Многие молодые люди начинают так же, но периодически появляется тот, кто винит других в своем одиночестве и сексуальной неудовлетворенности. Эта горечь и злость увеличиваются с каждым отказом. Иногда он начинает винить конкретного человека. В других случаях он ненавидит целую группу людей.
– Он ненавидит всех женщин.
– Возможно, но я думаю, что скорее всего он ненавидит определенный тип женщин. Он хочет, чтобы одна из них понесла наказание. Представляет себе, как это будет, и получает от этого удовольствие.
– Почему он выбрал Кэтрин Макбрайд?
– Не знаю. Быть может, она напомнила ему ту, которую он хотел наказать. Или он не устоял перед искушением. Кэтрин была доступна, поэтому он изменил свою фантазию, подогнав ее под внешность и одежду реальной жертвы.
– Красное платье.
– Возможно.
– Он мог ее знать?
– Вполне вероятно.
– Мотив?
– Месть. Власть. Сексуальное удовлетворение.
– Надо выбрать?
– Нет, все три одновременно.
Руиз слегка напрягается. Прочистив горло, он вытаскивает свой крапчатый блокнот.
– Итак, кого я ищу?
– Мужчину лет тридцати-сорока. Он живет один, где-нибудь в уединенном месте, но в окружении людей, которые не задерживаются подолгу на одном месте, – возможно, в пансионе или на стоянке трейлеров. Не исключено, что у него есть жена или подружка. Интеллект – выше среднего. Физически он силен, но его воля еще сильнее. Сексуальное влечение не может заставить его потерять контроль над собой. Он способен управлять своими эмоциями. Сведущ в медицине. Не хочет быть пойманным. Это некто, кому удалось разделить две сферы жизни и полностью изолировать их друг от друга. Его друзья, семья и коллеги не имеют ни малейшего представления о том, что происходит в его голове. Думаю, у него садомазохистские наклонности. Такие вещи не возникают из ничего. Был кто-то, кто указал ему на них. Его сознание развило эти склонности, вывело его далеко за пределы безобидного развлечения. Его самоуверенность – вот что меня удивляет. Никаких признаков беспокойства или нервозности, характерной для первого раза…
Я замолкаю. Я устал, и в горле у меня пересохло. Руиз сидит очень прямо, мрачно смотрит на меня и иногда что-то записывает. Мой голос возвышается над окружающим шумом:
– Человек не может за ночь превратиться в законченного садиста – особенно в такого изощренного. Организации типа КГБ тренируют для этого своих следователей годами. Он действовал исключительно продуманно и хладнокровно. Такие вещи возникают с опытом. Я не думаю, что это его первое преступление.
Руиз поворачивается и смотрит в окно. Он мне не верит:
– Это ерунда!
– Почему?
– Это совершенно не похоже на вашего Бобби Морана.
Он прав. Это не годится. Бобби слишком молод, чтобы быть столь изощренным садистом. Он чересчур рассеян и непоседлив. Я сомневаюсь, что у него достаточно ума и властности, чтобы подчинить себе такую женщину, как Кэтрин. Физически – да, но не психологически. Хотя, опять же, Бобби постоянно удивлял меня, и я только царапался в дверь его внутреннего мира. Он скрывал от меня детали или ронял намеки, подобно сказочным героям, отмечавшим свой путь хлебными крошками.
Сказки. Вот чем это кажется Руизу. Он встал и пробирается к бару. Люди спешат уступить ему дорогу. От него исходит энергия, побуждающая людей посторониться.
Я уже жалею обо всем. Не надо было лезть в это дело. Иногда я мечтаю отключить сознание и перестать наблюдать и анализировать. Как бы мне хотелось сосредоточиться на маленьком кусочке мира, а не смотреть на то, как люди общаются, какую одежду носят, что они кладут в свои корзинки в магазинах, какие машины водят, каких домашних животных выбирают, какие журналы читают и какие телешоу смотрят. Как бы я хотел перестать смотреть!..
Руиз вернулся с новым стаканом пива и порцией виски. Он полощет рот огненной жидкостью, словно смывает дурной вкус.
– Вы правда думаете, что ваш парень это сделал?
– Не знаю.
Он обхватывает пальцами стакан и откидывается назад.
– Вы хотите, чтобы я взглянул на него?
– Это вам решать.
Руиз вздыхает с ноткой разочарования. Он все еще не доверяет мне.
– Вы знаете, зачем Кэтрин приехала в Лондон? – спрашиваю я.
– По словам ее соседки, у нее было собеседование. Мы не обнаружили писем, наверное, она взяла их с собой.
– А как насчет телефонных разговоров?
– Ничего на домашнем номере. У нее был мобильный, но он пропал.
Он выкладывает факты безо всяких комментариев и прикрас. История, рассказанная Руизом, не противоречит тому немногому, что я узнал от Кэтрин во время наших сеансов. Ее родители развелись, когда ей было двенадцать. Она связалась с плохой компанией, нюхала порошки и принимала наркотики. В пятнадцать провела полтора месяца в частной психиатрической клинике в Западном Сассексе. Ее семья по понятным причинам держала все это в тайне. Медицинское образование, видимо, стало поворотным пунктом. Хотя у нее оставались проблемы, она смогла с ними справиться.
– Что случилось после того, как она ушла из Марсдена? – спрашиваю я.
– Она вернулась в Ливерпуль и обручилась с моряком торгового флота. Ничего из этого не вышло.
– Он под подозрением?
– Нет, он в Бахрейне.
– А другие подозреваемые?
Руиз поднимает бровь:
– Приглашаются все желающие. – Он сухо улыбается и допивает пиво. – Мне пора идти.
– А что будет дальше?
– Я заставлю своих людей раскопать все, что можно, об этом Бобби Моране. Если я смогу связать его с Кэтрин, я очень вежливо попрошу его помочь в моем расследовании.
– И вы не упомянете моего имени?
Он высокомерно смотрит на меня:
– Не волнуйтесь, профессор, ваши интересы в этом деле для меня превыше всего.
20
У моей матери приятное лицо с аккуратным вздернутым носом и прямые волосы, которые, сколько я ее помню, всегда были одинаково уложены в гладкую прическу с серебряными заколками. К сожалению, от отца мне досталась спутанная шевелюра. Если волосы отрастают хотя бы на дюйм длиннее, чем следует, они становятся полностью неуправляемыми и я выгляжу так, словно перенес электрошок.
Все в моей матери говорит о ее статусе жены врача: плиссированные юбки, однотонные блузки и туфли на низком каблуке. Рабыня привычки, она берет с собой сумку, даже когда выгуливает собаку.
Она может организовать званый обед на двенадцать персон быстрее, чем сварится яйцо. Она также устраивает вечеринки в саду, школьные празднества, церковные торжества, мероприятия для сбора средств, экскурсии по мостам, распродажи, соревнования по спортивной ходьбе, крестины, свадьбы и похороны. И со всеми этими способностями мама прожила жизнь, ни разу не узнав о балансе счета, не приняв ни одного решения об инвестиции и не высказав политических пристрастий на публике.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92
– Он ненавидит всех женщин.
– Возможно, но я думаю, что скорее всего он ненавидит определенный тип женщин. Он хочет, чтобы одна из них понесла наказание. Представляет себе, как это будет, и получает от этого удовольствие.
– Почему он выбрал Кэтрин Макбрайд?
– Не знаю. Быть может, она напомнила ему ту, которую он хотел наказать. Или он не устоял перед искушением. Кэтрин была доступна, поэтому он изменил свою фантазию, подогнав ее под внешность и одежду реальной жертвы.
– Красное платье.
– Возможно.
– Он мог ее знать?
– Вполне вероятно.
– Мотив?
– Месть. Власть. Сексуальное удовлетворение.
– Надо выбрать?
– Нет, все три одновременно.
Руиз слегка напрягается. Прочистив горло, он вытаскивает свой крапчатый блокнот.
– Итак, кого я ищу?
– Мужчину лет тридцати-сорока. Он живет один, где-нибудь в уединенном месте, но в окружении людей, которые не задерживаются подолгу на одном месте, – возможно, в пансионе или на стоянке трейлеров. Не исключено, что у него есть жена или подружка. Интеллект – выше среднего. Физически он силен, но его воля еще сильнее. Сексуальное влечение не может заставить его потерять контроль над собой. Он способен управлять своими эмоциями. Сведущ в медицине. Не хочет быть пойманным. Это некто, кому удалось разделить две сферы жизни и полностью изолировать их друг от друга. Его друзья, семья и коллеги не имеют ни малейшего представления о том, что происходит в его голове. Думаю, у него садомазохистские наклонности. Такие вещи не возникают из ничего. Был кто-то, кто указал ему на них. Его сознание развило эти склонности, вывело его далеко за пределы безобидного развлечения. Его самоуверенность – вот что меня удивляет. Никаких признаков беспокойства или нервозности, характерной для первого раза…
Я замолкаю. Я устал, и в горле у меня пересохло. Руиз сидит очень прямо, мрачно смотрит на меня и иногда что-то записывает. Мой голос возвышается над окружающим шумом:
– Человек не может за ночь превратиться в законченного садиста – особенно в такого изощренного. Организации типа КГБ тренируют для этого своих следователей годами. Он действовал исключительно продуманно и хладнокровно. Такие вещи возникают с опытом. Я не думаю, что это его первое преступление.
Руиз поворачивается и смотрит в окно. Он мне не верит:
– Это ерунда!
– Почему?
– Это совершенно не похоже на вашего Бобби Морана.
Он прав. Это не годится. Бобби слишком молод, чтобы быть столь изощренным садистом. Он чересчур рассеян и непоседлив. Я сомневаюсь, что у него достаточно ума и властности, чтобы подчинить себе такую женщину, как Кэтрин. Физически – да, но не психологически. Хотя, опять же, Бобби постоянно удивлял меня, и я только царапался в дверь его внутреннего мира. Он скрывал от меня детали или ронял намеки, подобно сказочным героям, отмечавшим свой путь хлебными крошками.
Сказки. Вот чем это кажется Руизу. Он встал и пробирается к бару. Люди спешат уступить ему дорогу. От него исходит энергия, побуждающая людей посторониться.
Я уже жалею обо всем. Не надо было лезть в это дело. Иногда я мечтаю отключить сознание и перестать наблюдать и анализировать. Как бы мне хотелось сосредоточиться на маленьком кусочке мира, а не смотреть на то, как люди общаются, какую одежду носят, что они кладут в свои корзинки в магазинах, какие машины водят, каких домашних животных выбирают, какие журналы читают и какие телешоу смотрят. Как бы я хотел перестать смотреть!..
Руиз вернулся с новым стаканом пива и порцией виски. Он полощет рот огненной жидкостью, словно смывает дурной вкус.
– Вы правда думаете, что ваш парень это сделал?
– Не знаю.
Он обхватывает пальцами стакан и откидывается назад.
– Вы хотите, чтобы я взглянул на него?
– Это вам решать.
Руиз вздыхает с ноткой разочарования. Он все еще не доверяет мне.
– Вы знаете, зачем Кэтрин приехала в Лондон? – спрашиваю я.
– По словам ее соседки, у нее было собеседование. Мы не обнаружили писем, наверное, она взяла их с собой.
– А как насчет телефонных разговоров?
– Ничего на домашнем номере. У нее был мобильный, но он пропал.
Он выкладывает факты безо всяких комментариев и прикрас. История, рассказанная Руизом, не противоречит тому немногому, что я узнал от Кэтрин во время наших сеансов. Ее родители развелись, когда ей было двенадцать. Она связалась с плохой компанией, нюхала порошки и принимала наркотики. В пятнадцать провела полтора месяца в частной психиатрической клинике в Западном Сассексе. Ее семья по понятным причинам держала все это в тайне. Медицинское образование, видимо, стало поворотным пунктом. Хотя у нее оставались проблемы, она смогла с ними справиться.
– Что случилось после того, как она ушла из Марсдена? – спрашиваю я.
– Она вернулась в Ливерпуль и обручилась с моряком торгового флота. Ничего из этого не вышло.
– Он под подозрением?
– Нет, он в Бахрейне.
– А другие подозреваемые?
Руиз поднимает бровь:
– Приглашаются все желающие. – Он сухо улыбается и допивает пиво. – Мне пора идти.
– А что будет дальше?
– Я заставлю своих людей раскопать все, что можно, об этом Бобби Моране. Если я смогу связать его с Кэтрин, я очень вежливо попрошу его помочь в моем расследовании.
– И вы не упомянете моего имени?
Он высокомерно смотрит на меня:
– Не волнуйтесь, профессор, ваши интересы в этом деле для меня превыше всего.
20
У моей матери приятное лицо с аккуратным вздернутым носом и прямые волосы, которые, сколько я ее помню, всегда были одинаково уложены в гладкую прическу с серебряными заколками. К сожалению, от отца мне досталась спутанная шевелюра. Если волосы отрастают хотя бы на дюйм длиннее, чем следует, они становятся полностью неуправляемыми и я выгляжу так, словно перенес электрошок.
Все в моей матери говорит о ее статусе жены врача: плиссированные юбки, однотонные блузки и туфли на низком каблуке. Рабыня привычки, она берет с собой сумку, даже когда выгуливает собаку.
Она может организовать званый обед на двенадцать персон быстрее, чем сварится яйцо. Она также устраивает вечеринки в саду, школьные празднества, церковные торжества, мероприятия для сбора средств, экскурсии по мостам, распродажи, соревнования по спортивной ходьбе, крестины, свадьбы и похороны. И со всеми этими способностями мама прожила жизнь, ни разу не узнав о балансе счета, не приняв ни одного решения об инвестиции и не высказав политических пристрастий на публике.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92