Но его нигде не было. И вот через пару дней мне повезло. Я зашла в супермаркет мистера Хана и увидела его с проволочной корзинкой в руках. В корзинке лежала одинокая упаковка губок для мытья посуды – значит, он собрался осуществить этот домашний ритуал, что ничуть не умаляло его блеска, тем более что его ноги были выставлены на мое обозрение. Дело было летом, и он был в шортах цвета хаки и выцветшей поношенной голубой футболке. Черные волосы слегка влажные, особенно на шее: значит, он недавно принял душ. Я дышала с трудом, так разволновалась. Какой бред! Я радостно схватила корзинку и, опустив голову, побежала к холодильнику, где он выискивал пинту молока.
– О, извините! – воскликнула я, когда мы схватились за один и тот же пакет обезжиренного молока. Я ослепительно улыбнулась.
– Держите, – проговорил он, уступая мне пакет. – Вам он явно нужен больше, чем мне.
– Спасибо. – Еще одна сияющая улыбка.
– В такую погоду так пить хочется, правда? – усмехнулся он.
– О да.
И на этом все. Через две секунды он расплатился и вышел из супермаркета, а я так и осталась стоять с пакетом молока в корзинке.
Надо пойти за ним, надо пойти за ним! С такой судорожной мыслью я поспешила к кассе. Но мистер Хан разговаривал по телефону. Я нетерпеливо барабанила пальцами по прилавку, вынуждая его поторопиться, а он быстро и рассерженно тараторил на хинди, и мне пришлось беспомощно наблюдать, как мой мужчина прошел мимо стеклянного окна, отпил молока прямо из пакета и растворился в толпе.
Когда я наконец вышла, его уже не было. Ты безнадежна, Люси, безнадежна. О, и кстати, невероятно остроумная реакция. «Спасибо» и «О да». Очень запоминающиеся ответы. Он часами не сможет выкинуть их из головы!
В следующий раз я подготовилась получше. Когда я снова увидела его в супермаркете мистера Хана, со мной был Макс – не подарок, конечно.
– Пошли! – Я схватила Макса за руку на улице и перешла на бег. – Конфеты, Макс, нам срочно нужны конфеты, так? – прошипела я ему на ухо. – Двигай!
Макс ошарашенно посмотрел на меня, но великодушно согласился принять участие в моей затее, и мы добежали до магазина за пару секунд. Схватив с полки журнал, я примостилась в очереди за моим знакомым, от волнения чуть ли не вмазав локтем какой-то старушенции. Ладно, признаюсь: я действительно ей вмазала.
За прилавком хозяйничал Санджай, сын мистера Хана, не отрывая одного глаза от телеэкрана.
– Как дела, Чарли? – Он мерно пожевывал резинку.
Чарли! Теперь я знаю его имя! Я восхищенно пялилась Чарли в спину. Мне казалось, что она целиком состоит из эрогенных зон. Сердце колотилось где-то в кончиках пальцев. Санджай ритмично перекатывал жвачку во рту, а я навострила уши.
– Неплохо, Санджай, а у тебя?
– Да нормально. Разгромили мы вас. Сто три – четыре.
– Еще рано говорить, приятель, рано.
– Мечтай! У вас в команде одни молокососы. Дай им бумажный пакет, и они задохнутся. Держи. – Он протянул сдачу. – Слушаю. – Это он сказал уже мне, потому что Чарли оплатил покупки и ушел прочь, читая газету, а я, разинув рот, таращилась ему вслед. Я спохватилась.
– О! О да. Давай же, Макс, быстрее. Что ты хочешь? Фруктовый мармелад?
О боже, он уходит. Уходит! Я сунула Максу в руку какие-то конфеты, но он завизжал и швырнул их в меня, намереваясь выбрать самостоятельно. Чарли открыл дверь. Я быстро обернулась. И просияла, сделав вид, что очень удивлена.
– О, здрасьте!
Он был уже почти на улице, и тут обернулся. Моргнул. И явно не узнал меня, а потом или вспомнил, или притворился, что вспомнил.
– О, здравствуйте.
Санджай откашлялся:
– У вас только фруктовый мармелад и «Все об автоприцепах», больше ничего?
Я в ужасе уставилась на обложку журнала. Чарли тоже изучил обложку и изумленно посмотрел на меня.
– О! О нет, я думала, это… – Я торопливо бросила журнал. Санджай расплылся в улыбке. Когда я оглянулась, Чарли уже ушел.
Я покраснела до ушей. Дура. Какая же я дура! И веду себя, как девчонка! Господи, ну чем я занимаюсь? Цепляю незнакомых мужиков в супермаркете на углу! В присутствии четырехлетнего сына, между прочим! Я униженно порылась в сумочке в поисках мелочи.
– Он сегодня не в настроении. – Миссис Хан изящно поднялась со своей табуретки в тени и мягко улыбнулась. Она подошла к прилавку, чтобы сменить своего непутевого сына, который перебрался поближе к телевизору, ковыряя в носу.
– Что?
– Чарли. Много работа. Когда он такой, никого не узнает.
– О! – Я раскрыла глаза. – Да, вы правы. Он очень серьезно относится к работе, не так ли? Он не говорит, как продвигаются дела?
– О, он говорит, почти конец. Но знаете, он еще всегда говорит: когда же наконец все кончится? – Она рассмеялась. – Всегда говорит, что может с этим играть, понимаете?
Я проглотила слюну.
– Да. Да, конечно, он может.
– Порядок?
– Хм-м? О! – Я вздрогнула. – Да, порядок. У меня только мармелад.
На этом все. Я медленно вернулась в квартиру, размышляя, с чем же таким играет Чарли.
На следующий день я опять пошла в супермаркет. Уверенно подошла к прилавку. Отлично, миссис Хан на месте. Улыбнувшись, протягиваю ей «Дэйли мэйл».
– Чарли прекрасно выглядит. Только что видела его на улице. Говорит, что почти закончил.
Она удивилась, но быстро пришла в себя.
– О, хорошо. – Она улыбнулась. – Значит, скоро он может ехать домой. Хорошо для него.
– Домой?
– Да, это где-то рядом с Оксфорд. Здесь у него только работа, и он скучает без жены, я знаю. Тридцать шесть пенс, пожалуйста.
Я в ужасе вышла. Все пропало. Женат! И даже не живет в Лондоне! Только работает здесь! Ну все, конец. Точно. Женат! Это же безнадежно!
Только вот это был вовсе не конец. Задыхаясь и чуть не на грани сердечного приступа, на следующий день я сошла вслед за ним с автобуса. Потом, через два дня, не нарочно, оказалась рядом с ним в магазинчике деликатесов. Только на этот раз он стоял за мной, а я была впереди в очереди и выбирала сыр. Я судорожно тянула время, в отчаянии оглядывая прилавок.
– Вкуснее всего вот этот, – сказал он, наклоняясь и стуча по стеклянной витрине, там, где лежал «Эпуас».
Тут у меня чуть ноги не подкосились.
– Я возьму «Эпуас»! – выпалила я, хватаясь за прилавок.
– Сколько, мадам?
– Все, что есть! – пропищала я.
Я купила сыр и повернулась, чтобы поблагодарить его, но вдруг поняла, что не могу. Не могу произнести ни слова! Какой позор. И только я восстановила свои речевые навыки, как он повернулся, как я поняла, к своему спутнику, пожилому мужчине, и продолжил разговор. Я тупо глотала ртом воздух. И у самого выхода, к счастью, услышала:
– Да, сэр?
– Кусочек «Эпуас», пожалуйста.
– Извините, сэр, но вон та женщина только что купила все.
Я в ужасе замерла, зажмурилась и застонала. А потом вышла из магазина, покачивая головой.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108
– О, извините! – воскликнула я, когда мы схватились за один и тот же пакет обезжиренного молока. Я ослепительно улыбнулась.
– Держите, – проговорил он, уступая мне пакет. – Вам он явно нужен больше, чем мне.
– Спасибо. – Еще одна сияющая улыбка.
– В такую погоду так пить хочется, правда? – усмехнулся он.
– О да.
И на этом все. Через две секунды он расплатился и вышел из супермаркета, а я так и осталась стоять с пакетом молока в корзинке.
Надо пойти за ним, надо пойти за ним! С такой судорожной мыслью я поспешила к кассе. Но мистер Хан разговаривал по телефону. Я нетерпеливо барабанила пальцами по прилавку, вынуждая его поторопиться, а он быстро и рассерженно тараторил на хинди, и мне пришлось беспомощно наблюдать, как мой мужчина прошел мимо стеклянного окна, отпил молока прямо из пакета и растворился в толпе.
Когда я наконец вышла, его уже не было. Ты безнадежна, Люси, безнадежна. О, и кстати, невероятно остроумная реакция. «Спасибо» и «О да». Очень запоминающиеся ответы. Он часами не сможет выкинуть их из головы!
В следующий раз я подготовилась получше. Когда я снова увидела его в супермаркете мистера Хана, со мной был Макс – не подарок, конечно.
– Пошли! – Я схватила Макса за руку на улице и перешла на бег. – Конфеты, Макс, нам срочно нужны конфеты, так? – прошипела я ему на ухо. – Двигай!
Макс ошарашенно посмотрел на меня, но великодушно согласился принять участие в моей затее, и мы добежали до магазина за пару секунд. Схватив с полки журнал, я примостилась в очереди за моим знакомым, от волнения чуть ли не вмазав локтем какой-то старушенции. Ладно, признаюсь: я действительно ей вмазала.
За прилавком хозяйничал Санджай, сын мистера Хана, не отрывая одного глаза от телеэкрана.
– Как дела, Чарли? – Он мерно пожевывал резинку.
Чарли! Теперь я знаю его имя! Я восхищенно пялилась Чарли в спину. Мне казалось, что она целиком состоит из эрогенных зон. Сердце колотилось где-то в кончиках пальцев. Санджай ритмично перекатывал жвачку во рту, а я навострила уши.
– Неплохо, Санджай, а у тебя?
– Да нормально. Разгромили мы вас. Сто три – четыре.
– Еще рано говорить, приятель, рано.
– Мечтай! У вас в команде одни молокососы. Дай им бумажный пакет, и они задохнутся. Держи. – Он протянул сдачу. – Слушаю. – Это он сказал уже мне, потому что Чарли оплатил покупки и ушел прочь, читая газету, а я, разинув рот, таращилась ему вслед. Я спохватилась.
– О! О да. Давай же, Макс, быстрее. Что ты хочешь? Фруктовый мармелад?
О боже, он уходит. Уходит! Я сунула Максу в руку какие-то конфеты, но он завизжал и швырнул их в меня, намереваясь выбрать самостоятельно. Чарли открыл дверь. Я быстро обернулась. И просияла, сделав вид, что очень удивлена.
– О, здрасьте!
Он был уже почти на улице, и тут обернулся. Моргнул. И явно не узнал меня, а потом или вспомнил, или притворился, что вспомнил.
– О, здравствуйте.
Санджай откашлялся:
– У вас только фруктовый мармелад и «Все об автоприцепах», больше ничего?
Я в ужасе уставилась на обложку журнала. Чарли тоже изучил обложку и изумленно посмотрел на меня.
– О! О нет, я думала, это… – Я торопливо бросила журнал. Санджай расплылся в улыбке. Когда я оглянулась, Чарли уже ушел.
Я покраснела до ушей. Дура. Какая же я дура! И веду себя, как девчонка! Господи, ну чем я занимаюсь? Цепляю незнакомых мужиков в супермаркете на углу! В присутствии четырехлетнего сына, между прочим! Я униженно порылась в сумочке в поисках мелочи.
– Он сегодня не в настроении. – Миссис Хан изящно поднялась со своей табуретки в тени и мягко улыбнулась. Она подошла к прилавку, чтобы сменить своего непутевого сына, который перебрался поближе к телевизору, ковыряя в носу.
– Что?
– Чарли. Много работа. Когда он такой, никого не узнает.
– О! – Я раскрыла глаза. – Да, вы правы. Он очень серьезно относится к работе, не так ли? Он не говорит, как продвигаются дела?
– О, он говорит, почти конец. Но знаете, он еще всегда говорит: когда же наконец все кончится? – Она рассмеялась. – Всегда говорит, что может с этим играть, понимаете?
Я проглотила слюну.
– Да. Да, конечно, он может.
– Порядок?
– Хм-м? О! – Я вздрогнула. – Да, порядок. У меня только мармелад.
На этом все. Я медленно вернулась в квартиру, размышляя, с чем же таким играет Чарли.
На следующий день я опять пошла в супермаркет. Уверенно подошла к прилавку. Отлично, миссис Хан на месте. Улыбнувшись, протягиваю ей «Дэйли мэйл».
– Чарли прекрасно выглядит. Только что видела его на улице. Говорит, что почти закончил.
Она удивилась, но быстро пришла в себя.
– О, хорошо. – Она улыбнулась. – Значит, скоро он может ехать домой. Хорошо для него.
– Домой?
– Да, это где-то рядом с Оксфорд. Здесь у него только работа, и он скучает без жены, я знаю. Тридцать шесть пенс, пожалуйста.
Я в ужасе вышла. Все пропало. Женат! И даже не живет в Лондоне! Только работает здесь! Ну все, конец. Точно. Женат! Это же безнадежно!
Только вот это был вовсе не конец. Задыхаясь и чуть не на грани сердечного приступа, на следующий день я сошла вслед за ним с автобуса. Потом, через два дня, не нарочно, оказалась рядом с ним в магазинчике деликатесов. Только на этот раз он стоял за мной, а я была впереди в очереди и выбирала сыр. Я судорожно тянула время, в отчаянии оглядывая прилавок.
– Вкуснее всего вот этот, – сказал он, наклоняясь и стуча по стеклянной витрине, там, где лежал «Эпуас».
Тут у меня чуть ноги не подкосились.
– Я возьму «Эпуас»! – выпалила я, хватаясь за прилавок.
– Сколько, мадам?
– Все, что есть! – пропищала я.
Я купила сыр и повернулась, чтобы поблагодарить его, но вдруг поняла, что не могу. Не могу произнести ни слова! Какой позор. И только я восстановила свои речевые навыки, как он повернулся, как я поняла, к своему спутнику, пожилому мужчине, и продолжил разговор. Я тупо глотала ртом воздух. И у самого выхода, к счастью, услышала:
– Да, сэр?
– Кусочек «Эпуас», пожалуйста.
– Извините, сэр, но вон та женщина только что купила все.
Я в ужасе замерла, зажмурилась и застонала. А потом вышла из магазина, покачивая головой.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108