Правитель обернулся.
На высоте примерно двадцатого этажа от здания обиталища стремительно удалялись два смертоносца.
Двигались они настолько красиво, что Найл даже остановился, любуясь этим сочетанием легкости и одновременно мощи. Тот, что был крупнее, выглядел немного необычно: у него не хватало двух лап. Однако это, похоже, не создавало ему особых проблем — паук-смертоносец находился в своей стихии.
Слава Богине, ущербность Юса здесь не проявлялась. Так же как и возраст Дравига: старый паук вовсе не выглядел старым, если передвигался привычным, естественным для пауков образом.
Но, видно, ничего не поделаешь: безжалостная эволюция специально заставляет делать именно то, что как раз и неудобно, и трудно, и кажется вовсе необязательным. Вот и приходилось паукам подниматься по ступенькам, торчать в зале заседаний, осваивать не свойственное им от природы логическое мышление. Даже интриговать: Дравиг, например, сегодня вел себя, как опытный, искушенный в дипломатии, царедворец.
А люди в свою очередь должны были наконец приступить к постижению скрытых возможностей собственного разума.
Во-первых, научиться использовать его не только для создания различного рода вспомогательных средств (какими бы совершенными они ни были), но и понять, что сам он также является и побудительной причиной, и двигателем, и средством осуществления.
Во-вторых, обрести через него единство со всем живым на Земле и, возможно, не только на Земле, но и в космосе — единство внутренне, естественное. Проще говоря, войти в гармонию со всем сущим и в конце концов выяснить: для чего живет человек и в чем секрет его счастья...
Внезапно послышался тихий, мягкий, неуловимо знакомый шорох — словно песчинки трутся о камень, не в силах противостоять напору ветра. Запели от напряжения туго натянувшиеся между высотными домами паутинки.
Ощутившие неладное смертоносцы метнулись со своих сетей к стенам, торопливо побежали вниз. И тут Найл увидел, как один из небоскребов начал медленно валиться набок.
Движение было неторопливым, величественным. Древний силовой каркас, честно отслуживший без ремонта и внимания больше тысячи лет еще пытался оказать сопротивление давлению времени, а потому дом падал не так быстро, как этого хотелось бы земному тяготению. Его обгоняли, оставляя в воздухе пыльный шлейф, давно покинувшие свои места куски бетона и штукатурки, обломки перекрытий, накопившийся за века мусор. Все это выскальзывало из оконных проемов, из имеющихся в стенах дыр, скатывалось с крыши. Не выдержав перегрузок, начали обрываться и рушиться вниз стенные панели, плиты перекрытий. Лопались еще уцелевшие кое-где стекла, рассыпаясь в сверкающие на солнце серебристые облака.
Найл в растерянности оглянулся по сторонам, словно надеясь, что кто-то воскликнет: «сейчас я все исправлю!» и остановит страшное зрелище. Но люди вокруг стояли, точно так же как и он, задрав головы и не в силах оторвать взгляда от завораживающего кошмара.
Первые оторвавшиеся плиты наконец-то достигли земли — ноги ощутили множество далеких упругих ударов, вокруг небоскреба взметнулось облако пыли. Самое пугающее — все это происходило в гробовой тишине. Ни один звук еще не успел долететь до ушей далеких зрителей. А небоскреб, наклонившейся на угол почти сорока пяти градусов, внезапно подломился где-то на уровне третьего этажа и начал стремительно рушиться на мелкие окружающие домишки, рассыпаясь на отдельные комнаты, блоки, фрагменты, превращаясь сам и превращая в груду щебня и ржавого перекрученного железа все под собой.
Только теперь Посланник Богини услышал нарастающий гул, но гул этот никак не соответствовал величественности и ужасу происходящего вдалеке.
Высотный дом полностью скрылся с глаз, подняв с земли непроницаемую тучу серой пыли, и того, что там творилось, казалось невозможным представить даже примерно — но еще более потрясало и усугубляло происходившее на земле то, что вершина второго небоскреба тоже дрогнула и начала оседать в самую гущу серого облака. Похоже, не менее старое, чем соседнее, здание не выдержало сотрясения и также подломилось у основания.
Бу-бу-бу-м-м-м — ходуном заходила под ногами земля. Правитель с трудом устоял, сразу поняв, что у второго дома не имелось ни единого шанса уцелеть. Если на расстоянии нескольких километров так качает, то что же творится в месте катастрофы?!
—Там же люди, пауки! — спохватился Найл и кинулся в сторону рухнувших зданий.
Посланник Богини мчался со всех ног, перепрыгивая попадающиеся на пути ямы, огибая уступы старых фундаментов, пробегая через усыпанные бетонной крошкой пустыри. Время от времени ему попадались скорчившиеся от нестерпимой боли пауки. Похоже, под удар попалось столько восьмилапых, что единое поле мысленного общения сейчас полностью забито страданиями множества покалеченных и умирающих смертоносцев.
Как ни странно, но люди к месту катастрофы не торопились. Они по-прежнему оставались на своих местах, задумчиво созерцая расползающееся в стороны пылевое облако.
—Что вы стоите? За мной! — несколько раз выкрикивал подобным истуканам правитель, но его или не понимали, или не желали понимать. Двуногим обывателям города и в голову не приходило, что там, под обломками, кто-то нуждался в их помощи, что за их бездействие очень многие почти наверняка расплатятся своими жизнями.
За несколько сот метров до рухнувших зданий пыли в воздухе оказалось столько, что у Найла перехватило дыхание и он вынуждено отступил.
Мельчайшие каменные и песчаные частицы лезли в нос, в глаза, липли к губам и хрустели на зубах, вызывали резь в легких.
— Каково же тогда раненым там, в самом центре, если к ним за сто метров не подойти? — подумал Найл, задрав тунику и прикрывая рот подолом.
Из глубины облака не доносилось ни стонов, ни криков о помощи, ни кашля. Неужели все погибли? Не может такого быть! Правитель попытался прикинуть, кто мог попасть под удар рухнувших небоскребов: смертоносцы, обитавшие в домах; бывшие слуги пауков, занявшие окружающие развалины; рабы выполняющие там самую грязную, но простую и понятную работу. На губах Посланник Богини невольно появилась грустная улыбка: он мог сколько угодно рассуждать о путях развития людей и восьмилапых, о возможностях их совершенствования, о мудрости и справедливости — но природе абсолютно все равно, мудрый ты смертоносец или безмозглый раб, честный работяга или ленивый прожигатель жизни. Один взмах невидимого перста, и все вместе, правый и виноватый, честный и хитрец — все оказались в одной могиле.
Пыль постепенно рассеивалась.
—Ты слышишь меня, Посланник Богини?
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76