Били ее по щекам. Называли разными именами: лгунья, лгунья, обманщица, шлюха.
Эти сны пугали Катрин.
Наконец настало время возвращаться в Рим. Они перехали в старое палаццо, расположенное недалеко от Капитолия. Огромный дом был поделен на две части. Парадные скульптуры стояли вдоль широкой, богато украшенной лестницы. Но их этаж был только отремонтирован и чисто вымыт. Мебели минимум.
– Я подумал, еще тогда – до свадьбы, что тебе захочется самой украсить наше жилище, – пробормотал Карло, после того как служанка распаковала их вещи и удалилась.
Но силы Катрин были на исходе. Бесконечная вереница визитов, родственников, гостей, постоянные поездки в поместье Буонатерра для того, чтобы графиня могла повидаться с единственным и горячо любимым сыном и со своей невесткой. Катрин просто тонула во всем этом.
Она отправилась навестить Марию Новону.
– Ты прекрасно выглядишь, Катрин. Должно быть, ты очень счастлива с Карло.
Катрин взглянула в зеркало в золоченой раме, висевшее над камином, и увидела себя как бы со стороны. Действительно, подумала она с упавшим сердцем. Она выглядела великолепно: бронзовое лицо, блестящие волосы, глаза, излучавшие какое-то новое выражение, которого она не смогла понять. Тело снова предавало ее.
Она попрощалась и ушла, еще более взволнованная и расстроенная, чем прежде.
За исключением совместных визитов и приемов гостей мужа никогда не было рядом. Он не говорил ей, куда идет. Они ни разу не съездили в ночной клуб. Уже не совершали тех чудесных поездок и прогулок, которые так нравились ей во времена его ухаживания. Он даже перестал приходить к ней каждую ночь. Катрин ужасно страдала от этого. Мучилась, как наркоман без наркотика. И потому чувствовала себя еще более униженной. Наркотик не имел над Карло той же власти, что над ней.
Но кое в чем она уже начала разбираться.
Однажды она вошла к нему в комнату, когда он одевался. Карло с особой тщательностью и не торопясь завязывал перед зеркалом галстук.
Она плюхнулась в кресло.
– Я хочу вернуться в Америку, – резко заявила она.
Муж холодно взглянул на нее:
– Ты скучаешь по отцу. Хочешь его навестить?
– Нет… да, – запнулась она. – Я хочу избавиться от всего этого. – Она резко махнула рукой.
– Избавиться? От этого? – Он недоуменно посмотрел на нее, потом до него дошло. Карло злобно расхохотался. – Миа Катерина, у нас здесь нет разводов. – Он смерил ее с ног до головы презрительным медленным взглядом. – Здесь наши ошибки живут с нами.
Давно подступавшие слезы брызнули у нее из глаз.
– Значит, ты согласен, что это ошибка, – тихо сказала она.
Он коснулся ее лица, словно вдруг очнулся.
– Ступай, надень вечернее платье. Сегодняшний вечер я проведу с тобой.
Он повез ее на Виа Венето, где при их появлении засверкали фотовспышки. Они посидели там, выпили дайкири, потом поехали в джаз-куб, потанцевали. Но все уже не так, как прежде, подумала Катрин. Глаза Карло блуждали по залу, он разглядывал, как крутят бедрами другие женщины, как развеваются другие, не ее, юбки. Потом, дома, он занимался с ней любовью, но небрежно, как бы по обязанности.
И тогда она очень ясно вдруг осознала, что они никогда не будут спать ночью в одной кровати.
Ее отвратительные сны приходили к ней каждую ночь. Сильви появлялась в них все чаще и каким-то неуловимым образом превращалась в Карло. Странное существо наказывало, било ее. Это мучило Катрин. Она целые дни проводила в постели. Хотелось позвонить отцу, попросить его приехать в Рим. Помочь. Но остатки гордости останавливали ее. «Здесь наши ошибки живут с нами» – так, кажется, сказал ей Карло.
Она подумывала о том, чтобы найти работу. В конце концов она была на курсе лучшей студенткой. Но тут на ее пути встали непреодолимые препятствия. Катрин не знала, с чего начать, как добиться согласия мужа.
Как раз тогда ее начало тошнить. Регулярно, каждое утро. Катрин пошла к врачу. Он подтвердил то, о чем она уже сама догадалась. Катрин целую неделю ничего не говорила Карло.
Когда наконец она рассказала, он с восторгом посмотрел на нее и быстро закружил по комнате. Сердце Катрин подпрыгнуло от радости. Вдруг он остановился, сухо спросил:
– Это мой ребенок?
Катрин истерически расхохоталась.
– Нет. Это ребенок Родольфо. – Она назвала имя старого слуги из замка. – Или, может быть, Тома, Дика, Гарри – кого угодно, кроме тебя.
Некоторое время он чуть смущенно смотрел на нее, потом тоже рассмеялся.
Он поцеловал ее с былой нежностью. И с тех пор сделался необычайно заботливым, предупредительным. Водил ее по магазинам, антикварным лавкам, их комнаты теперь утопали в цветах. Их жилище стало походить на настоящий семейный дом, гордостью которого была детская. Карло накупил ей одежды для беременных – мягкие широкие платья с вышивкой на воротничке. Теперь он глядел на жену с обожанием, ежедневно проверял, насколько вырос живот, нежно его поглаживал. Катрин вожделела по мужу, жаждала почувствовать его внутри себя. Желание все нарастало, что сильно смущало Катрин. Но с того дня, когда она объявила о своей беременности, на супружеские отношения было наложено вето.
Да, грядущее материнство вернуло ей доброе имя. Но спал он только со шлюхами.
Катрин вся отдалась своему нынешнему положению. Когда ребенок начал шевелиться в ней, она испытала невероятное наслаждение. Катрин стала думать, как будет чудесно держать ее, баюкать ее, говорить с ней. В том, что родится девочка, она ни минуты не сомневалась. Карло ждал мальчика. Но после всех его нежных улыбок она не тревожилась по этому поводу.
В какой-то момент она заскучала. В дождливые зимние дни прогулки прекратились, и Катрин снова пристрастилась к чтению. В доме было не так много книг, и молодая женщина с грустью вспоминала громадную отцовскую библиотеку. Но она читала все подряд. Однажды она наткнулась на французскую книгу, засунутую между другими на книжной полке. Маркиз де Сад. «Жюстина». В мозгу словно звякнул далекий колокольчик. Она прочла. Книга взволновала ее и вызвала резкое неприятие. Сексуальное насилие над невинной жертвой.
Карло обнаружил книжку на столике возле ее кровати. Он нахмурился.
– Вряд ли это подходящее чтение для будущей матери, – пробурчал он и унес книгу.
Катрин отыскала ее снова. Внимательно изучила предисловие. Оно изобиловало терминами: садизм, мазохизм, извращение. Эти термины часто встречались ей в те времена, когда она листала книжки, стоявшие на полках Жакоба, эти слова часто повторялись в их тогдашних беседах. Так что термины были более или менее понятны.
Катрин все чаще стала задумываться. Она складывала руки на животе и думала, думала. О себе. О Карло. Согласно описанию, она была мазохисткой. Она получила удовольствие от боли, от унижения.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108
Эти сны пугали Катрин.
Наконец настало время возвращаться в Рим. Они перехали в старое палаццо, расположенное недалеко от Капитолия. Огромный дом был поделен на две части. Парадные скульптуры стояли вдоль широкой, богато украшенной лестницы. Но их этаж был только отремонтирован и чисто вымыт. Мебели минимум.
– Я подумал, еще тогда – до свадьбы, что тебе захочется самой украсить наше жилище, – пробормотал Карло, после того как служанка распаковала их вещи и удалилась.
Но силы Катрин были на исходе. Бесконечная вереница визитов, родственников, гостей, постоянные поездки в поместье Буонатерра для того, чтобы графиня могла повидаться с единственным и горячо любимым сыном и со своей невесткой. Катрин просто тонула во всем этом.
Она отправилась навестить Марию Новону.
– Ты прекрасно выглядишь, Катрин. Должно быть, ты очень счастлива с Карло.
Катрин взглянула в зеркало в золоченой раме, висевшее над камином, и увидела себя как бы со стороны. Действительно, подумала она с упавшим сердцем. Она выглядела великолепно: бронзовое лицо, блестящие волосы, глаза, излучавшие какое-то новое выражение, которого она не смогла понять. Тело снова предавало ее.
Она попрощалась и ушла, еще более взволнованная и расстроенная, чем прежде.
За исключением совместных визитов и приемов гостей мужа никогда не было рядом. Он не говорил ей, куда идет. Они ни разу не съездили в ночной клуб. Уже не совершали тех чудесных поездок и прогулок, которые так нравились ей во времена его ухаживания. Он даже перестал приходить к ней каждую ночь. Катрин ужасно страдала от этого. Мучилась, как наркоман без наркотика. И потому чувствовала себя еще более униженной. Наркотик не имел над Карло той же власти, что над ней.
Но кое в чем она уже начала разбираться.
Однажды она вошла к нему в комнату, когда он одевался. Карло с особой тщательностью и не торопясь завязывал перед зеркалом галстук.
Она плюхнулась в кресло.
– Я хочу вернуться в Америку, – резко заявила она.
Муж холодно взглянул на нее:
– Ты скучаешь по отцу. Хочешь его навестить?
– Нет… да, – запнулась она. – Я хочу избавиться от всего этого. – Она резко махнула рукой.
– Избавиться? От этого? – Он недоуменно посмотрел на нее, потом до него дошло. Карло злобно расхохотался. – Миа Катерина, у нас здесь нет разводов. – Он смерил ее с ног до головы презрительным медленным взглядом. – Здесь наши ошибки живут с нами.
Давно подступавшие слезы брызнули у нее из глаз.
– Значит, ты согласен, что это ошибка, – тихо сказала она.
Он коснулся ее лица, словно вдруг очнулся.
– Ступай, надень вечернее платье. Сегодняшний вечер я проведу с тобой.
Он повез ее на Виа Венето, где при их появлении засверкали фотовспышки. Они посидели там, выпили дайкири, потом поехали в джаз-куб, потанцевали. Но все уже не так, как прежде, подумала Катрин. Глаза Карло блуждали по залу, он разглядывал, как крутят бедрами другие женщины, как развеваются другие, не ее, юбки. Потом, дома, он занимался с ней любовью, но небрежно, как бы по обязанности.
И тогда она очень ясно вдруг осознала, что они никогда не будут спать ночью в одной кровати.
Ее отвратительные сны приходили к ней каждую ночь. Сильви появлялась в них все чаще и каким-то неуловимым образом превращалась в Карло. Странное существо наказывало, било ее. Это мучило Катрин. Она целые дни проводила в постели. Хотелось позвонить отцу, попросить его приехать в Рим. Помочь. Но остатки гордости останавливали ее. «Здесь наши ошибки живут с нами» – так, кажется, сказал ей Карло.
Она подумывала о том, чтобы найти работу. В конце концов она была на курсе лучшей студенткой. Но тут на ее пути встали непреодолимые препятствия. Катрин не знала, с чего начать, как добиться согласия мужа.
Как раз тогда ее начало тошнить. Регулярно, каждое утро. Катрин пошла к врачу. Он подтвердил то, о чем она уже сама догадалась. Катрин целую неделю ничего не говорила Карло.
Когда наконец она рассказала, он с восторгом посмотрел на нее и быстро закружил по комнате. Сердце Катрин подпрыгнуло от радости. Вдруг он остановился, сухо спросил:
– Это мой ребенок?
Катрин истерически расхохоталась.
– Нет. Это ребенок Родольфо. – Она назвала имя старого слуги из замка. – Или, может быть, Тома, Дика, Гарри – кого угодно, кроме тебя.
Некоторое время он чуть смущенно смотрел на нее, потом тоже рассмеялся.
Он поцеловал ее с былой нежностью. И с тех пор сделался необычайно заботливым, предупредительным. Водил ее по магазинам, антикварным лавкам, их комнаты теперь утопали в цветах. Их жилище стало походить на настоящий семейный дом, гордостью которого была детская. Карло накупил ей одежды для беременных – мягкие широкие платья с вышивкой на воротничке. Теперь он глядел на жену с обожанием, ежедневно проверял, насколько вырос живот, нежно его поглаживал. Катрин вожделела по мужу, жаждала почувствовать его внутри себя. Желание все нарастало, что сильно смущало Катрин. Но с того дня, когда она объявила о своей беременности, на супружеские отношения было наложено вето.
Да, грядущее материнство вернуло ей доброе имя. Но спал он только со шлюхами.
Катрин вся отдалась своему нынешнему положению. Когда ребенок начал шевелиться в ней, она испытала невероятное наслаждение. Катрин стала думать, как будет чудесно держать ее, баюкать ее, говорить с ней. В том, что родится девочка, она ни минуты не сомневалась. Карло ждал мальчика. Но после всех его нежных улыбок она не тревожилась по этому поводу.
В какой-то момент она заскучала. В дождливые зимние дни прогулки прекратились, и Катрин снова пристрастилась к чтению. В доме было не так много книг, и молодая женщина с грустью вспоминала громадную отцовскую библиотеку. Но она читала все подряд. Однажды она наткнулась на французскую книгу, засунутую между другими на книжной полке. Маркиз де Сад. «Жюстина». В мозгу словно звякнул далекий колокольчик. Она прочла. Книга взволновала ее и вызвала резкое неприятие. Сексуальное насилие над невинной жертвой.
Карло обнаружил книжку на столике возле ее кровати. Он нахмурился.
– Вряд ли это подходящее чтение для будущей матери, – пробурчал он и унес книгу.
Катрин отыскала ее снова. Внимательно изучила предисловие. Оно изобиловало терминами: садизм, мазохизм, извращение. Эти термины часто встречались ей в те времена, когда она листала книжки, стоявшие на полках Жакоба, эти слова часто повторялись в их тогдашних беседах. Так что термины были более или менее понятны.
Катрин все чаще стала задумываться. Она складывала руки на животе и думала, думала. О себе. О Карло. Согласно описанию, она была мазохисткой. Она получила удовольствие от боли, от унижения.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108