Теперь он понял, почему у Мануэля не было времени с ним встречаться.
Мне эта история не показалась забавной. Когда я все это выслушала, то подумала, что из-за Кораль Мануэль отдалился и от меня. Я решила, что лучше всего будет встретиться с Кораль и поговорить, и попросила Эсмеральду, чтобы она устроила эту встречу.
– Попытаюсь, Исабель, – ответила она мне, обеспокоенная. – Но у нас уже несколько дней нет от нее ни весточки. Она оставила работу в газете и сотрудничает теперь в Партии независимых, все время пропадая там. К нам она почти не заходит.
Но через несколько дней Кораль неожиданно появилась у нас дома. На ней были джинсы, которые обтягивали бедра, как вторая кожа, и было заметно, что она без лифчика. Груди под полупрозрачной блузой были похожи на две алебастровые луны, и я вдруг вспомнила, как нам с Эстефанией, когда мы были совсем юные, нравилось, экстравагантно одеваясь, шокировать публику в Понсе. Но Кораль была другая. Ее красота оставалась холодной, она казалась мраморным изваянием. В ней не было ничего от игривой Эвы-соблазнительницы, какой была Эстефания.
Я ждала в кабинете, когда Вирхиния постучала в дверь и впустила Кораль. Я указала ей на место рядом с собой на зеленом диване, но Кораль предпочла сесть в кресло в стиле «честерфилд». Кораль нравилась мне. Я находила ее куда интереснее Перлы, которая была похожа на фасолину без перца. Кораль всегда была готова поспорить и точно знала, чего она хочет от жизни. Она напоминала меня, когда я была в ее возрасте. Во мне тоже чувствовался этот нерв, то же страстное желание испить до конца чашу жизни.
Она достала из сумки сигарету, закурила и сделала несколько затяжек, даже не сказав мне «добрый вечер».
– Вилли сказал мне, что вы с Мануэлем собираетесь пожениться, и меня очень обрадовала эта новость, – начала я. – Не обращайте внимания на то, что говорит Кинтин, он несносный человек и живет в другой эпохе. Время все расставит по местам. Ты не хочешь вместе поискать квартиру, где вы могли бы устроиться? Лас-Минас – не самое подходящее для житья место.
Кораль сказала, что подумает, я не решилась продолжать разговор. Она поднялась и подошла к столу, на котором в серебряных рамках были расставлены семейные фотографии: Буэнавентура, только что прибывший из Испании, в кордовской шляпе с живописно заломленными полями, так что она закрывала ему лицо; Ребека в наряде Королевы Антильских островов, с жемчужной короной на голове; Аристидес Арриготия в парадной форме на каком-то приеме в саду «Ла Форталесы» рядом с губернатором Виншипом; маленькие Вилли и Мануэль у входа в церковь Святого Альбанса: Мануэль ласково обнимает Вилли за плечи. Кораль взяла последнюю фотографию со стола и принялась внимательно ее рассматривать.
Эта была моя любимая фотография, и когда я увидела ее в руках Кораль, то не смогла удержаться и сказала:
– Грустно, не так ли? Впервые в жизни Вилли и Мануэль не общаются друг с другом. Мы ничего не знаем о Мануэле с тех пор, как он ушел из дома; он ни разу не пришел нас проведать.
Кораль повернулась ко мне спиной и подошла к окну.
– У Мануэля все в порядке? У него все хорошо, так ведь? – спрашивала я в тревоге. – Он живет в Лас-Минасе, чтобы угодить своим друзьям из Партии независимых. Наверняка они потребовали, чтобы он ушел из дома, ушел от нас. Они задурили голову вам обоим.
Я проговорила это с горечью. Не смогла сдержаться. Кораль повернулась ко мне.
– Никто нас не принуждает жить в Лас-Минасе, Исабель, – сухо сказала она. – Мы живем там, потому что нам это нравится; пригород – часть нашей нынешней жизни. Мы считаем – для того чтобы изменить мир, нужно быть ближе к пролетариям. Мануэль не заходит к тебе, потому что он очень занят. После службы в «Импортных деликатесах» едет в партийный офис, где работает до поздней ночи. Но он доволен. Впервые в жизни он во что-то верит.
Эсмеральда уже рассказывала мне о революционных идеях Кораль, так что ее слова меня не слишком удивили. Вместо того чтобы возразить ей, я стала рассказывать о своей юности; о том, как еще до знакомства с Кинтином я работала с Баби в пригородах Понсе, учила детей из бедных кварталов читать, шить и фотографировать, чтобы они смогли потом заработать себе на жизнь.
– Я не упрекаю Мануэля в том, что он выбрал Партию независимых, – сказала я. – В глубине души я сама такая же.
Кораль саркастически рассмеялась:
– Я хорошо знаю тебя, Исабель. Мануэль много рассказывал мне о твоих политических убеждениях. Но этот роскошный дом, праздная жизнь, которую ты ведешь, – все это находится с ними в противоречии. Любая частная собственность основана на воровстве! Ты – лицемерка и предательница, не более того.
Кинтин
На душе у Кинтина было неспокойно. Частный детектив, которого он нанял несколько недель назад, доложил ему, что Мануэль впутался в серьезные неприятности. Вместе с Кораль они вошли в группу террористов, так называемую АК-47, оперативная база которой размещалась в Лас-Минасе. Сторонники американской государственности набирали силу, ожидалось, что на референдуме победят именно они. До голосования оставалось всего два месяца, и сторонники независимости были в бешенстве. И разумеется, собирались развязать волну насилия, чтобы помешать победе противника.
Исабель также вызывала у Кинтина беспокойство. Она плохо выглядела; была так подавлена, что перестала следить за собой – не причесывалась, не красилась, почти не выходила из дома. Часами сидела в кабинете, глядя в окно на лагуну.
Кинтин чувствовал себя виноватым – вместо того чтобы признаться Исабель и рассказать ей, что он прочел рукопись, он разозлился на нее и добавил оскорбительные для ее семьи комментарии, которые набросал на полях страниц. Петра отравила ее своими бреднями и, должно быть, наговорила много такого, что заставило ее страдать. Если бы с самого начала они доверились друг другу, он возможно, более терпимо повел себя по отношению к сыну, и Мануэль не ушел бы теперь из дома.
В этот раз он нашел в кабинете еще четыре новые главы. Всего в коричневой папке набралось уже двенадцать глав, которые он еще не читал. Несмотря на рекомендации врача стараться избегать излишних волнений, Кинтин сел за стол и с жадностью принялся за чтение. Глава, которая произвела на него наибольшее впечатление, называлась «Запретное пиршество»; все, что рассказала там Исабель, – было правдой. У него были сексуальные отношения с Кармелиной, он не смог этому противостоять. Он с лихвой заплатил за свое падение: Исабель выставила все происшедшее чудовищным предательством с его стороны, которое она не может простить ему вот уже семнадцать лет. Но он никакой не супермен и никогда не старался им казаться;
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114
Мне эта история не показалась забавной. Когда я все это выслушала, то подумала, что из-за Кораль Мануэль отдалился и от меня. Я решила, что лучше всего будет встретиться с Кораль и поговорить, и попросила Эсмеральду, чтобы она устроила эту встречу.
– Попытаюсь, Исабель, – ответила она мне, обеспокоенная. – Но у нас уже несколько дней нет от нее ни весточки. Она оставила работу в газете и сотрудничает теперь в Партии независимых, все время пропадая там. К нам она почти не заходит.
Но через несколько дней Кораль неожиданно появилась у нас дома. На ней были джинсы, которые обтягивали бедра, как вторая кожа, и было заметно, что она без лифчика. Груди под полупрозрачной блузой были похожи на две алебастровые луны, и я вдруг вспомнила, как нам с Эстефанией, когда мы были совсем юные, нравилось, экстравагантно одеваясь, шокировать публику в Понсе. Но Кораль была другая. Ее красота оставалась холодной, она казалась мраморным изваянием. В ней не было ничего от игривой Эвы-соблазнительницы, какой была Эстефания.
Я ждала в кабинете, когда Вирхиния постучала в дверь и впустила Кораль. Я указала ей на место рядом с собой на зеленом диване, но Кораль предпочла сесть в кресло в стиле «честерфилд». Кораль нравилась мне. Я находила ее куда интереснее Перлы, которая была похожа на фасолину без перца. Кораль всегда была готова поспорить и точно знала, чего она хочет от жизни. Она напоминала меня, когда я была в ее возрасте. Во мне тоже чувствовался этот нерв, то же страстное желание испить до конца чашу жизни.
Она достала из сумки сигарету, закурила и сделала несколько затяжек, даже не сказав мне «добрый вечер».
– Вилли сказал мне, что вы с Мануэлем собираетесь пожениться, и меня очень обрадовала эта новость, – начала я. – Не обращайте внимания на то, что говорит Кинтин, он несносный человек и живет в другой эпохе. Время все расставит по местам. Ты не хочешь вместе поискать квартиру, где вы могли бы устроиться? Лас-Минас – не самое подходящее для житья место.
Кораль сказала, что подумает, я не решилась продолжать разговор. Она поднялась и подошла к столу, на котором в серебряных рамках были расставлены семейные фотографии: Буэнавентура, только что прибывший из Испании, в кордовской шляпе с живописно заломленными полями, так что она закрывала ему лицо; Ребека в наряде Королевы Антильских островов, с жемчужной короной на голове; Аристидес Арриготия в парадной форме на каком-то приеме в саду «Ла Форталесы» рядом с губернатором Виншипом; маленькие Вилли и Мануэль у входа в церковь Святого Альбанса: Мануэль ласково обнимает Вилли за плечи. Кораль взяла последнюю фотографию со стола и принялась внимательно ее рассматривать.
Эта была моя любимая фотография, и когда я увидела ее в руках Кораль, то не смогла удержаться и сказала:
– Грустно, не так ли? Впервые в жизни Вилли и Мануэль не общаются друг с другом. Мы ничего не знаем о Мануэле с тех пор, как он ушел из дома; он ни разу не пришел нас проведать.
Кораль повернулась ко мне спиной и подошла к окну.
– У Мануэля все в порядке? У него все хорошо, так ведь? – спрашивала я в тревоге. – Он живет в Лас-Минасе, чтобы угодить своим друзьям из Партии независимых. Наверняка они потребовали, чтобы он ушел из дома, ушел от нас. Они задурили голову вам обоим.
Я проговорила это с горечью. Не смогла сдержаться. Кораль повернулась ко мне.
– Никто нас не принуждает жить в Лас-Минасе, Исабель, – сухо сказала она. – Мы живем там, потому что нам это нравится; пригород – часть нашей нынешней жизни. Мы считаем – для того чтобы изменить мир, нужно быть ближе к пролетариям. Мануэль не заходит к тебе, потому что он очень занят. После службы в «Импортных деликатесах» едет в партийный офис, где работает до поздней ночи. Но он доволен. Впервые в жизни он во что-то верит.
Эсмеральда уже рассказывала мне о революционных идеях Кораль, так что ее слова меня не слишком удивили. Вместо того чтобы возразить ей, я стала рассказывать о своей юности; о том, как еще до знакомства с Кинтином я работала с Баби в пригородах Понсе, учила детей из бедных кварталов читать, шить и фотографировать, чтобы они смогли потом заработать себе на жизнь.
– Я не упрекаю Мануэля в том, что он выбрал Партию независимых, – сказала я. – В глубине души я сама такая же.
Кораль саркастически рассмеялась:
– Я хорошо знаю тебя, Исабель. Мануэль много рассказывал мне о твоих политических убеждениях. Но этот роскошный дом, праздная жизнь, которую ты ведешь, – все это находится с ними в противоречии. Любая частная собственность основана на воровстве! Ты – лицемерка и предательница, не более того.
Кинтин
На душе у Кинтина было неспокойно. Частный детектив, которого он нанял несколько недель назад, доложил ему, что Мануэль впутался в серьезные неприятности. Вместе с Кораль они вошли в группу террористов, так называемую АК-47, оперативная база которой размещалась в Лас-Минасе. Сторонники американской государственности набирали силу, ожидалось, что на референдуме победят именно они. До голосования оставалось всего два месяца, и сторонники независимости были в бешенстве. И разумеется, собирались развязать волну насилия, чтобы помешать победе противника.
Исабель также вызывала у Кинтина беспокойство. Она плохо выглядела; была так подавлена, что перестала следить за собой – не причесывалась, не красилась, почти не выходила из дома. Часами сидела в кабинете, глядя в окно на лагуну.
Кинтин чувствовал себя виноватым – вместо того чтобы признаться Исабель и рассказать ей, что он прочел рукопись, он разозлился на нее и добавил оскорбительные для ее семьи комментарии, которые набросал на полях страниц. Петра отравила ее своими бреднями и, должно быть, наговорила много такого, что заставило ее страдать. Если бы с самого начала они доверились друг другу, он возможно, более терпимо повел себя по отношению к сыну, и Мануэль не ушел бы теперь из дома.
В этот раз он нашел в кабинете еще четыре новые главы. Всего в коричневой папке набралось уже двенадцать глав, которые он еще не читал. Несмотря на рекомендации врача стараться избегать излишних волнений, Кинтин сел за стол и с жадностью принялся за чтение. Глава, которая произвела на него наибольшее впечатление, называлась «Запретное пиршество»; все, что рассказала там Исабель, – было правдой. У него были сексуальные отношения с Кармелиной, он не смог этому противостоять. Он с лихвой заплатил за свое падение: Исабель выставила все происшедшее чудовищным предательством с его стороны, которое она не может простить ему вот уже семнадцать лет. Но он никакой не супермен и никогда не старался им казаться;
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114