи возросли до небес. Вскоре они стали выше некуда. Кинтин встревожился. По четвергам он проводил бессонные ночи; в три часа утра он неотрывно смотрел в потолок, ломая голову и мучительно раздумывая над тем, где взять деньги, чтобы оплатить необходимые расходы в пятницу. Буэнавентура тоже выглядел озабоченным, но в последний момент, будто по волшебству, деньги у него всегда находились. Кинтин не задумывался над тем, откуда он их берет. Личные капиталы Ребеки совершенно очевидно не могли покрыть такие расходы. Источник денег оставался тайной, но Кинтин не осмеливался спросить об этом отца.
Кинтин работал по одиннадцать часов, с шести утра до пяти вечера. Потом отправлялся в дом на берегу лагуны, чтобы обсудить с Буэнавентурой деловые вопросы. Ребека не вникала ни во что. Каждую субботу она устраивала в доме на берегу лагуны пышный вечерний прием. Хуан и Калисто сидели по правую и по левую руку от нее соответственно, с голубой лентой через плечо и с многочисленными регалиями на сюртуках. По воскресеньям мы все вместе ходили к мессе, а потом на чьи-нибудь крестины или день рождения. Каждый раз, когда девушкам приходило время рожать, нужно было ездить с ними в больницу, потому что у них начинались схватки. Позднее, когда кто-то из детей заболевал, опять приходилось ехать с Родиной или Свободой в больницу, чтобы ребенка осмотрел доктор. Я все больше и больше времени проводила в доме на берегу лагуны и однажды пожаловалась Кинтину. Он просил меня быть терпеливой: надо делать все возможное, чтобы поддерживать хорошие отношения с Ребекой. Среди всяческих козней и интриг, раздиравших в то время семью, необходимо было, чтобы Ребека была на нашей стороне. Мне стало казаться, что я вот-вот задохнусь; будто семья крепко держала меня в руках подобно змеям, обвивающим Лаокоона. Выбраться из дома на берегу лагуны было так же трудно, как из зарослей ежевики; каждый раз меня словно пригвождала к месту ветка, усеянная шипами, которая насильно возвращала меня обратно. Хуан и Калисто с самого начала стали головной болью Кинтина. Вернувшись из магазина, он только и делал, что жаловался на них. Как говорили виконты, жить на Острове – все равно что жить в сауне; по ночам жара не давала им спать, и они в изнеможении просыпались. Они ворочались с боку на бок, вставали в девять, обливаясь потом, принимали ванну и опрыскивали себя туалетной водой «Империал герлен». Но не успевали они выйти за дверь, как снова были мокрыми от пота, и им снова приходилось залезать под душ.
Они появлялись в конторе «Мендисабаль и компания» около одиннадцати, работали пару часов, а в час дня уже сидели за столиком ресторана «Ла Майоркина» в ожидании, когда им принесут угрей с чесноком и суп из лангустов с тостами. В три они возвращались домой на привычную сиесту, как они делали это в Испании, а в пять «роллс-ройс» Буэнавентуры снова привозил их на работу. Там они натыкались на Кинтина, который как раз в это время закрывал помещения магазина и сам задвигал тяжелые засовы в железные петли дверей. Они перекидывались парой слов с Кинтином, утверждая, что название пунтилья очень подходит к этому месту, поскольку работать в «Мендисабаль и компания» гораздо труднее, чем нанести быку «пунтилью» во время корриды. Кинтин вежливо улыбался, а на следующий день приказывал своему секретарю уменьшить виконтам зарплату наполовину.
Кинтин поручил Хуану учет продуктов и вин, но инвентаризация никогда не была точной, потому что у Хуана было слишком нежное сердце. Когда представители «Милосердия Божьего» по двое курсировали по улицам города, прося милостыню, и стучались в двери дома Мендисабалей, Хуан, вместо того чтобы дать положенные десять долларов, дарил им к тому же ящик спаржи из Аранхуэса или связку колбас из Сеговии; а когда он видел нищего, который выуживал из уличных отбросов куриные кости, то тут же давал ему половину копченого окорока, завернутого в промасленную бумагу.
Со своей стороны Калисто обязан был надзирать над продавцами, но всегда повторялось одно и то же. Он прощал долги, как даруют жизнь. Он был человек мирного характера и никогда не ругал продавцов, которые возвращались в магазин с пустыми руками, так и не собрав с мелких торговцев Острова налоги, как он им поручал по утрам. Это выводило из себя Кинтина, которого Буэнавентура учил, что торговцы должны выходить из магазина по утрам подобно стае гордых орлов и возвращаться в свое гнездо по вечерам нагруженными плодами своих усилий.
Так что расходы семьи росли с астрономической скоростью. В первое Рождество, которое мы встречали все вместе, Ребека сделала Хуану и Калисто роскошные подарки, дабы компенсировать скромное жалованье, которое платил им Кинтин: Хуан получил красный «порше» с откидным верхом, а Калисто – породистого скакуна с седлом, на котором золотом были выгравированы его инициалы. Поскольку Ребека не хотела выглядеть слишком расточительной, конь, как она сказала, заблудился и «случайно забрел к ним в патио». Ребека ничего не хотела слышать о проблемах фирмы и сердилась, когда Буэнавентура просил ее быть экономнее.
Буэнавентура все чаще стал спускаться в нижний этаж, чтобы принимать ванну в водах источника. Только погрузившись в ледяную прозрачную воду, которая таинственным образом била из земных недр, вдали от толпы слуг и детей, сотрясавших стены дома своими криками, он забывал об огорчениях. Целебные ванны Петры, сдобренные волшебными травами, возвращали ему душевный покой.
Однажды, в июле 1958 года, какой-то грабитель проник с авениды Понсе-де-Леон через поляну маков, потом через патио так, что его никто не видел, и забрался в нижний этаж. Ребека праздновала день рождения одной из своих внучек на террасе, и вся прислуга была на верхних этажах. Грабитель на цыпочках прошел через нижний этаж и услышал журчание воды. Ему захотелось пить, и он открыл дверь, которая вела в грот, где находился источник.
Было невыносимо жарко, и Буэнавентура неподвижно, закрыв глаза, лежал в воде. Злоумышленник увидел аккуратно сложенную на стуле одежду и стал шарить по карманам брюк. Буэнавентура открыл глаза и выпрямился. Он тут же выскочил из воды, и они схватились врукопашную. Буэнавентуре было шестьдесят четыре, грабитель – намного моложе; одолеть его было нелегко. Наконец Буэнавентуре удалось схватить камень у основания источника, он ударил вора в висок, и тот потерял сознание.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114