Ему казалось, что это сооружение очень напоминало скинию, которую дети Израиля каждую ночь воздвигали в пустыне. Но на самом деле здесь все резко отличалось от места поклонения израильтян. Если молодой человек вдруг оказывался слишком близко к этим стенам, то сразу же раздавался резкий приказ убираться отсюда подальше, а за ним следовали оскорбления типа: «Грязный западный выродок, твое дыхание отравляет все вокруг сильнее, чем дыхание верблюда, нажравшегося дикого чеснока». Вокруг сераля всегда прохаживалось множество караульных с обнаженными мечами.
Иногда женщинам позволяли совершить вечернюю прогулку. Прежде чем они выходили, мужчин собирали в дальнем конце лагеря, где они не могли разглядеть прекрасных конку-бин. Прогулки были короткие. Женщины всю свою жизнь практически прожили в гареме и не любили долго ходить. Они выходили попарно с прикрытыми плотной чадрой лицами и почти сразу, болтая, возвращались обратно, по дороге с любопытством поглядывая на столпившихся в отдалении мужчин. Однажды внезапно стала приближаться вторая песчаная буря, и им пришлось в панике вернуться. Уолтер находился неподалеку от тропинки, по которой они торопились к своей юрте. Сильный ветер шаловливо играл с покрывалами, и он смог рассмотреть некоторых из женщин. Юноша был страшно разочарован. Если судить по европейским меркам, то дамы были слишком смуглыми, чтобы считаться красавицами. Но у большинства из них были красивые темные глаза — глубокие влажные озера, которые с любопытством поглядывали на него, пока девицы пробегали мимо.
В Самарканде к каравану присоединился один купец. Поздней жаркой ночью он попытался проникнуть в «запретную зону». Послышались громкие вопли, и его быстро оттуда выдворили два евнуха. На следующий день стало известно, что наглый торговец будет примерно наказан перед началом марша. Некоторые непосвященные были удивлены, когда его усадили на верблюда и приказали уезжать из лагеря в песчаную пустыню. Уолтер видел, как на лице преступника, погонявшего верблюда, появилось облегчение. Но все поняли, что сейчас случится нечто ужасное. Монголы построились в два рада, громко хохоча над попытками несчастного заставить двигаться своего верблюда побыстрее. По сигналу они достали самострелы, и через секунду воздух почернел от огромного количества выпущенных стрел. Верблюд и всадник оказались на земле. Издали человек напоминал копченую свиную ногу, щедро начиненную гвоздикой!
Наконец наступила светлая оглушающая восточная весна, и пустыня засверкала раздольем волшебных красок. Уолтер начал подниматься очень рано. Как-то утром он обнаружил, что восходящее солнце освещает полог из синих цветов, простирающийся до самого горизонта. Вечером этих цветов еще не было.
«На Востоке все происходит неожиданно», — подумал молодой человек.
Так оно и было, и именно в этот день события завершились весьма необычно.
Все случилось из-за птицы, которую завела Мариам. Несколько дней назад вечером к ним в юрту на тепло залетел птенец совы. Мариам поймала его и, несмотря на уговоры, решила оставить себе. Девушке нравилась странная птица, она почему-то назвала ее Питером Дупадулусом.
Все подшучивали над ней из-за странного увлечения, но Мариам стойко защищала своего любимца. Она говорила, что Питер удивительно умен. Днем птица ехала вместе с Мариам на жердочке, которую изготовил Уолтер, а ночью спала, привязанная обрывком веревки к переднему горбу ее верблюда. Уолтер часто слышал и как девушка разговаривала с птицей.
— Питер, — жаловалась Мариам, — вот бы у меня было что-то новое, чтобы я могла надеть сегодня. Если бы только красавец Уолтер и мой милый добрый Тристрам могли меня увидеть в чудесном белом платье, которое раньше у меня было!
Однажды, когда девушка не подозревала, что в юрте кто-то есть, Уолтер услышал, как она сказала:
— Эй ты, птица, похожая на старое каменное изваяние, почему ты на меня так уставилась? Потому что я накладываю на щеки румяна? Ты что же, считаешь, что мне не стоит и стараться хорошо выглядеть? — Последовала пауза, а потом Мариам очень серьезно добавила: — Ты на меня глядишь, как могла бы на меня смотреть знатная леди Ингейн. Слишком гордо, насмешливо, сверху вниз!
Утром, когда караван собирался в путь, мимо них проехал Орту Заика. Он увидел сову, сидевшую на плече девушки, натянул поводья и гнусно захихикал, а потом нагнулся с седла и попытался насадить птицу на копье. Тристрам направил коня между ними и обхватил монгола за талию. Потом поднатужился и одним рывком свалил его на землю. Трис быстро спешился и, когда монгол попытался вытащить меч, навалился на него, как медведь, так что тот не мог пошевелиться. Тристрам принялся так трясти Заику, что голова с желтой кожей моталась вперед и назад, а кривые ноги болтались, как у чучела под порывами сильного ветра. Трис отшвырнул врага, и Орту покатился по земле.
Монгол был потрясен и просто пополз подальше от бешеного англичанина. В самом начале ссоры вокруг собрались всадники. Они не вмешивались, качаясь в седлах от хохота при виде поражения своего соплеменника.
— Остерегайся его, — предупредил Уолтер Триса, когда монгол немного пришел в себя и медленно вскарабкался на коня. — Ты его осрамил перед товарищами, и он не успокоится, пока не отомстит!
Трис рассмеялся:
— В следующий раз я вытрясу душу из его сального тела. Уолтера очень обеспокоило это происшествие. А вдруг ему не показалось, что Орту помедлил, прежде чем кинуться на птицу, и внимательно взглянул в темное лицо сидевшей на верблюде девушки? Если Орту Заика что-то заподозрил, то обязательно станет допытываться до правды.
Уолтер подъехал к Мариам, чтобы высказать ей свои сомнения. Она была напугана и сидела, низко опустив голову. Он подумал, что в грязном платье и шароварах она напоминала несчастного негра-попрошайку. Сова пыталась освободиться от веревки и громко кричала. Уолтеру вспомнилось, как он в последний раз видел Ингейн. Она гордо сидела на чистокровной лошади и держала на перчатке дорогого сокола. Золотистые пряди волос выбивались из-под прелестной сетки, синие глаза сверкали красотой и надменностью. Это был неприятный контраст между двумя девушками.
«Уолтер из Герни, может, это именно тот урок, который тебе требуется, — подумал молодой человек. — Ингейн кажется тебе совершенством, но сравнение с Мариам оказывается не в ее пользу».
Он легко тронул коня каблуком. К этому времени он научился ездить по-восточному, оставляя свободными поводья. По дороге он продолжал рассуждать о том, что это Восток и жизнь здесь течет абсолютно по-иному. Уолтер считал, что образ жизни в Англии гораздо чище и лучше. Ему не следует совсем забывать о доме, но он продолжал принимать на вооружение новые идеи, знакомиться с новыми людьми.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131
Иногда женщинам позволяли совершить вечернюю прогулку. Прежде чем они выходили, мужчин собирали в дальнем конце лагеря, где они не могли разглядеть прекрасных конку-бин. Прогулки были короткие. Женщины всю свою жизнь практически прожили в гареме и не любили долго ходить. Они выходили попарно с прикрытыми плотной чадрой лицами и почти сразу, болтая, возвращались обратно, по дороге с любопытством поглядывая на столпившихся в отдалении мужчин. Однажды внезапно стала приближаться вторая песчаная буря, и им пришлось в панике вернуться. Уолтер находился неподалеку от тропинки, по которой они торопились к своей юрте. Сильный ветер шаловливо играл с покрывалами, и он смог рассмотреть некоторых из женщин. Юноша был страшно разочарован. Если судить по европейским меркам, то дамы были слишком смуглыми, чтобы считаться красавицами. Но у большинства из них были красивые темные глаза — глубокие влажные озера, которые с любопытством поглядывали на него, пока девицы пробегали мимо.
В Самарканде к каравану присоединился один купец. Поздней жаркой ночью он попытался проникнуть в «запретную зону». Послышались громкие вопли, и его быстро оттуда выдворили два евнуха. На следующий день стало известно, что наглый торговец будет примерно наказан перед началом марша. Некоторые непосвященные были удивлены, когда его усадили на верблюда и приказали уезжать из лагеря в песчаную пустыню. Уолтер видел, как на лице преступника, погонявшего верблюда, появилось облегчение. Но все поняли, что сейчас случится нечто ужасное. Монголы построились в два рада, громко хохоча над попытками несчастного заставить двигаться своего верблюда побыстрее. По сигналу они достали самострелы, и через секунду воздух почернел от огромного количества выпущенных стрел. Верблюд и всадник оказались на земле. Издали человек напоминал копченую свиную ногу, щедро начиненную гвоздикой!
Наконец наступила светлая оглушающая восточная весна, и пустыня засверкала раздольем волшебных красок. Уолтер начал подниматься очень рано. Как-то утром он обнаружил, что восходящее солнце освещает полог из синих цветов, простирающийся до самого горизонта. Вечером этих цветов еще не было.
«На Востоке все происходит неожиданно», — подумал молодой человек.
Так оно и было, и именно в этот день события завершились весьма необычно.
Все случилось из-за птицы, которую завела Мариам. Несколько дней назад вечером к ним в юрту на тепло залетел птенец совы. Мариам поймала его и, несмотря на уговоры, решила оставить себе. Девушке нравилась странная птица, она почему-то назвала ее Питером Дупадулусом.
Все подшучивали над ней из-за странного увлечения, но Мариам стойко защищала своего любимца. Она говорила, что Питер удивительно умен. Днем птица ехала вместе с Мариам на жердочке, которую изготовил Уолтер, а ночью спала, привязанная обрывком веревки к переднему горбу ее верблюда. Уолтер часто слышал и как девушка разговаривала с птицей.
— Питер, — жаловалась Мариам, — вот бы у меня было что-то новое, чтобы я могла надеть сегодня. Если бы только красавец Уолтер и мой милый добрый Тристрам могли меня увидеть в чудесном белом платье, которое раньше у меня было!
Однажды, когда девушка не подозревала, что в юрте кто-то есть, Уолтер услышал, как она сказала:
— Эй ты, птица, похожая на старое каменное изваяние, почему ты на меня так уставилась? Потому что я накладываю на щеки румяна? Ты что же, считаешь, что мне не стоит и стараться хорошо выглядеть? — Последовала пауза, а потом Мариам очень серьезно добавила: — Ты на меня глядишь, как могла бы на меня смотреть знатная леди Ингейн. Слишком гордо, насмешливо, сверху вниз!
Утром, когда караван собирался в путь, мимо них проехал Орту Заика. Он увидел сову, сидевшую на плече девушки, натянул поводья и гнусно захихикал, а потом нагнулся с седла и попытался насадить птицу на копье. Тристрам направил коня между ними и обхватил монгола за талию. Потом поднатужился и одним рывком свалил его на землю. Трис быстро спешился и, когда монгол попытался вытащить меч, навалился на него, как медведь, так что тот не мог пошевелиться. Тристрам принялся так трясти Заику, что голова с желтой кожей моталась вперед и назад, а кривые ноги болтались, как у чучела под порывами сильного ветра. Трис отшвырнул врага, и Орту покатился по земле.
Монгол был потрясен и просто пополз подальше от бешеного англичанина. В самом начале ссоры вокруг собрались всадники. Они не вмешивались, качаясь в седлах от хохота при виде поражения своего соплеменника.
— Остерегайся его, — предупредил Уолтер Триса, когда монгол немного пришел в себя и медленно вскарабкался на коня. — Ты его осрамил перед товарищами, и он не успокоится, пока не отомстит!
Трис рассмеялся:
— В следующий раз я вытрясу душу из его сального тела. Уолтера очень обеспокоило это происшествие. А вдруг ему не показалось, что Орту помедлил, прежде чем кинуться на птицу, и внимательно взглянул в темное лицо сидевшей на верблюде девушки? Если Орту Заика что-то заподозрил, то обязательно станет допытываться до правды.
Уолтер подъехал к Мариам, чтобы высказать ей свои сомнения. Она была напугана и сидела, низко опустив голову. Он подумал, что в грязном платье и шароварах она напоминала несчастного негра-попрошайку. Сова пыталась освободиться от веревки и громко кричала. Уолтеру вспомнилось, как он в последний раз видел Ингейн. Она гордо сидела на чистокровной лошади и держала на перчатке дорогого сокола. Золотистые пряди волос выбивались из-под прелестной сетки, синие глаза сверкали красотой и надменностью. Это был неприятный контраст между двумя девушками.
«Уолтер из Герни, может, это именно тот урок, который тебе требуется, — подумал молодой человек. — Ингейн кажется тебе совершенством, но сравнение с Мариам оказывается не в ее пользу».
Он легко тронул коня каблуком. К этому времени он научился ездить по-восточному, оставляя свободными поводья. По дороге он продолжал рассуждать о том, что это Восток и жизнь здесь течет абсолютно по-иному. Уолтер считал, что образ жизни в Англии гораздо чище и лучше. Ему не следует совсем забывать о доме, но он продолжал принимать на вооружение новые идеи, знакомиться с новыми людьми.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131