Наверняка эта соблазнительная прическа была делом рук горничной Каролины. Остин не мог решить, уволить эту горничную или утроить ей жалованье.
В гостиной перед обедом он старался избегать Элизабет, но каждую минуту остро ощущал ее присутствие, что бесконечно его раздражало. Он должен прекратить это... то, что он делал с ней. Поцелуи, прикосновения все это было явной ошибкой, исходя из его обычно безошибочного здравого смысла. Такие ошибки он не может позволить себе повторить.
Проведя почти весь вечер в размышлениях, Остин пришел к выводу, что единственное, что он должен делать - это ждать. Ждать возвращения Майлса из Лондона. Ждать сведений от своего сыщика с Боу-стрит. Ждать дальнейших указаний от шантажиста. Необходимость ожидания раздражала, но выбора не было.
После их встречи на озере стало почти невозможно верить в то, что Элизабет состоит в сговоре с шантажистом или действительно что-то знает о полученном им письме. И чем дольше он думал об этом, тем яснее ему становилось, что она просто обладает необыкновенной интуицией, в которую сама слишком сильно верит. Она верит, что ее видения абсолютно правдивы, и рассказала о них, желая ему помочь. У нее нет дурных намерений, и она не желает причинить ему зло. Она просто... заблуждается.
Заблуждается... и невыносимо соблазнительна. Она заставляет вскипать его кровь, и он, кажется, не может изгнать ее из своих мыслей. А проклятый виконт, сидящий рядом с ней, уже не таясь, смотрит на нее с вожделением!
С каждым подаваемым на стол блюдом Остин становился все мрачнее, ему было все труднее вникать в глупые разговоры сидевших рядом людей.
- Кажется, вы задумались, ваша светлость, - заметил низкий грудной женский голос.
Затянутая в перчатку рука дотронулась до его руки, и он с усилием вернулся в окружавшую его обстановку. Графиня Миллхэм, его соседка слева, одарила его жеманной улыбкой. После весьма своевременной кончины ее престарелого мужа, случившейся два года назад, графиня имела множество романов, но до сих пор еще не успела заманить в свою постель Остина. У него создалось впечатление, что она надеется исправить положение сегодня же ночью.
Она наклонилась, позволяя ему беспрепятственно рассмотреть в глубоком вырезе платья ее груди и ложбинку между ними, вид которых, как он знал, действовал на большинство мужчин опьяняюще. Взгляд ее изумрудных глаз не отрывался от его лица, обещая сексуальное наслаждение, - именно на женщину с таким взглядом ему следовало бы обратить свое внимание.
Не спуская с него глаз, графиня незаметно опустила руку под стол и бесстыдно погладила его бедро.
- В женщине должно быть нечто особенное, чтобы она могла рассчитывать на ваше внимание, ваша светлость, - произнесла она хрипловатым шепотом, предназначавшимся только ему.
Остин не сделал ничего, чтобы остановить или поощрить ее, он только наблюдал за ней и ждал, когда его тело откликнется на ее призыв. Она высунула кончик языка и медленно облизнула верхнюю губу. Ее глаза ясно говорили ему, что она будет делать своим языком. Ее пальцы ощупывали его ногу, поднимаясь все выше.
Но он не почувствовал вожделения, не почувствовал ничего. Совершенно ничего. Эта красивая женщина, с пышным телом и обещанием чувственных восторгов, не зажгла в нем даже искорки желания. Он протянул под столом руку, чтобы заставить графиню остановиться. В эту минуту его мать встала, давая понять, что обед окончен.
Явно неверно истолковав причину, побудившую его опустить руку под стол, графиня Миллхэм, вставая вместе с другими, кокетливо улыбнулась.
- До встречи, - шепнула она в тот момент, когда женщины удалялись в гостиную, предоставляя мужчинам возможность насладиться своими сигарами.
Откинувшись на спинку стула, Остин закурил сигару и выпустил длинное облачко ароматного дыма. Графиня Миллхэм предоставляла ему прекрасную и столь необходимую возможность избавиться от неотступной боли в паху, мучившей его. Так почему, черт побери, он не обрадовался этой возможности?
Потому что не эту женщину он желал. Недовольный собой, он подозвал лакея, разносившего бренди, и, взяв бокал, одним глотком осушил его.
У него возникло подозрение, что вечер обещает быть невыносимо длинным.
***
Войдя в спальню, Элизабет закрыла за собой дверь и прислонилась к ней, радуясь, что сбежала из гостиной от женской болтовни. Тетя Джоанна и Каролина проявили беспокойство, когда она пожаловалась на головную боль и рано пошла к себе, но она больше не могла оставаться среди гостей. Слишком много неотвязных мыслей и образов теснилось у нее в голове. Ей казалось, что несчетное количество барабанщиков стучат палочками у нее в мозгу.
И к тому же - он. Мучительно было видеть, как он ее избегает. Остин едва заметил ее присутствие перед обедом, а за столом - каждый раз, когда она смотрела на него, - его внимание было обращено на красивую женщину с большой грудью, сидевшую рядом с ним.
Элизабет разговорилась с виконтом Фаррингтоном, который, как выяснилось, разделял ее интерес к живописи. К ее удивлению, он сделал ей несколько комплиментов и выразил желание написать ее портрет. Она пыталась сосредоточить свое внимание на нем, но ей все время мешали мелькавшие в голове тревожные образы и присутствие человека, сидевшего во главе стола.
Переодевшись ко сну, Элизабет приготовила лекарство от головной боли и легла в постель. Неясные образы мучили ее, оставаясь неуловимыми. Закрыв глаза, она пыталась прогнать их, но образы не исчезали. Перед ней возникло лицо Остина: уголки его губ медленно приподнимались, превращаясь в ослепительную улыбку. Она хотела прогнать его из своих мыслей, но это ей не удавалось.
Что он делает сейчас, в эту самую минуту? Может ли он быть с той женщиной, которая весь вечер требовала его внимания? Обнимает ли он ее? Целует?
Стон сорвался с ее губ. Мысль, что Остин обнимает другую женщину, больно пронзила ее сердце, у нее перехватило дыхание. Боль становилась еще мучительнее оттого, что Элизабет была бессильна что-либо сделать. Ее чувство к нему было безнадежным.
Совершенно безнадежным.
***
Войдя в гостиную, Остин сразу же невольно отметил отсутствие Элизабет. Несмотря на то что в гостиной толпилось около двух десятков людей, ее было бы легко заметить благодаря высокому росту. Еще один взгляд, брошенный им на присутствующих, только подтвердил, что ее здесь нет. Вероятно, она вышла под предлогом каких-нибудь личных дел. Он направился к напиткам, стараясь убедить себя, что рад ее отсутствию.
Однако когда минут через двадцать она все еще не появилась, Остин забеспокоился. Он подошел к Каролине и как бы между прочим спросил, где Элизабет.
- Она почувствовала себя нездоровой и сразу же после обеда ушла к себе, - ответила Каролина, с интересом глядя на него.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77
В гостиной перед обедом он старался избегать Элизабет, но каждую минуту остро ощущал ее присутствие, что бесконечно его раздражало. Он должен прекратить это... то, что он делал с ней. Поцелуи, прикосновения все это было явной ошибкой, исходя из его обычно безошибочного здравого смысла. Такие ошибки он не может позволить себе повторить.
Проведя почти весь вечер в размышлениях, Остин пришел к выводу, что единственное, что он должен делать - это ждать. Ждать возвращения Майлса из Лондона. Ждать сведений от своего сыщика с Боу-стрит. Ждать дальнейших указаний от шантажиста. Необходимость ожидания раздражала, но выбора не было.
После их встречи на озере стало почти невозможно верить в то, что Элизабет состоит в сговоре с шантажистом или действительно что-то знает о полученном им письме. И чем дольше он думал об этом, тем яснее ему становилось, что она просто обладает необыкновенной интуицией, в которую сама слишком сильно верит. Она верит, что ее видения абсолютно правдивы, и рассказала о них, желая ему помочь. У нее нет дурных намерений, и она не желает причинить ему зло. Она просто... заблуждается.
Заблуждается... и невыносимо соблазнительна. Она заставляет вскипать его кровь, и он, кажется, не может изгнать ее из своих мыслей. А проклятый виконт, сидящий рядом с ней, уже не таясь, смотрит на нее с вожделением!
С каждым подаваемым на стол блюдом Остин становился все мрачнее, ему было все труднее вникать в глупые разговоры сидевших рядом людей.
- Кажется, вы задумались, ваша светлость, - заметил низкий грудной женский голос.
Затянутая в перчатку рука дотронулась до его руки, и он с усилием вернулся в окружавшую его обстановку. Графиня Миллхэм, его соседка слева, одарила его жеманной улыбкой. После весьма своевременной кончины ее престарелого мужа, случившейся два года назад, графиня имела множество романов, но до сих пор еще не успела заманить в свою постель Остина. У него создалось впечатление, что она надеется исправить положение сегодня же ночью.
Она наклонилась, позволяя ему беспрепятственно рассмотреть в глубоком вырезе платья ее груди и ложбинку между ними, вид которых, как он знал, действовал на большинство мужчин опьяняюще. Взгляд ее изумрудных глаз не отрывался от его лица, обещая сексуальное наслаждение, - именно на женщину с таким взглядом ему следовало бы обратить свое внимание.
Не спуская с него глаз, графиня незаметно опустила руку под стол и бесстыдно погладила его бедро.
- В женщине должно быть нечто особенное, чтобы она могла рассчитывать на ваше внимание, ваша светлость, - произнесла она хрипловатым шепотом, предназначавшимся только ему.
Остин не сделал ничего, чтобы остановить или поощрить ее, он только наблюдал за ней и ждал, когда его тело откликнется на ее призыв. Она высунула кончик языка и медленно облизнула верхнюю губу. Ее глаза ясно говорили ему, что она будет делать своим языком. Ее пальцы ощупывали его ногу, поднимаясь все выше.
Но он не почувствовал вожделения, не почувствовал ничего. Совершенно ничего. Эта красивая женщина, с пышным телом и обещанием чувственных восторгов, не зажгла в нем даже искорки желания. Он протянул под столом руку, чтобы заставить графиню остановиться. В эту минуту его мать встала, давая понять, что обед окончен.
Явно неверно истолковав причину, побудившую его опустить руку под стол, графиня Миллхэм, вставая вместе с другими, кокетливо улыбнулась.
- До встречи, - шепнула она в тот момент, когда женщины удалялись в гостиную, предоставляя мужчинам возможность насладиться своими сигарами.
Откинувшись на спинку стула, Остин закурил сигару и выпустил длинное облачко ароматного дыма. Графиня Миллхэм предоставляла ему прекрасную и столь необходимую возможность избавиться от неотступной боли в паху, мучившей его. Так почему, черт побери, он не обрадовался этой возможности?
Потому что не эту женщину он желал. Недовольный собой, он подозвал лакея, разносившего бренди, и, взяв бокал, одним глотком осушил его.
У него возникло подозрение, что вечер обещает быть невыносимо длинным.
***
Войдя в спальню, Элизабет закрыла за собой дверь и прислонилась к ней, радуясь, что сбежала из гостиной от женской болтовни. Тетя Джоанна и Каролина проявили беспокойство, когда она пожаловалась на головную боль и рано пошла к себе, но она больше не могла оставаться среди гостей. Слишком много неотвязных мыслей и образов теснилось у нее в голове. Ей казалось, что несчетное количество барабанщиков стучат палочками у нее в мозгу.
И к тому же - он. Мучительно было видеть, как он ее избегает. Остин едва заметил ее присутствие перед обедом, а за столом - каждый раз, когда она смотрела на него, - его внимание было обращено на красивую женщину с большой грудью, сидевшую рядом с ним.
Элизабет разговорилась с виконтом Фаррингтоном, который, как выяснилось, разделял ее интерес к живописи. К ее удивлению, он сделал ей несколько комплиментов и выразил желание написать ее портрет. Она пыталась сосредоточить свое внимание на нем, но ей все время мешали мелькавшие в голове тревожные образы и присутствие человека, сидевшего во главе стола.
Переодевшись ко сну, Элизабет приготовила лекарство от головной боли и легла в постель. Неясные образы мучили ее, оставаясь неуловимыми. Закрыв глаза, она пыталась прогнать их, но образы не исчезали. Перед ней возникло лицо Остина: уголки его губ медленно приподнимались, превращаясь в ослепительную улыбку. Она хотела прогнать его из своих мыслей, но это ей не удавалось.
Что он делает сейчас, в эту самую минуту? Может ли он быть с той женщиной, которая весь вечер требовала его внимания? Обнимает ли он ее? Целует?
Стон сорвался с ее губ. Мысль, что Остин обнимает другую женщину, больно пронзила ее сердце, у нее перехватило дыхание. Боль становилась еще мучительнее оттого, что Элизабет была бессильна что-либо сделать. Ее чувство к нему было безнадежным.
Совершенно безнадежным.
***
Войдя в гостиную, Остин сразу же невольно отметил отсутствие Элизабет. Несмотря на то что в гостиной толпилось около двух десятков людей, ее было бы легко заметить благодаря высокому росту. Еще один взгляд, брошенный им на присутствующих, только подтвердил, что ее здесь нет. Вероятно, она вышла под предлогом каких-нибудь личных дел. Он направился к напиткам, стараясь убедить себя, что рад ее отсутствию.
Однако когда минут через двадцать она все еще не появилась, Остин забеспокоился. Он подошел к Каролине и как бы между прочим спросил, где Элизабет.
- Она почувствовала себя нездоровой и сразу же после обеда ушла к себе, - ответила Каролина, с интересом глядя на него.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77