Лефор был рад полученным сведениям, но сожалел, что Жюли больше нечего ему сообщить. Он надеялся на нечто иное. Это был человек, молниеносно принимавший решения, однако теперь его пыл несколько угас.
– О чем задумались, капитан? – в упор спросила Жюли.
– О Демаре, – ответил он.
И Лефор не лгал. Она переспросила:
– О Демаре?
– Да. Он был вашим любовником, верно?
– Очень недолго.
– Возможно! Шевалье де Мобре тоже был вашим любовником, Жюли…
– Едва ли дольше, чем Демаре, капитан… По правде сказать, так мало, что уже час спустя я и думать о них забыла, как и обо всех других, кроме одного!
Он кашлянул и продолжал:
– Кроме одного!
Ей показалось, что он самодовольно ухмыляется. Жюли прильнула к нему, положив руки на его мускулистое бедро.
– Если бы вы знали, Ив, как много я думала о вас! Ходили слухи, что вы погибли… Когда я это услышала, я убежала и разревелась.
– Жюли, я тоже частенько о вас вспоминал. Вообразите: когда я был в Лувре, когда меня вот-вот должен был принять кардинал, у меня перед глазами стояло только одно лицо: ваше!
– Мое! Все мужчины коварные обманщики!
– Да лопни мои глаза, если я вру! – крикнул он. – И зачем, интересно, мне вас обманывать? Чтобы за вами приударить? А зачем мне за вами ухаживать, Жюли, если я и так могу вас взять?..
Он обхватил ее руками.
– Вот так обнять…
Он сжал ее в объятиях так крепко, что у нее перехватило дыхание.
– …и поцеловать!..
Она задыхалась, чувствуя, что слабеет, падает в бездну. Она размякла, стала податливой. Казалось, она тает, чтобы воссоединиться, слиться всем существом с флибустьером.
Он чуть ослабил объятия и бросил взгляд в окно.
– Через два часа рассветет, – сообщил он. – Итак, Жюли, у нас в распоряжении два часа. Потом я посажу вас на круп своей лошади и мы отправимся за Пленвилем!
Она выдохнула в ответ всего два слова:
– Душа моя!
* * *
Ив изо всех сил понукал и пришпоривал коня. Иногда та ржала от боли и пыталась подняться на дыбы, но флибустьер был таким же хорошим наездником, как моряком и любовником. Он удерживал коня твердой рукой, и животному приходилось при каждом ударе раскрывать пасть: удила безжалостно впивались в губы.
При каждом подскоке лошади Жюли с большим трудом удерживалась верхом на крупе, судорожно вцепившись в Лефора. Вершина холма скрывалась среди плывущих облаков, легких и послушных ветру. Становилось все жарче.
– Далеко еще до убежища этих прохвостов? – спросил Ив.
– Скоро приедем! – отозвалась Жюли.
– Как хорошо, что мы выехали пораньше. Наверняка днем они отправятся на разведку. А я хочу захватить их в гнездышке…
Тропинка круто свернула в сторону, и пейзаж резко изменился. Теперь стало светлее, а солнце, появившееся на горизонте и открывшееся им с высоты холма, когда они оказались лицом к морю, позолотило обвисшие листья кокосовых пальм. Лефору показалось, что банановые деревья ожили и тянут к солнцу огромные ручищи. Он почувствовал, как Жюли одной рукой сжала ему плечо. Он стал ждать, когда она раскроет рот, и вскоре она в самом деле сказала:
– Остановите, Ив.
Он дал лошади ступить еще три шага и натянул поводья, когда она вышла на небольшую ровную площадку.
– Вон там, – продолжала Жюли, – видите хижину, вверху, прямо перед вами?
Он поискал взглядом там, куда она указывала, и уточнил:
– Выше поля сахарного тростника?
– Да, – кивнула она, – похоже, у входа еще дымит костер из жмыха.
– Черт побери! У вас глаз моряка! Я в самом деле вижу костер. Будь здесь Шерпре, он бы вам позавидовал, лапочка!
– Кто такой Шерпре? – полюбопытствовала она; признавшись Лефору в своей любви, она хотела знать все о его жизни.
– Большой чурбан, который иногда даже открывает рот, правда, не всегда удачно, зато видит за двоих, – пояснил он.
Ив болтал, не вдумываясь в свои слова, так как мысленно высчитывал расстояние, отделявшее их от хижины. Наконец он обернулся и одной рукой обхватил Жюли за талию.
– Слезайте! – приказал он.
Она не стала возражать, так как приняла решение с восторгом относиться ко всему, что исходило от Ива. Вместо того чтобы опустить Жюли на землю, Лефор все так же одной рукой приподнял ее, и их губы встретились! Он крепко поцеловал Жюли.
– Вот так! – удовлетворенно крякнул он, осторожно спуская возлюбленную вдоль бока лошади.
Затем Ив спрыгнул сам. Он с минуту разглядывал хижину, будто решая, с чего начать. Потом обернулся к Жюли.
– Деточка! – не спеша выговорил он, желая придать вес своим словам. – Будь здесь отец Фовель, он не преминул бы вам сказать, что капитан Лефор – создание не из самых нежных. Дитя мое! Лефор таков, каков он есть. Да, – повторил он самодовольно, – каков есть! Именно поэтому наверх я вас с собой не возьму. Оставляю на ваше попечение лошадь. В седельных чехлах найдете пару заряженных пистолетов, они принадлежат офицеру Летибудуа де Лавале. Надеюсь, вы сумеете ими воспользоваться в случае необходимости?
Жюли кивнула.
– Итак, лапушка, вы останетесь здесь с пистолетами и клячей. Я же поднимусь наверх. Хотел бы я знать, что там произойдет… В каком-то смысле лучше, чтобы я этого не знал. Мне больше удаются дела, когда я импровизирую!
Он улыбался во весь рот, передние зубы у него были крупные, наподобие листьев сисаля.
– Вот так! – сказал он в заключение. Затем, подумав, спросил:
– Вы хорошо поняли, что вам надлежит сделать?
– Да, душа моя! Да! Жду вас здесь, охраняя клячу и пистолеты.
– Именно так, – насмешливо бросил он. – Если Пленвиль от меня ускользнет, отдадите ему все: и лошадь, и оружие!
Она покачала головой и повела плечиком:
– Душа моя! Неужели вы полагаете, что у меня вместо головы пустой калебас? Ступайте! Если увижу Пленвиля, он от меня не уйдет!
– Прощай, любовь моя! – с чувством вскричал он, целуя Жюли в лоб.
– Прощайте мой свет! – отозвалась она. – Если бы вы знали, Ив, как бы я хотела остановить время, так чтобы эта минута продолжалась вечно…
Он пошел по тропинке, круто взбиравшейся вверх, и вскоре его мощная фигура скрылась за кактусами и кустарником.
* * *
Ив тяжело дышал. Он жалел, что не оставил перевязь, венецианские кружева и парик, которые, как он не без основания полагал, выглядели теперь неряшливо. Сейчас ему вполне хватило бы шпаги и пистолетов!
Солнце поднималось неумолимо и стремительно. Иву казалось, что, если оно не замедлит свой ход, ему самому не удастся подойти бесшумно, не всполошив обитателей хижины. Его заметят и без труда снимут загодя пистолетным выстрелом.
Он взъярился, заметив, что его прекрасные сапоги из галюша обтрепались об острые камни тропинки, а бархатные штаны оставили клочья на острых кактусовых колючках. Про себя он поклялся, что Пленвиль дорого ему заплатит за ущерб, если когда-нибудь удастся его поймать.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109
– О чем задумались, капитан? – в упор спросила Жюли.
– О Демаре, – ответил он.
И Лефор не лгал. Она переспросила:
– О Демаре?
– Да. Он был вашим любовником, верно?
– Очень недолго.
– Возможно! Шевалье де Мобре тоже был вашим любовником, Жюли…
– Едва ли дольше, чем Демаре, капитан… По правде сказать, так мало, что уже час спустя я и думать о них забыла, как и обо всех других, кроме одного!
Он кашлянул и продолжал:
– Кроме одного!
Ей показалось, что он самодовольно ухмыляется. Жюли прильнула к нему, положив руки на его мускулистое бедро.
– Если бы вы знали, Ив, как много я думала о вас! Ходили слухи, что вы погибли… Когда я это услышала, я убежала и разревелась.
– Жюли, я тоже частенько о вас вспоминал. Вообразите: когда я был в Лувре, когда меня вот-вот должен был принять кардинал, у меня перед глазами стояло только одно лицо: ваше!
– Мое! Все мужчины коварные обманщики!
– Да лопни мои глаза, если я вру! – крикнул он. – И зачем, интересно, мне вас обманывать? Чтобы за вами приударить? А зачем мне за вами ухаживать, Жюли, если я и так могу вас взять?..
Он обхватил ее руками.
– Вот так обнять…
Он сжал ее в объятиях так крепко, что у нее перехватило дыхание.
– …и поцеловать!..
Она задыхалась, чувствуя, что слабеет, падает в бездну. Она размякла, стала податливой. Казалось, она тает, чтобы воссоединиться, слиться всем существом с флибустьером.
Он чуть ослабил объятия и бросил взгляд в окно.
– Через два часа рассветет, – сообщил он. – Итак, Жюли, у нас в распоряжении два часа. Потом я посажу вас на круп своей лошади и мы отправимся за Пленвилем!
Она выдохнула в ответ всего два слова:
– Душа моя!
* * *
Ив изо всех сил понукал и пришпоривал коня. Иногда та ржала от боли и пыталась подняться на дыбы, но флибустьер был таким же хорошим наездником, как моряком и любовником. Он удерживал коня твердой рукой, и животному приходилось при каждом ударе раскрывать пасть: удила безжалостно впивались в губы.
При каждом подскоке лошади Жюли с большим трудом удерживалась верхом на крупе, судорожно вцепившись в Лефора. Вершина холма скрывалась среди плывущих облаков, легких и послушных ветру. Становилось все жарче.
– Далеко еще до убежища этих прохвостов? – спросил Ив.
– Скоро приедем! – отозвалась Жюли.
– Как хорошо, что мы выехали пораньше. Наверняка днем они отправятся на разведку. А я хочу захватить их в гнездышке…
Тропинка круто свернула в сторону, и пейзаж резко изменился. Теперь стало светлее, а солнце, появившееся на горизонте и открывшееся им с высоты холма, когда они оказались лицом к морю, позолотило обвисшие листья кокосовых пальм. Лефору показалось, что банановые деревья ожили и тянут к солнцу огромные ручищи. Он почувствовал, как Жюли одной рукой сжала ему плечо. Он стал ждать, когда она раскроет рот, и вскоре она в самом деле сказала:
– Остановите, Ив.
Он дал лошади ступить еще три шага и натянул поводья, когда она вышла на небольшую ровную площадку.
– Вон там, – продолжала Жюли, – видите хижину, вверху, прямо перед вами?
Он поискал взглядом там, куда она указывала, и уточнил:
– Выше поля сахарного тростника?
– Да, – кивнула она, – похоже, у входа еще дымит костер из жмыха.
– Черт побери! У вас глаз моряка! Я в самом деле вижу костер. Будь здесь Шерпре, он бы вам позавидовал, лапочка!
– Кто такой Шерпре? – полюбопытствовала она; признавшись Лефору в своей любви, она хотела знать все о его жизни.
– Большой чурбан, который иногда даже открывает рот, правда, не всегда удачно, зато видит за двоих, – пояснил он.
Ив болтал, не вдумываясь в свои слова, так как мысленно высчитывал расстояние, отделявшее их от хижины. Наконец он обернулся и одной рукой обхватил Жюли за талию.
– Слезайте! – приказал он.
Она не стала возражать, так как приняла решение с восторгом относиться ко всему, что исходило от Ива. Вместо того чтобы опустить Жюли на землю, Лефор все так же одной рукой приподнял ее, и их губы встретились! Он крепко поцеловал Жюли.
– Вот так! – удовлетворенно крякнул он, осторожно спуская возлюбленную вдоль бока лошади.
Затем Ив спрыгнул сам. Он с минуту разглядывал хижину, будто решая, с чего начать. Потом обернулся к Жюли.
– Деточка! – не спеша выговорил он, желая придать вес своим словам. – Будь здесь отец Фовель, он не преминул бы вам сказать, что капитан Лефор – создание не из самых нежных. Дитя мое! Лефор таков, каков он есть. Да, – повторил он самодовольно, – каков есть! Именно поэтому наверх я вас с собой не возьму. Оставляю на ваше попечение лошадь. В седельных чехлах найдете пару заряженных пистолетов, они принадлежат офицеру Летибудуа де Лавале. Надеюсь, вы сумеете ими воспользоваться в случае необходимости?
Жюли кивнула.
– Итак, лапушка, вы останетесь здесь с пистолетами и клячей. Я же поднимусь наверх. Хотел бы я знать, что там произойдет… В каком-то смысле лучше, чтобы я этого не знал. Мне больше удаются дела, когда я импровизирую!
Он улыбался во весь рот, передние зубы у него были крупные, наподобие листьев сисаля.
– Вот так! – сказал он в заключение. Затем, подумав, спросил:
– Вы хорошо поняли, что вам надлежит сделать?
– Да, душа моя! Да! Жду вас здесь, охраняя клячу и пистолеты.
– Именно так, – насмешливо бросил он. – Если Пленвиль от меня ускользнет, отдадите ему все: и лошадь, и оружие!
Она покачала головой и повела плечиком:
– Душа моя! Неужели вы полагаете, что у меня вместо головы пустой калебас? Ступайте! Если увижу Пленвиля, он от меня не уйдет!
– Прощай, любовь моя! – с чувством вскричал он, целуя Жюли в лоб.
– Прощайте мой свет! – отозвалась она. – Если бы вы знали, Ив, как бы я хотела остановить время, так чтобы эта минута продолжалась вечно…
Он пошел по тропинке, круто взбиравшейся вверх, и вскоре его мощная фигура скрылась за кактусами и кустарником.
* * *
Ив тяжело дышал. Он жалел, что не оставил перевязь, венецианские кружева и парик, которые, как он не без основания полагал, выглядели теперь неряшливо. Сейчас ему вполне хватило бы шпаги и пистолетов!
Солнце поднималось неумолимо и стремительно. Иву казалось, что, если оно не замедлит свой ход, ему самому не удастся подойти бесшумно, не всполошив обитателей хижины. Его заметят и без труда снимут загодя пистолетным выстрелом.
Он взъярился, заметив, что его прекрасные сапоги из галюша обтрепались об острые камни тропинки, а бархатные штаны оставили клочья на острых кактусовых колючках. Про себя он поклялся, что Пленвиль дорого ему заплатит за ущерб, если когда-нибудь удастся его поймать.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109