- Ну? - Грин толкнул Гарри в грудь. - Что ты на это скажешь, очкарик? Собираются ли наши милые учителя помочь тебе выдержать экзамен - чтобы ты мог убраться подальше от нас, грубых несносных мальчишек, и учиться в Хартлпуле вместе с другими чистюлями?
От толчка Грина Гарри отшатнулся назад и выронил из рук собранные раковины. Верзила Стэнли издал победный вопль, прыгнул вперед и принялся крошить их ногами, втаптывая в песок. Гарри покачнулся, как если бы ему вдруг сделалось плохо, и повернулся, чтобы уйти. Глаза его за стеклами очков внезапно затуманились, лицо, совсем незагорелое в отличие от других мальчиков, побледнело еще больше.
- Трусливый учительский баловень! - злобно прохрипел Грин. - Любимчик старика Джемисона, так ведь, очкарик? Ты что это там, плачешь, что ли? Не слезы ли я вижу? Небось, уже и штаны намочил? Ты, четырехглазый...
- Заткнись, дубоголовый! - прорычал Гарри, поворачиваясь к задире лицом. - Ты и так достаточно уродлив, так не вынуждай меня превратить тебя в еще большего урода!
- Что?!.. - Грин ушам своим не верил. Что это посмел сказать сейчас Киф? Нет, этого не может быть. Даже голос был не его. У него, наверное, лягушка в горле застряла. Или он очумел от страха?
- Оставьте же его в покое, - послышался голос Джимми Коллинза, проталкивавшегося через толпу ребят вперед. Но трое или четверо из них тут же схватили его и оттеснили обратно.
- Не лезь в это, Джимми, - твердым, чужим голосом произнес Гарри, - со мной все в порядке.
- В порядке, говоришь? - заорал верзила Стэнли. - А я так не думаю, очкарик! Я бы сказал, что ты в... огромном... дерьме!
С последними словами он взмахнул кулаками, метя прямо в голову Гарри. Гарри легко увернулся, шагнул вперед и нанес верзиле удар по корпусу вытянутой рукой, пальцы его при этом были прямыми и твердыми. Верзила резко согнулся точно посередине, буквально сложился пополам, а его лицо при этом угодило прямо в поднятое Гарри колено. Раздался треск, подобный пистолетному выстрелу. Грин выпрямился, высоко взмахнув руками, полетел назад и рухнул спиной на песок.
Гарри подошел поближе. Секунды шли, но Грин все еще лежал неподвижно. Потом он сел и неуверенно потряс головой. Нос его совсем потерял форму, и из него лилась кровь, в остекленевших глазах стояли слезы.
- Ты... ты... ты! - он сплюнул кровь.
Гарри, наклонившись к нему, показал ему кулак.
- Ты - что? - прорычал он, оскалившись. - Ну, продолжай, задира, скажи что-нибудь. Дай мне повод стукнуть тебя еще раз!
Ничего не ответив, Грин поднял дрожащую руку и коснулся сломанного носа и разбитого рта. А потом уже по-настоящему заплакал.
Но Гарри еще не закончил. Он хотел, чтобы тот навсегда запомнил урок.
- Слушай ты, дерьмо, - произнес он. - Если ты еще, если ты еще хоть когда-нибудь обзовешь меня очкариком, любимчиком или еще каким-нибудь идиотским прозвищем, если ты еще хоть раз заговоришь со мной, я дам тебе так, что ты потом месяц будешь зубы выплевывать! Дошло до тебя, дерьмо?
Верзила Стэнли лег боком на песок и еще сильнее заплакал.
Гарри поднял глаза и оглядел остальных. Сняв очки, он положил их в карман и нахмурился. Его обычная подслеповатость куда-то исчезла, и, казалось, он вообще не нуждается в очках. Глаза его искрились и были прозрачными, словно стеклянные шарики.
- То, что я сейчас сказал этому придурку, относится и ко всем остальным. Или, может быть, кто-то хочет испытать судьбу прямо здесь и сейчас?..
Джимми Коллинз подошел и встал рядом с ним.
- Может быть, среди вас найдется двое желающих? - спросил он.
Толпа молчала. Все как один стояли, вытаращив глаза и широко раскрыв рты. Потом они повернулись и медленно стали отходить, возбужденно разговаривая и нервно хихикая, делая вид, что ничего не произошло. Все закончилось - и, как ни странно, они были рады, что все уже позади.
- Гарри, - уголком рта прошептал Джимми, - я никогда не видел ничего подобного. Никогда в жизни! Знаешь, ты проделал все это, как... как... как настоящий мужчина! Как взрослый мужчина! Как старина “сержант”, когда он демонстрировал в гимнастическом зале приемы борьбы с воображаемым противником. Он называл это “бой без оружия”. - Джимми шутливо ткнул приятеля локтем:
- Слушай, ты что-то знаешь?
- Что? - переспросил Гарри. Он дрожал с головы до ног, и к нему вновь вернулся прежний голос.
- Ты очень странный, Гарри Киф. Очень странный!
* * *
Через две недели Гарри держал экзамен. С первой же недели сентября погода изменилась и постепенно становилась все хуже и хуже, пока наконец все небо не затянуло тучами и не пошел дождь. В день экзамена тоже шел дождь; потоки воды хлестали в окна директорского кабинета, где за огромным столом сидел Гарри; перед ним лежали листы бумаги и ручки.
Джек Хармон сам присутствовал на экзамене. Сидя за своим столом, он просматривал протокол последнего педагогического совета, делая на полях пометки. Время от времени он отрывался от бумаг и внимательно наблюдал за мальчиком, присматриваясь к нему.
Честно говоря, Хармону не очень хотелось принимать Кифа в колледж. В этом нежелании отсутствовали какие-либо личные мотивы или сознание того, что его вопреки воле втянули в такую неслыханную прежде ситуацию: экзаменовать мальчика, по какой-то причине уже упустившего свой шанс. Мотивы нежелания были совершенно иными: допуск Гарри Кифа к экзамену создавал нежелательный прецедент. Хармону не хотелось тратить свое драгоценное время на такого рода лишнюю работу. Экзамены есть экзамены - они проводятся ежегодно, и сыновья шахтеров, если им удается успешно сдать их, получают возможность завершить образование здесь, в колледже, и достичь в жизни гораздо большего, чем удалось их отцам. Система была отработана годами, и все было прекрасно организовано. Но проталкивать кого-либо такими методами, как этого юного Кифа, - это что-то новенькое...
С другой стороны, директор Харденской школы для мальчиков был давним и проверенным другом, и, что уж скрывать, Хармон был ему кое-чем обязан. Все же, когда Джемисон обратился к нему с этой просьбой в первый раз, Хартли отнесся к идее более чем прохладно. Однако Джемисон настаивал. В конце концов Хармону самому стало любопытно, ему захотелось своими глазами увидеть этого “юного вундеркинда”. Но создавать прецедент было нежелательно. И тогда он придумал наилучший, по его мнению, выход из положения. Он сам подобрал вопросы для экзамена - наиболее трудные из всех встречавшихся за последние шесть лет. С таким уровнем подготовки, как у Кифа, ответить на них правильно (во всяком случае на большинство из них) будет практически невозможно. И все же, хотя экзамен станет практически бесполезной и пустой формальностью, Хаммонд получит возможность увидеть работу Кифа и удовлетворить свое любопытство.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135