- Вы впервые в Лондоне, товарищи? Уверен, город вам покажется интересным. Конечно, несколько упаднический, и здесь полно идиотов, но тем не менее интересный. Я, э-э, еще не успел поинтересоваться целью вашего приезда сюда. Как долго вы намерены пробыть здесь?
- Пока не уедем обратно, - ответил Драгошани.
- А-а-а... - Их собеседник криво, но терпеливо улыбнулся. - Очень хорошо! Вы должны извинить меня, товарищи, но для некоторых из нас любопытство, если так можно выразиться, - образ жизни. Вы меня понимаете?
Драгошани кивнул:
- Да, я вас понимаю. Вы из КГБ. Лицо сопровождающего мгновенно сделалось холодным, как лед.
- Мы не пользуемся этим термином за пределами посольства.
- А каким термином вы пользуетесь? - хитро улыбаясь прошептал Бату. - Дерьмоголовые?
- Что?! - Лицо сопровождающего побелело от гнева.
- Мы с приятелем приехали сюда по делу, которое вас совершенно не касается, - ровным голосом произнес Драгошани. - У нас весьма большие полномочия. Чтобы вам стало ясно, повторяю: Весьма Большие Полномочия. Любое ваше вмешательство не сулит вам ничего хорошего. Если нам потребуется ваша помощь, мы вам сообщим. Так что оставьте нас в покое и не приставайте.
Сопровождающий сморщил губы и медленно втянул воздух.
- Со мной, как правило, так не разговаривают, - чеканя каждое слово, произнес он.
- Если же вы и дальше будете вмешиваться в наши дела, - не изменяя тона, продолжал Драгошани, - я всегда могу сломать вам руку и таким образом убрать с дороги минимум на две-три недели.
Собеседник едва не задохнулся от такой наглости:
- Вы мне угрожаете?
- Нет, просто предупреждаю. - Но Драгошани понимал, что все это бесполезно. Это был типичный кегебешник-автомат. Некромант со вздохом сказал:
- Послушайте, если вы к нам приставлены, то мне вас жаль. Ваше задание невыполнимо. Более того, оно опасно. Это все, что я могу вам сказать, не более того. Мы здесь для того, чтобы испытать секретное оружие. И не задавайте больше никаких вопросов.
- Секретное оружие? - Глаза сопровождающего расширились. - А-а... - Он переводил взгляд то на одного, то на другого. - Какое оружие?
Драгошани мрачно улыбнулся. Ну, что ж, он предупреждал этого идиота.
- Макс, - медленно отворачиваясь, сказал он, - может быть, вы покажете ему кое-что?..
Вскоре они подъехали к посольству, на территории которого Макс и Драгошани вышли из машины и взяли вещи из багажника. Они сами позаботились о своих чемоданах.
Шофер занимался их сопровождающим. В последний раз они видели его, когда он, прихрамывая, удалялся, опираясь на руку шофера. Круглыми и полными страха глазами он один лишь раз посмотрел в их сторону, точнее на Макса Бату, и спотыкающейся походкой вошел в мрачте, внушительного вида здание. Больше они его никогда не видели.
После этого их никто не беспокоил.
* * *
Среда второй недели нового, 1977 года. Вот уже целых две недели Виктора Шукшина не покидало предчувствие приближающегося конца. Депрессия свинцовой тяжестью навалилась на него и усилилась до предела, когда он получил помеченное четырехмесячной давности числом и содержавшее тысячу фунтов крупными купюрами послание. Такая быстрая капитуляция Боровица и то, что на его угрозы тот никак не отреагировал, то есть не стал в свою очередь угрожать ему, очень обеспокоили Шукшина.
Сегодня был особенно мерзкий день. Небо затянуло тучами, шел сильный снег, река покрылась толстой серой коркой льда, в доме было холодно, казалось, он весь опутан ледяными нитями, которые преследовали Шукшина повсюду. И впервые, сколько он помнил, а может быть, он впервые это заметил, вокруг царило странное, зловещее спокойствие, стояла такая тишина, что казалось, будто глубокий снег поглотил все звуки. А снег продолжал падать. Тяжело и уныло тикали старинные часы, даже расшатанные половицы скрипели не так громко, как всегда. Все это окончательно расстроило и без того натянутые нервы Шукшина. Такое впечатление, дом, затаив дыхание, чего-то ждал.
И это “что-то” наступило. - В половине третьего дня, когда Шукшин, налив стакан ледяной водки, уселся перед электрическим камином в своем кабинете. Сквозь запыленное, засиженное мухами окно он мрачно смотрел на замерзший, превратившийся в ледяной кристалл сад, когда раздался телефонный звонок, резко ударивший по напряженным, как струны, нервам.
Сердце гулко забилось, он поставил полупустой стакан на стол и, сдернув трубку с аппарата, ответил:
- Шукшин слушает.
- Отчим? - голос Гарри Кифа раздался совсем близко. - Это Гарри. Я приехал с друзьями в Эдинбург. Как вы поживаете?
Шукшин подавил готовую вырваться наружу ярость. Вот оно: чертово отродье медиума здесь, рядом, излучает свою ауру, пытаясь сломить его дух! Оскалившись, он смотрел на телефонную трубку в руке, усилием воли не позволяя себе взорваться.
- Гарри? Это ты? Ты говоришь, что приехал в Эдинбург? Как хорошо, что ты позвонил мне.
(Ах ты, ублюдок! Твоя аура, выродок, причиняет мне боль!) - У вас такой бодрый голос! - удивленно произнес Гарри. - Когда мы виделись в последний раз, мне показалось, что вы...
- Да, я знаю. - Шукшин старался не зарычать. - Тогда я себя не очень хорошо чувствовал, но сейчас все в порядке. У тебя ко мне какое-то дело?
(Я бы с радостью съел твое сердце, свинья!) - Ну, в общем, да! Я хотел узнать, могу ли я навестить вас. Мы могли бы немного поговорить о моей маме. К тому же я захватил с собой коньки. Если река замерзла, я бы немного покатался. Я пробуду здесь всего несколько дней и...
- Нет! - вырвалось у Шукшина, но он тут же взял себя в руки. Почему бы наконец не покончить с этим? Почему бы раз и навсегда не убрать со своей дороги тень прошлого? Что бы там ни подозревал Киф, каким бы образом ни нашел его кольцо, которое, Шукшин был до сих пор уверен в этом, исчезло навсегда, какова бы ни была психологическая связь между этим юнцом и его матерью, которая, судя по всему, существует до сих пор, - всему этому немедленно следует положить конец. Кипевшая в душе Шукшина жажда крови одерживала верх над здравым смыслом.
- Отчим?
- Я хотел только сказать, Гарри, что, боюсь, нервы у меня по-прежнему не совсем в порядке. Мое одиночество... ну, ты понимаешь? Я отвык от общения. Конечно же, я буду очень рад повидаться с тобой, и река, кстати, прекрасно замерзла для катания на коньках... но я не вынесу, если в моем доме будет полно молодых людей, Гарри.
- Нет-нет! Я и не думал кого-либо брать с собой, отчим. Мне и в голову не пришло причинять вам подобное беспокойство. Что вы, мои друзья и не подозревают, что у меня здесь есть родственники! Я всего лишь хотел вновь побывать в родном доме и сходить на реку, покататься на коньках там, где обычно каталась мама.
"Ну вот, опять. Этому ублюдку несомненно что-то известно, или, во всяком случае, он что-то подозревает - определенно это так.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135