На ее лице читались отчаяние и решимость.
– Мясной цех! – выкрикнула она.
На нее обрушился страшный удар, который свалил ее на пол.
Трип кинулся на ее мучителя с воплем:
– Не смей бить мою няню! Это моя няня!
– Ради Бога, – простонала Брауни, пытаясь отвести от мальчика неминуемую кару.
Трип брыкался и кусался.
– Ах ты гаденыш! – Рэмбо так пнул Трипа, что тот отлетел в сторону и с плачем упал на бетонный пол.
– Трип?..
Душераздирающий детский крик мучил ее больше, чем собственная боль. Она попыталась подползти к Трипу.
– Мало тебе? – рявкнул Рэмбо и снова ударил ее крепко сжатым кулаком. Ее голова дернулась назад. На этот раз кровь хлынула у нее из ноздрей.
– ...мать твою, – выругался Нико, – смотри не убей бабенку. Нужно снять кино для Мамочки и Папочки. Они же уделаются, когда увидят эту пленку.
Он навис над Брауни, чуть не ткнув камерой ей в лицо, и тщательно запечатлел все детали.
– Каков засранец! – проворчал Рэмбо, когда они вышли из этого бетонного мешка, захлопнув за собой дверь и заперев ее на ключ. Он был потрясен до глубины души, но не хотел, чтобы Нико это заметил. Маленький паренек, который бесстрашно кинулся на взрослого, царапался и кусался, напомнил ему его самого, каким он был в этом возрасте. Он, Рэмбо, тоже был бойцом. Черт возьми, отчим не раз мог прибить его до смерти.
Опомнившись, он снова забурчал:
– Да еще эта стерва всего меня кровью перемазала.
Нико не отвечал. Они прошагали через гулкий цех и поднялись на ту часть фабричной территории, которая использовалась по своему прямому назначению. Мужчины, одетые в такие же, как у них, комбинезоны, проносили половины говяжьих туш на разделочные участки. Нико и Рэмбо незачем было скрывать от встречных красные пятна у себя на руках и одежде. Цех расфасовки мяса – одно из немногих мест в мире, где на пятна крови никто не обращает внимания.
– Я возьму кассету домой и кое-что перемонтирую, – сказал Нико, когда они переоделись и умылись в комнате отдыха для персонала. – Но даже если они заметят, как она орала, слов никто не разберет. Скорее всего, подумают, что она просто завопила. Нам это только на руку. Пусть-ка они все наложат в штаны.
– Нико... Пацан-то совсем маленький, не старше твоего братишки Дэйви будет.
Неожиданно на Рэмбо обрушился такой удар, что он отлетел в сторону и врезался головой в зеркало.
– Ты никак из меня слезу выжимаешь? – с ледяным спокойствием спросил Нико.
– Ну, ты даешь... – Рэмбо потирал ушибленную голову. Синие глаза Нико потемнели; рядом с белевшим на виске шрамом вздулась и пульсировала вена.
– За что? – Рэмбо не мог прийти в себя. – Я никогда сопли не распускаю – ты меня не первый день знаешь. Будь спокоен, старик, все в норме.
– Уверен?
– А то как же.
– Смотри у меня. – Нико повернулся к зеркалу, чтобы причесаться; через всю поверхность стекла зигзагом шла трещина. – И лишних вопросов не задавай, ясно? Если Кокс не заартачится, я мальчишке ничего не сделаю. На фиг мне надо его морозить. Но я-то думаю, что папаша сломается, как только увидит, что мы няньку порезали.
– Как пить дать, – вяло согласился Рэмбо.
* * *
На следующее утро Мэри-Ли въехала в заказанный номер отеля «Дрейк» и сразу уселась за телефон. Она обзвонила всех своих знакомых, кто, по ее расчетам, был так или иначе связан с Коксами. На это ушло немало времени, поскольку ни один разговор не обходился без досужей болтовни и отвлекающих маневров. Только к трем часам дня ей наконец повезло. Удалось выяснить, что Джуди Уоллис, секретарша Александры, только что отправила свою старшую дочь учиться в Йельский университет.
Мэри-Ли положила трубку и обдумала это обстоятельство. По ее сведениям, Джуди воспитывала детей без мужа; хотя Коксы назначили ей довольно высокое жалованье, плата за обучение дочери на медицинской факультете могла оказаться ей не по карману. Наличные деньги были бы для этой женщины подходящей приманкой.
Мэри-Ли позвонила в кабинет экономки-домоправительницы.
– Соедините меня с Джуди Уоллис, – деловым тоном попросила она, услышав ответ миссис Эбботт, и когда в трубке зазвучал голос Джуди, сообщила: – С вами говорят из приемной комиссии Йельского университета. Произошло небольшое недоразумение. Не могли бы мы с вами через полчаса встретиться для беседы в отеле «Дрейк»?
– Но... моя дочь уже принята, – растерянно ответила Джуди.
– Совершенно верно, но есть некоторые детали, которые необходимо с вами обсудить.
В душу Джуди закралось подозрение.
– А кто это говорит? И почему вы позвонили мне, а не моей дочери?
– Меня зовут мисс Уайлд. Мне не удалось связаться с вашей дочерью, а дело весьма срочное.
– Ну хорошо. Только у меня очень мало времени.
– Разговор займет около получаса, – бесстрастно уведомила ее Мэри-Ли.
За пять минут до назначенного срока Мэри-Ли спустилась в кафе, где должна была состояться встреча, и расположилась за одним из столиков в дальнем конце причудливо оформленного зала. Сюда обычно забегали женщины, чтобы отдохнуть от походов по магазинам и заказать – на английский манер – чашку чая с печеньем, импортный сыр и профитроли.
С опозданием на десять минут торопливо вошла Джуди Уоллис, русоволосая женщина лет под пятьдесят, с горделивой осанкой и худощавой фигурой. Ее открытое лицо избороздили глубокие морщины; на нем ясно читались замешательство и тревога.
Подошла официантка, и Мэри-Ли заказала чай для обеих.
– О нет, мне не надо, – вмешалась Джуди, – я держусь только на кофе. – Она нетерпеливо обратилась к Мэри-Ли: – Скажите, что все это значит? Ведь вы, если не ошибаюсь, подруга миссис Кокс. Я не знала, что вы работаете в Йельском университете.
– Я просто хотела под этим предлогом залучить вас сюда, – призналась Мэри-Ли. – Ради Бога, извините, что напугала вас. Мне стало известно, что у вас серьезные финансовые затруднения в связи с тем, что ваша дочь поступила на медицинский факультет. По этой причине я и решила с вами встретиться: хочу вам помочь.
– Помочь? Чем же вы можете мне помочь?
– Я – профессиональный литератор. – Мэри-Ли вкратце рассказала о своих книгах и очерках и доверительно закончила: – Я очень рассчитываю на ваше сотрудничество.
– На мое сотрудничество? – не поняла Джуди.
– Видите ли, я готовлю серию очерков, из которых, возможно, впоследствии получится книга о семействе Коксов, и мне нужен, так сказать, взгляд изнутри. Разумеется, ничего компрометирующего, ничего такого, что могло бы им повредить. Если бы вы поделились со мной такими сведениями, я бы выплатила вам вознаграждение в пять тысяч долларов. Естественно, наличными, миссис Уоллис, чтобы эти деньги не облагались налогом. Конечно, такая сумма не покроет всех ваших расходов, но на первое время может оказаться неплохим подспорьем.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129
– Мясной цех! – выкрикнула она.
На нее обрушился страшный удар, который свалил ее на пол.
Трип кинулся на ее мучителя с воплем:
– Не смей бить мою няню! Это моя няня!
– Ради Бога, – простонала Брауни, пытаясь отвести от мальчика неминуемую кару.
Трип брыкался и кусался.
– Ах ты гаденыш! – Рэмбо так пнул Трипа, что тот отлетел в сторону и с плачем упал на бетонный пол.
– Трип?..
Душераздирающий детский крик мучил ее больше, чем собственная боль. Она попыталась подползти к Трипу.
– Мало тебе? – рявкнул Рэмбо и снова ударил ее крепко сжатым кулаком. Ее голова дернулась назад. На этот раз кровь хлынула у нее из ноздрей.
– ...мать твою, – выругался Нико, – смотри не убей бабенку. Нужно снять кино для Мамочки и Папочки. Они же уделаются, когда увидят эту пленку.
Он навис над Брауни, чуть не ткнув камерой ей в лицо, и тщательно запечатлел все детали.
– Каков засранец! – проворчал Рэмбо, когда они вышли из этого бетонного мешка, захлопнув за собой дверь и заперев ее на ключ. Он был потрясен до глубины души, но не хотел, чтобы Нико это заметил. Маленький паренек, который бесстрашно кинулся на взрослого, царапался и кусался, напомнил ему его самого, каким он был в этом возрасте. Он, Рэмбо, тоже был бойцом. Черт возьми, отчим не раз мог прибить его до смерти.
Опомнившись, он снова забурчал:
– Да еще эта стерва всего меня кровью перемазала.
Нико не отвечал. Они прошагали через гулкий цех и поднялись на ту часть фабричной территории, которая использовалась по своему прямому назначению. Мужчины, одетые в такие же, как у них, комбинезоны, проносили половины говяжьих туш на разделочные участки. Нико и Рэмбо незачем было скрывать от встречных красные пятна у себя на руках и одежде. Цех расфасовки мяса – одно из немногих мест в мире, где на пятна крови никто не обращает внимания.
– Я возьму кассету домой и кое-что перемонтирую, – сказал Нико, когда они переоделись и умылись в комнате отдыха для персонала. – Но даже если они заметят, как она орала, слов никто не разберет. Скорее всего, подумают, что она просто завопила. Нам это только на руку. Пусть-ка они все наложат в штаны.
– Нико... Пацан-то совсем маленький, не старше твоего братишки Дэйви будет.
Неожиданно на Рэмбо обрушился такой удар, что он отлетел в сторону и врезался головой в зеркало.
– Ты никак из меня слезу выжимаешь? – с ледяным спокойствием спросил Нико.
– Ну, ты даешь... – Рэмбо потирал ушибленную голову. Синие глаза Нико потемнели; рядом с белевшим на виске шрамом вздулась и пульсировала вена.
– За что? – Рэмбо не мог прийти в себя. – Я никогда сопли не распускаю – ты меня не первый день знаешь. Будь спокоен, старик, все в норме.
– Уверен?
– А то как же.
– Смотри у меня. – Нико повернулся к зеркалу, чтобы причесаться; через всю поверхность стекла зигзагом шла трещина. – И лишних вопросов не задавай, ясно? Если Кокс не заартачится, я мальчишке ничего не сделаю. На фиг мне надо его морозить. Но я-то думаю, что папаша сломается, как только увидит, что мы няньку порезали.
– Как пить дать, – вяло согласился Рэмбо.
* * *
На следующее утро Мэри-Ли въехала в заказанный номер отеля «Дрейк» и сразу уселась за телефон. Она обзвонила всех своих знакомых, кто, по ее расчетам, был так или иначе связан с Коксами. На это ушло немало времени, поскольку ни один разговор не обходился без досужей болтовни и отвлекающих маневров. Только к трем часам дня ей наконец повезло. Удалось выяснить, что Джуди Уоллис, секретарша Александры, только что отправила свою старшую дочь учиться в Йельский университет.
Мэри-Ли положила трубку и обдумала это обстоятельство. По ее сведениям, Джуди воспитывала детей без мужа; хотя Коксы назначили ей довольно высокое жалованье, плата за обучение дочери на медицинской факультете могла оказаться ей не по карману. Наличные деньги были бы для этой женщины подходящей приманкой.
Мэри-Ли позвонила в кабинет экономки-домоправительницы.
– Соедините меня с Джуди Уоллис, – деловым тоном попросила она, услышав ответ миссис Эбботт, и когда в трубке зазвучал голос Джуди, сообщила: – С вами говорят из приемной комиссии Йельского университета. Произошло небольшое недоразумение. Не могли бы мы с вами через полчаса встретиться для беседы в отеле «Дрейк»?
– Но... моя дочь уже принята, – растерянно ответила Джуди.
– Совершенно верно, но есть некоторые детали, которые необходимо с вами обсудить.
В душу Джуди закралось подозрение.
– А кто это говорит? И почему вы позвонили мне, а не моей дочери?
– Меня зовут мисс Уайлд. Мне не удалось связаться с вашей дочерью, а дело весьма срочное.
– Ну хорошо. Только у меня очень мало времени.
– Разговор займет около получаса, – бесстрастно уведомила ее Мэри-Ли.
За пять минут до назначенного срока Мэри-Ли спустилась в кафе, где должна была состояться встреча, и расположилась за одним из столиков в дальнем конце причудливо оформленного зала. Сюда обычно забегали женщины, чтобы отдохнуть от походов по магазинам и заказать – на английский манер – чашку чая с печеньем, импортный сыр и профитроли.
С опозданием на десять минут торопливо вошла Джуди Уоллис, русоволосая женщина лет под пятьдесят, с горделивой осанкой и худощавой фигурой. Ее открытое лицо избороздили глубокие морщины; на нем ясно читались замешательство и тревога.
Подошла официантка, и Мэри-Ли заказала чай для обеих.
– О нет, мне не надо, – вмешалась Джуди, – я держусь только на кофе. – Она нетерпеливо обратилась к Мэри-Ли: – Скажите, что все это значит? Ведь вы, если не ошибаюсь, подруга миссис Кокс. Я не знала, что вы работаете в Йельском университете.
– Я просто хотела под этим предлогом залучить вас сюда, – призналась Мэри-Ли. – Ради Бога, извините, что напугала вас. Мне стало известно, что у вас серьезные финансовые затруднения в связи с тем, что ваша дочь поступила на медицинский факультет. По этой причине я и решила с вами встретиться: хочу вам помочь.
– Помочь? Чем же вы можете мне помочь?
– Я – профессиональный литератор. – Мэри-Ли вкратце рассказала о своих книгах и очерках и доверительно закончила: – Я очень рассчитываю на ваше сотрудничество.
– На мое сотрудничество? – не поняла Джуди.
– Видите ли, я готовлю серию очерков, из которых, возможно, впоследствии получится книга о семействе Коксов, и мне нужен, так сказать, взгляд изнутри. Разумеется, ничего компрометирующего, ничего такого, что могло бы им повредить. Если бы вы поделились со мной такими сведениями, я бы выплатила вам вознаграждение в пять тысяч долларов. Естественно, наличными, миссис Уоллис, чтобы эти деньги не облагались налогом. Конечно, такая сумма не покроет всех ваших расходов, но на первое время может оказаться неплохим подспорьем.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129