Это было необъяснимое ощущение, отчасти физическое, отчасти душевное: перед глазами замелькали цветные всполохи, которые то угасали, то разгорались.
Нико изо всех сил пытался противостоять этому помрачению. Он до боли сжал пальцами виски. Его била дрожь.
* * *
Впервые такое случилось двенадцать лет назад, когда он пятнадцатилетним парнишкой подрабатывал в оптовом магазине. Он оказался один в темной подсобке. Очнувшись, он понял, что лежит на полу среди ящиков с пивом и содовой. При падении он поранил висок, ударившись об угол деревянного ящика. Из полукруглой ссадины на виске сочилась кровь. Еще минут десять он не мог пошевелиться и лежал, как в параличе, охваченный отчаянием и ужасом.
Месяца три спустя, ближе к вечеру, он опять увидел те же цветные всполохи, а потом очнулся на полу в коридоре отцовского дома. Горничная-армянка, склонившись над ним, похлопывала его по щекам и встревоженно повторяла его имя. От испуга и гадливости его вырвало. Что, если об этом прознают братья?.. Этого ни в коем случае нельзя допускать. Семья Провенцо была нетерпима к любым проявлениям слабости.
– Миста Ни-и-ик! – армянка Елена трясла его за плечи. – Что с вами? Позвать доктор? Позвать ваш отец?
Лучше бы она этого не говорила.
Пошатываясь, Нико с трудом поднялся с пола. Он схватил перепуганную женщину за локоть, потащил ее вниз по лестнице, вытолкал за дверь и силой впихнул в старый, видавший виды драндулет. Там он навалился на нее и словно клещами сжал ей горло.
– Если ты еще хоть раз сунешь нос в дом моего отца, тебе не жить, – прошипел он.
Она слабо отбивалась, пытаясь что-то сказать.
– Перережу тебе глотку, слышишь? Проваливай – и чтобы духу твоего здесь не было.
Полуживая от страха, армянка поняла, что он пойдет на все, и больше ее никто не видел. Только это и спасло ей жизнь. Но через пять лет Нико все же пришлось убить невольного свидетеля. Им, на свою беду, оказался Рози Беннучи, один из соратников отца. Когда нашли труп, в убийстве обвинили враждующую с Провенцо семью.
После того случая Нико смирил свою гордыню и обратился к врачу. Врач установил, что это вялотекущая форма эпилепсии, которая подлежит медикаментозной коррекции.
Эпилепсия. Для семьи Провенцо это слово было равнозначно несмываемому позору и бесчестью.
Нико взял рецепт и получил в аптеке дилантин. Припадки прекратились... почти полностью.
– Пока состояние не нормализуется, вам нельзя садиться за руль, – сказал доктор. – Пока мы не снимем приступы, вас могут лишить водительских прав. Приходите через неделю – посмотрим, как вы будете себя чувствовать.
Лишить водительских прав? Что за вздор?
Нико и не подумал являться к этому шарлатану через неделю. Он бросил зажигательную бомбу в окно медицинского кабинета, чтобы пожар уничтожил его историю болезни, а вместе с ней и все помещение. Ни с кем не посоветовавшись, он увеличил себе дозу до двух таблеток в день, а когда лекарство кончилось, забрался ночью в аптеку и выкрал весь запас дилантина – добычи должно было хватить на два-три года. Регулярно глотая таблетки, он, можно сказать, избавился от приступов, но ни на минуту не терял бдительности.
Сейчас он мысленно выругался. Придется увеличить дозу еще на одну таблетку. Он чуть не забыл, что в ванной его дожидается Джетта. Ее счастье, что она не видела его пять минут назад.
Он бы никогда в жизни не допустил, чтобы женщина стала свидетельницей его позора. Впрочем, не только женщина. Никому не нужно знать лишнее.
* * *
Джетта лежала в ванне-бассейне, с наслаждением подставляя тело упругим струям подводного массажа.
Ее пальцы скользнули между ног. Но она не хотела трогать себя. Ей хотелось, чтобы это сделал за нее Нико.
Тут открылась дверь, и он вошел в ванную, неся небольшой поднос с двумя бокалами мартини.
– Я заждалась, – промурлыкала Джетта.
– Срочный звонок, – кратко бросил Нико.
На нем были только узкие черные плавки. Когда он скинул их, его пенис, увитый голубоватыми жилками, на глазах напрягся и увеличился. Джетта смотрела на него, как зачарованная. Когда Нико приблизился, она потянулась к нему обеими руками.
– Доставь мне удовольствие, – попросил он, усаживаясь на бортик ванны.
Джетта подплыла к нему и сомкнула губы вокруг его плоти.
– Да, – шептал Нико, наслаждаясь быстрыми движениями ее языка. – Да, о да...
Через час Джетта лежала на спине, утопая в мягком ворсистом ковре. Она широко расставила согнутые в коленях ноги, чтобы Нико мог коснуться губами и языком самых сокровенных уголков ее тела. Но главное все равно ускользало от нее. Она застонала и изогнулась, стараясь не упустить мгновение.
– Расслабься, – прошептал Нико, поднимая голову. – Пусть все идет своим чередом.
– Я... я стараюсь.
– Не надо стараться. Поднимайся мне навстречу. Вот так. Не отпускай мое лицо. Прижмись сильнее. Да... да... Какая ты маленькая, плотная, упругая.
Джетта почувствовала, как их тела покрываются потом. Этот запах одурманивал ее. Наконец каждая клетка ее тела забилась в такт их движениям, а затем словно что-то взорвалось у нее внутри. Она задохнулась, пальцы судорожно вцепились в длинный ворс ковра.
Нико молниеносно протянул руку, достал какую-то ампулу, разломил ее пополам и сунул Джетте под нос.
Зелье подействовало мгновенно. Джетта словно рухнула в другое измерение. Она парила в невесомости, плыла сквозь огненную галактику. У нее оглушительно колотилось сердце. Она услышала протяжный крик и не сразу поняла, что он вырвался из ее груди. Нико что-то сказал, но она уже не разбирала слов.
VIII
МЭРИ-ЛИ, 1980-1982
Остров Мауи в начале лета представлял собой сказочное зрелище. Синева Тихого океана, зелень пальм, теплые красные тона буйно разросшейся бугенвиллеи раскрашивали остров палитрой ярких красок. Перед домом Мариетты цвели гибискусы и пассифлора, зрели бананы, авокадо и манго. С дерева папайи каждый день падало несколько спелых плодов.
Но Мэри-Ли умирала от скуки.
Деревня Хейна и в самом деле была деревней, в полном смысле слова. Она располагалась на восточной оконечности острова. Здесь было от силы две тысячи жителей. Многие виллы принадлежали удалившимся на покой кинозвездам и богатым японцам. Молодежи здесь просто нечего было делать.
Чтобы убить время, Мэри-Ли гуляла по океанскому берегу и часто обнаруживала крошечные незаметные бухточки, словно специально созданные природой для наблюдения за стайками рыб, которые резвились в коралловых зарослях среди вулканических скал. Она уже проглотила все книги из богатейшей коллекции бестселлеров, собранных Мариеттой, и получила от матери разрешение воспользоваться новым компьютером – превосходной современной моделью – чтобы напечатать свой рассказ.
Мариетта Уайлд, сорока шести лет от роду, была желчной и напористой особой.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129
Нико изо всех сил пытался противостоять этому помрачению. Он до боли сжал пальцами виски. Его била дрожь.
* * *
Впервые такое случилось двенадцать лет назад, когда он пятнадцатилетним парнишкой подрабатывал в оптовом магазине. Он оказался один в темной подсобке. Очнувшись, он понял, что лежит на полу среди ящиков с пивом и содовой. При падении он поранил висок, ударившись об угол деревянного ящика. Из полукруглой ссадины на виске сочилась кровь. Еще минут десять он не мог пошевелиться и лежал, как в параличе, охваченный отчаянием и ужасом.
Месяца три спустя, ближе к вечеру, он опять увидел те же цветные всполохи, а потом очнулся на полу в коридоре отцовского дома. Горничная-армянка, склонившись над ним, похлопывала его по щекам и встревоженно повторяла его имя. От испуга и гадливости его вырвало. Что, если об этом прознают братья?.. Этого ни в коем случае нельзя допускать. Семья Провенцо была нетерпима к любым проявлениям слабости.
– Миста Ни-и-ик! – армянка Елена трясла его за плечи. – Что с вами? Позвать доктор? Позвать ваш отец?
Лучше бы она этого не говорила.
Пошатываясь, Нико с трудом поднялся с пола. Он схватил перепуганную женщину за локоть, потащил ее вниз по лестнице, вытолкал за дверь и силой впихнул в старый, видавший виды драндулет. Там он навалился на нее и словно клещами сжал ей горло.
– Если ты еще хоть раз сунешь нос в дом моего отца, тебе не жить, – прошипел он.
Она слабо отбивалась, пытаясь что-то сказать.
– Перережу тебе глотку, слышишь? Проваливай – и чтобы духу твоего здесь не было.
Полуживая от страха, армянка поняла, что он пойдет на все, и больше ее никто не видел. Только это и спасло ей жизнь. Но через пять лет Нико все же пришлось убить невольного свидетеля. Им, на свою беду, оказался Рози Беннучи, один из соратников отца. Когда нашли труп, в убийстве обвинили враждующую с Провенцо семью.
После того случая Нико смирил свою гордыню и обратился к врачу. Врач установил, что это вялотекущая форма эпилепсии, которая подлежит медикаментозной коррекции.
Эпилепсия. Для семьи Провенцо это слово было равнозначно несмываемому позору и бесчестью.
Нико взял рецепт и получил в аптеке дилантин. Припадки прекратились... почти полностью.
– Пока состояние не нормализуется, вам нельзя садиться за руль, – сказал доктор. – Пока мы не снимем приступы, вас могут лишить водительских прав. Приходите через неделю – посмотрим, как вы будете себя чувствовать.
Лишить водительских прав? Что за вздор?
Нико и не подумал являться к этому шарлатану через неделю. Он бросил зажигательную бомбу в окно медицинского кабинета, чтобы пожар уничтожил его историю болезни, а вместе с ней и все помещение. Ни с кем не посоветовавшись, он увеличил себе дозу до двух таблеток в день, а когда лекарство кончилось, забрался ночью в аптеку и выкрал весь запас дилантина – добычи должно было хватить на два-три года. Регулярно глотая таблетки, он, можно сказать, избавился от приступов, но ни на минуту не терял бдительности.
Сейчас он мысленно выругался. Придется увеличить дозу еще на одну таблетку. Он чуть не забыл, что в ванной его дожидается Джетта. Ее счастье, что она не видела его пять минут назад.
Он бы никогда в жизни не допустил, чтобы женщина стала свидетельницей его позора. Впрочем, не только женщина. Никому не нужно знать лишнее.
* * *
Джетта лежала в ванне-бассейне, с наслаждением подставляя тело упругим струям подводного массажа.
Ее пальцы скользнули между ног. Но она не хотела трогать себя. Ей хотелось, чтобы это сделал за нее Нико.
Тут открылась дверь, и он вошел в ванную, неся небольшой поднос с двумя бокалами мартини.
– Я заждалась, – промурлыкала Джетта.
– Срочный звонок, – кратко бросил Нико.
На нем были только узкие черные плавки. Когда он скинул их, его пенис, увитый голубоватыми жилками, на глазах напрягся и увеличился. Джетта смотрела на него, как зачарованная. Когда Нико приблизился, она потянулась к нему обеими руками.
– Доставь мне удовольствие, – попросил он, усаживаясь на бортик ванны.
Джетта подплыла к нему и сомкнула губы вокруг его плоти.
– Да, – шептал Нико, наслаждаясь быстрыми движениями ее языка. – Да, о да...
Через час Джетта лежала на спине, утопая в мягком ворсистом ковре. Она широко расставила согнутые в коленях ноги, чтобы Нико мог коснуться губами и языком самых сокровенных уголков ее тела. Но главное все равно ускользало от нее. Она застонала и изогнулась, стараясь не упустить мгновение.
– Расслабься, – прошептал Нико, поднимая голову. – Пусть все идет своим чередом.
– Я... я стараюсь.
– Не надо стараться. Поднимайся мне навстречу. Вот так. Не отпускай мое лицо. Прижмись сильнее. Да... да... Какая ты маленькая, плотная, упругая.
Джетта почувствовала, как их тела покрываются потом. Этот запах одурманивал ее. Наконец каждая клетка ее тела забилась в такт их движениям, а затем словно что-то взорвалось у нее внутри. Она задохнулась, пальцы судорожно вцепились в длинный ворс ковра.
Нико молниеносно протянул руку, достал какую-то ампулу, разломил ее пополам и сунул Джетте под нос.
Зелье подействовало мгновенно. Джетта словно рухнула в другое измерение. Она парила в невесомости, плыла сквозь огненную галактику. У нее оглушительно колотилось сердце. Она услышала протяжный крик и не сразу поняла, что он вырвался из ее груди. Нико что-то сказал, но она уже не разбирала слов.
VIII
МЭРИ-ЛИ, 1980-1982
Остров Мауи в начале лета представлял собой сказочное зрелище. Синева Тихого океана, зелень пальм, теплые красные тона буйно разросшейся бугенвиллеи раскрашивали остров палитрой ярких красок. Перед домом Мариетты цвели гибискусы и пассифлора, зрели бананы, авокадо и манго. С дерева папайи каждый день падало несколько спелых плодов.
Но Мэри-Ли умирала от скуки.
Деревня Хейна и в самом деле была деревней, в полном смысле слова. Она располагалась на восточной оконечности острова. Здесь было от силы две тысячи жителей. Многие виллы принадлежали удалившимся на покой кинозвездам и богатым японцам. Молодежи здесь просто нечего было делать.
Чтобы убить время, Мэри-Ли гуляла по океанскому берегу и часто обнаруживала крошечные незаметные бухточки, словно специально созданные природой для наблюдения за стайками рыб, которые резвились в коралловых зарослях среди вулканических скал. Она уже проглотила все книги из богатейшей коллекции бестселлеров, собранных Мариеттой, и получила от матери разрешение воспользоваться новым компьютером – превосходной современной моделью – чтобы напечатать свой рассказ.
Мариетта Уайлд, сорока шести лет от роду, была желчной и напористой особой.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129