- Прекрасное имя. Сильное, властное, благородное. Очень вам подходит.
- Благодарю, - произнес он, захваченный врасплох не столько ее комплиментом, сколько приятной теплотой, пробежавшей по его спине. - Мои друзья называют меня Остином. Вы можете называть меня так же, если хотите.
В душе он застонал, пораженный своим невероятным предложением. Должно быть, он сходит с ума. Что, черт побери, подумают люди, услышав, как она называет его Остином? Он должен предупредить ее, чтобы она не называла его так в присутствии других - а только когда они будут наедине. Наедине. Вместе. Черт, он действительно сходит с ума!
- Что ж, благодарю вас... Остин. Итак, вы меня простили?
Он оторвался от своих мыслей.
- Простил?
- Да. За... мм... - Она бросила взгляд на его грязную одежду.
Он проследил за ее взглядом.
- Ах да. Мой костюм в крайне плачевном состоянии. Вы и в самом деле сожалеете?
Элизабет энергично закивала:
- О да!
- Обещаете больше никогда не делать такой пакости?
- Гм... Когда вы говорите "никогда", вы имеете в виду "больше никогда за всю жизнь"?
- В общем, да. Я имел в виду это.
- О Боже! - Она поджала губы, но ее глаза лукаво блестели. - Боюсь, что не смогу дать вам столь странного обещания.
- Понятно, - со вздохом уступил Остин. - Ну, в таком случае можете вы попытаться вести себя прилично то недолгое время, пока мы будем добираться до дома?
- О да, - с сияющей улыбкой согласилась Элизабет. - Это я могу обещать.
- Слава Богу. Тогда, полагаю, мне придется простить вас. Давайте вылезем из воды, пока совсем не замерзли. Повернувшись, он направился к берегу.
- Вы идете? - спросил он, когда она не тронулась с места.
- Хотела бы, но не могу, - ответила она, пытаясь сделать шаг. - Ноги увязли в грязи, а юбки такие тяжелые, что не приподнимешь. - Ямочки заиграли на ее щеках, словно подмигивая. - Как вы полагаете, не могла бы я просить вас о небольшой помощи?
Остин поднял глаза к небу.
- В прошлый раз, когда вы обращались ко мне с просьбой, дело кончилось тем, что я принял грязевую ванну. - Он строго посмотрел на нее. - Вы не забудете свое обещание вести себя прилично? Ведь я, как вы понимаете, могу и оставить вас здесь.
Элизабет прижала руку к сердцу:
- Обещаю.
Шлепая по воде, он направился к ней, бормоча критические замечания в адрес всего женского пола.
- Возьмите меня за шею.
Элизабет обхватила руками его шею, и он поднял ее, шатаясь под тяжестью ее веса и веса ее намокшей одежды. Струйки холодной воды сбегали с ее платья, а из ее сапожек выливалась грязь. Она положила голову на его плечо, и он весь напрягся - от близости ее мокрого тела, прижавшегося к его груди. Остин наклонил голову и вдохнул цветочный аромат ее волос. Черт, даже покрытая грязью, она все равно пахла сиренью!
На берегу он медленно опустил ее на землю, и ее тело влажно соскользнуло по нему. Она встала на ноги. Мокрая одежда облепила ее, обтягивая соблазнительные формы, и у него перехватило дыхание. Сквозь мокрую ткань были отчетливо видны отвердевшие соски, а ноги казались невероятно длинными. Боже, она неотразима! Даже покрытую грязью, он желал ее.
Все его тело ожило, а когда она попыталась отстраниться, он лишь еще крепче сжал ее талию. Ему казалось, что он еще никогда так не хотел поцеловать женщину. Несмотря на предупреждающие сигналы в его голове, он медленно потянулся к ее губам. Он должен еще раз ощутить их вкус... всего один только раз.
Она уперлась мокрыми локтями в его грудь:
- Что вы делаете?
- Собираюсь получить плату.
- За что?
- За мою испорченную одежду.
- Целуя меня?
- Конечно. Таков старинный и благородный английский обычай: один поцелуй за грязную рубашку и штаны. Разве никто не говорил вам о нем?
- Боюсь, такая тема не возникала.
- Зато теперь вы это знаете, и вам лучше всего заплатить Иначе вас ждет долговая тюрьма. Она подняла брови:
- Один поцелуй?
- Был бы счастлив осудить вас на два. На самом деле...
- О нет, - заторопилась она, - одного вполне достаточно.
- Ладно, раз вы настаиваете...
Остин притянул ее к себе, ее грудь прижалась к его груди, и он приник к ее губам.
С того момента как их губы соприкоснулись, он забыл обо всем. Полностью забыл. Не осталось ничего, кроме ее шелковистой кожи, теплого ощущения ее близости, нежного цветочного аромата. Всякая разумная мысль исчезла из его головы, когда, скользнув руками по ее телу, он прижал их к ее нежной груди. Он дразнил соски, касаясь их кончиков, и Элизабет, задыхаясь, безвольно откинула назад голову. Он немедленно этим воспользовался и принялся целовать ее длинную изящную шею. Каждое новое прикосновение все глубже и глубже погружало его в жаркий туман, где не существовало ничего - кроме этой женщины в его объятиях.
- Остин, - выдохнула она. - Пожалуйста. Мы должны остановиться.
Сделав усилие, которое чуть не убило его, он поднял голову и посмотрел в ее затуманившиеся, полные страсти глаза. Охватившее его желание было настолько сильным, что у него почти подогнулись колени. Ему хотелось только одного: сорвать с нее платье и овладеть ею. И если бы он не отстранился от нее в этот момент, он так бы и поступил.
Остин отступил, и тотчас же чувство потери - большой потери - овладело им. Не в силах сопротивляться желанию прижать ее к себе, он взял ее руки, и их пальцы переплелись.
Элизабет старалась прогнать туман, путавший ее мысли. Второй раз этот человек целовал ее так, что у нее перехватывало дыхание. Он лишал ее способности думать. Все, кроме него, переставало иметь значение.
Она должна остановиться. Она позволила ему больше, чем может позволить порядочная женщина. Но ей трудно было отступить. Ей хотелось, чтобы он продолжал целовать ее, касаться ее, обжигая ей кожу, опьяняя ее своей божественно сладкой близостью и запахом, напоминающим ей аромат леса.
В эту минуту Остин сжал ее ладони, и его мысли с поразительной ясностью передались ей.
Он хотел ее близости.
Хотел сорвать с нее платье и прижаться к ней. Всем телом.
Близость. Любовь. Жар охватил ее, и сердце чуть не выскочило из груди. Было ли это чувство любовью? Чувство, когда словно таешь, не можешь дышать, не перестаешь думать о нем, желаешь, чтобы его поцелуям не было конца? Когда ощущаешь непреодолимое желание помочь ему и защитить его?
Боже милостивый, неужели она влюбляется в Остина?
Глава 7
Всю дорогу к дому они молчали. Элизабет сидела на Мисте впереди, а Остин, сидя сзади, обхватил ее руками и согревал своим телом.
"Неужели я влюбляюсь в него?"
Элизабет немедленно отвергла эту вероятность. Нет. Любовь к такому человеку не принесет ей ничего, кроме страданий. Находя ее достаточно привлекательной для того, чтобы целовать, Остин не доверял ей и не верил в ее видения.
И даже если бы он верил, это было бы невозможно.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77
- Благодарю, - произнес он, захваченный врасплох не столько ее комплиментом, сколько приятной теплотой, пробежавшей по его спине. - Мои друзья называют меня Остином. Вы можете называть меня так же, если хотите.
В душе он застонал, пораженный своим невероятным предложением. Должно быть, он сходит с ума. Что, черт побери, подумают люди, услышав, как она называет его Остином? Он должен предупредить ее, чтобы она не называла его так в присутствии других - а только когда они будут наедине. Наедине. Вместе. Черт, он действительно сходит с ума!
- Что ж, благодарю вас... Остин. Итак, вы меня простили?
Он оторвался от своих мыслей.
- Простил?
- Да. За... мм... - Она бросила взгляд на его грязную одежду.
Он проследил за ее взглядом.
- Ах да. Мой костюм в крайне плачевном состоянии. Вы и в самом деле сожалеете?
Элизабет энергично закивала:
- О да!
- Обещаете больше никогда не делать такой пакости?
- Гм... Когда вы говорите "никогда", вы имеете в виду "больше никогда за всю жизнь"?
- В общем, да. Я имел в виду это.
- О Боже! - Она поджала губы, но ее глаза лукаво блестели. - Боюсь, что не смогу дать вам столь странного обещания.
- Понятно, - со вздохом уступил Остин. - Ну, в таком случае можете вы попытаться вести себя прилично то недолгое время, пока мы будем добираться до дома?
- О да, - с сияющей улыбкой согласилась Элизабет. - Это я могу обещать.
- Слава Богу. Тогда, полагаю, мне придется простить вас. Давайте вылезем из воды, пока совсем не замерзли. Повернувшись, он направился к берегу.
- Вы идете? - спросил он, когда она не тронулась с места.
- Хотела бы, но не могу, - ответила она, пытаясь сделать шаг. - Ноги увязли в грязи, а юбки такие тяжелые, что не приподнимешь. - Ямочки заиграли на ее щеках, словно подмигивая. - Как вы полагаете, не могла бы я просить вас о небольшой помощи?
Остин поднял глаза к небу.
- В прошлый раз, когда вы обращались ко мне с просьбой, дело кончилось тем, что я принял грязевую ванну. - Он строго посмотрел на нее. - Вы не забудете свое обещание вести себя прилично? Ведь я, как вы понимаете, могу и оставить вас здесь.
Элизабет прижала руку к сердцу:
- Обещаю.
Шлепая по воде, он направился к ней, бормоча критические замечания в адрес всего женского пола.
- Возьмите меня за шею.
Элизабет обхватила руками его шею, и он поднял ее, шатаясь под тяжестью ее веса и веса ее намокшей одежды. Струйки холодной воды сбегали с ее платья, а из ее сапожек выливалась грязь. Она положила голову на его плечо, и он весь напрягся - от близости ее мокрого тела, прижавшегося к его груди. Остин наклонил голову и вдохнул цветочный аромат ее волос. Черт, даже покрытая грязью, она все равно пахла сиренью!
На берегу он медленно опустил ее на землю, и ее тело влажно соскользнуло по нему. Она встала на ноги. Мокрая одежда облепила ее, обтягивая соблазнительные формы, и у него перехватило дыхание. Сквозь мокрую ткань были отчетливо видны отвердевшие соски, а ноги казались невероятно длинными. Боже, она неотразима! Даже покрытую грязью, он желал ее.
Все его тело ожило, а когда она попыталась отстраниться, он лишь еще крепче сжал ее талию. Ему казалось, что он еще никогда так не хотел поцеловать женщину. Несмотря на предупреждающие сигналы в его голове, он медленно потянулся к ее губам. Он должен еще раз ощутить их вкус... всего один только раз.
Она уперлась мокрыми локтями в его грудь:
- Что вы делаете?
- Собираюсь получить плату.
- За что?
- За мою испорченную одежду.
- Целуя меня?
- Конечно. Таков старинный и благородный английский обычай: один поцелуй за грязную рубашку и штаны. Разве никто не говорил вам о нем?
- Боюсь, такая тема не возникала.
- Зато теперь вы это знаете, и вам лучше всего заплатить Иначе вас ждет долговая тюрьма. Она подняла брови:
- Один поцелуй?
- Был бы счастлив осудить вас на два. На самом деле...
- О нет, - заторопилась она, - одного вполне достаточно.
- Ладно, раз вы настаиваете...
Остин притянул ее к себе, ее грудь прижалась к его груди, и он приник к ее губам.
С того момента как их губы соприкоснулись, он забыл обо всем. Полностью забыл. Не осталось ничего, кроме ее шелковистой кожи, теплого ощущения ее близости, нежного цветочного аромата. Всякая разумная мысль исчезла из его головы, когда, скользнув руками по ее телу, он прижал их к ее нежной груди. Он дразнил соски, касаясь их кончиков, и Элизабет, задыхаясь, безвольно откинула назад голову. Он немедленно этим воспользовался и принялся целовать ее длинную изящную шею. Каждое новое прикосновение все глубже и глубже погружало его в жаркий туман, где не существовало ничего - кроме этой женщины в его объятиях.
- Остин, - выдохнула она. - Пожалуйста. Мы должны остановиться.
Сделав усилие, которое чуть не убило его, он поднял голову и посмотрел в ее затуманившиеся, полные страсти глаза. Охватившее его желание было настолько сильным, что у него почти подогнулись колени. Ему хотелось только одного: сорвать с нее платье и овладеть ею. И если бы он не отстранился от нее в этот момент, он так бы и поступил.
Остин отступил, и тотчас же чувство потери - большой потери - овладело им. Не в силах сопротивляться желанию прижать ее к себе, он взял ее руки, и их пальцы переплелись.
Элизабет старалась прогнать туман, путавший ее мысли. Второй раз этот человек целовал ее так, что у нее перехватывало дыхание. Он лишал ее способности думать. Все, кроме него, переставало иметь значение.
Она должна остановиться. Она позволила ему больше, чем может позволить порядочная женщина. Но ей трудно было отступить. Ей хотелось, чтобы он продолжал целовать ее, касаться ее, обжигая ей кожу, опьяняя ее своей божественно сладкой близостью и запахом, напоминающим ей аромат леса.
В эту минуту Остин сжал ее ладони, и его мысли с поразительной ясностью передались ей.
Он хотел ее близости.
Хотел сорвать с нее платье и прижаться к ней. Всем телом.
Близость. Любовь. Жар охватил ее, и сердце чуть не выскочило из груди. Было ли это чувство любовью? Чувство, когда словно таешь, не можешь дышать, не перестаешь думать о нем, желаешь, чтобы его поцелуям не было конца? Когда ощущаешь непреодолимое желание помочь ему и защитить его?
Боже милостивый, неужели она влюбляется в Остина?
Глава 7
Всю дорогу к дому они молчали. Элизабет сидела на Мисте впереди, а Остин, сидя сзади, обхватил ее руками и согревал своим телом.
"Неужели я влюбляюсь в него?"
Элизабет немедленно отвергла эту вероятность. Нет. Любовь к такому человеку не принесет ей ничего, кроме страданий. Находя ее достаточно привлекательной для того, чтобы целовать, Остин не доверял ей и не верил в ее видения.
И даже если бы он верил, это было бы невозможно.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77