Рекомендую следить за новостями и хорошенько подумать.
– Не беспокойся, подумаю. А теперь я ухожу, потому что не желаю тебя видеть! – Олар поднялся и заковылял к выходу.
Створки двери разошлись в стороны, поджидавшие ученого офицеры дружно вскочили.
– Отведите его обратно, – приказал робот. – И обращайтесь по-человечески. – Он глядел вслед Олару, пока не закрылась дверь.
9
Главное – поскорее убраться отсюда, неважно, каким путем, пока полиция не организовала новую облаву. Кира доехала на автобусе до Питтсбургского вокзала и зашла в туалетную комнату посоветоваться с Гатри.
Может, попробовать позвонить в Кито или в какое-нибудь представительство компании за пределами Союза – разумеется, из автомата? Вряд ли у авантистов хватает людей и времени, чтобы прослушивать все разговоры. Она просто изложит факты, а потом укроется в безопасном месте и будет ждать, когда «Файербол» начнет действовать.
Нет, возразил Гатри: риск слишком велик, а шансов на успех практически никаких. С чего она взяла, что на другом конце линии связи поверят ее словам? Наверняка потребуется подтверждение, то есть дело затянется, и о нем, быть может, станет известно анти-Гатри, который подкорректирует свои планы и прибудет в Кито на несколько дней раньше, чем собирался (а в том, что он там появится, можно не сомневаться). Его приезд произведет куда более сильное впечатление, нежели голословные обвинения какой-то девицы. Вдобавок, любая попытка установить контакт наведет Сепо на след. Гораздо безопаснее – если это слово в заварившейся каше еще не утратило всякий смысл – обратиться за помощью к преданным друзьям и постараться покинуть Союз. Зерна же истины можно посадить по дороге, не заботясь о том, каким может быть урожай.
Кира согласилась с его доводами, а потому провела ночь в ожидании поезда. С помощью информатора она прикинула маршрут – предусматривавший две пересадки с тем, чтобы миновать крупные станции. Ведь не могут агенты Сепо торчать на каждом полустанке от Квебека до Мехико, верно? Поезд, на который она попадала после второй пересадки, шел до Портленда. М-м… далеко не лучший вариант… Однако он останавливается в Сейлеме, на границе комплекса; можно сойти там.
Едва устроившись в купе, девушка, неожиданно для себя самой, мгновенно заснула. Ей приходилось спать и на более жестких постелях, чем это кресло, которое даже слегка откидывалось. Поезд на воздушной подушке двигался мягко и бесшумно.
Кира проснулась, изнемогая от голода и жажды, моргнула, поглядела в окно, за которым тянулась обширная равнина. Деревьев почти не было, зато всюду, куда ни посмотри, зеленели всходы; иногда попадались овраги, мелькали холмы. Интересно, что здесь выращивают – продукты или наркотики? Между рядами растений сверкали трубки оросительной системы. Вдалеке Кира заметила две машины, которые то ли следили за микроклиматом, то ли обрабатывали плантацию. На горизонте вонзались в безоблачный небосвод – а почему, кстати, нигде не видно птиц? – башни какого-то провинциального городка.
– Где мы? – спросила Кира.
– Достань меня, и я попробую угадать, – проворчал Гатри. Ночью девушка не отважилась вынуть шефа из рюкзака. – В настоящий момент вокруг похабно, как в башке политика. Я думал, ты прохрапишь весь день.
– Я не храплю. – Покрасневшая Кира проверила, заперта ли дверь купе, опустила стол и поставила на него модуль.
– Откуда ты знаешь? Не переживай, меня это не касается. Ты разве что слегка похрапывала, чисто по-женски и, между прочим, достаточно сексуально.
«Старый козел!» – мысленно выругалась девушка, но вслух ничего говорить не стала, чтобы не обидеть шефа.
– Bueno, и где же мы?
– В Индиане или Иллинойсе, – откликнулся Гатри, посмотрев в окно. – Небось, таких названий ты и не слыхала? Когда-то существовала Федеративная Республика, а люди были побогаче нынешнего, поскольку имели собственное имущество, а не только национальное достояние. Ладно, давай послушаем, что творится в мире.
– С вами все в порядке, сэр?
– Не мешало бы перезарядить батареи, не говоря уж о прочих естественных надобностях. Займись… Хотя нет, сперва узнаем новости.
Находившийся в купе мультивизор с трудом оправдывал свое название: он представлял собой крохотный плоский экран с одним-единственным динамиком. Кира включила прибор. Выяснилось, что выпуск новостей будет через двадцать минут. Сейчас по этому каналу передавали учебную программу о мыслителях – предшественниках Ксуана (Кире сразу вспомнились годы, проведенные в колледже). Ученые политики, начиная от захваленного Платона и поносимого Макиавелли, историки-систематики, вроде Шпенглера и Тойнби, психологи, Павлов и остальные, рассматривавшие сознание как функцию организма, Моравек, Типлер и другие кибернетики-визионеры*… [Платон (427-347 до н.э.) – древнегреческий мыслитель, автор трактата «Государство», в котором описывается идеальное политическое устройство; Н. Макиавелли (1469-1527) – флорентийский государственный деятель и философ, в своем труде «Государь» доказывал, что в политической борьбе хороши любые средства; О. Шпенглер (1880-1936) – немецкий философ и историк, стремился разработать историко-философские принципы возможно более полного отражения исторического формотворчества народов; А. Тойнби (1889-1975) – британский историк, в труде «Постижение истории» попытался систематизировать огромный фактический материал на основе общенаучных классифицирующих процедур; И. Павлов (1849-1936) – русский физиолог, лауреат Нобелевской премии, создатель учения об условных рефлексах и типах высшей нервной деятельности; Г. Моравек и Ф. Типлер – современные философы.] Текст, который звучал с экрана, представлял собой набор банальностей, лишенных какого бы то ни было смысла.
– Мудрецы, – проворчал Гатри. – Честные, гениальные. Человечество им стольким обязано… Черт возьми, даже у Ксуана попадаются здравые мысли. Не их вина, что потомки все извратили. Пожалуй, Иисус и Джефферсон* [Т Джефферсон (1743-1826) – американский философ и государственный деятель, автор Декларации независимости, считал, что чувство справедливого и несправедливого у людей врожденное.] им наверняка бы посочувствовали.
Кира вышла из купе, заперла за собой дверь и направилась в конец вагона по коридору, в котором стояла отвратительная вонь. Поезд двигался быстро и бесшумно, однако внутри вагонов царил настоящий бардак: кругом грязь, металл местами проржавел, обивка протерлась или порвалась – словом, далеко не то, что было раньше (и сохранилось по сей день – в других странах). Чтобы попасть в туалет, где вонь была еще омерзительнее, а из крана, над которым висела табличка «Не пить!», вода текла тоненькой струйкой, девушке пришлось целых семнадцать минут прождать в очереди.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155
– Не беспокойся, подумаю. А теперь я ухожу, потому что не желаю тебя видеть! – Олар поднялся и заковылял к выходу.
Створки двери разошлись в стороны, поджидавшие ученого офицеры дружно вскочили.
– Отведите его обратно, – приказал робот. – И обращайтесь по-человечески. – Он глядел вслед Олару, пока не закрылась дверь.
9
Главное – поскорее убраться отсюда, неважно, каким путем, пока полиция не организовала новую облаву. Кира доехала на автобусе до Питтсбургского вокзала и зашла в туалетную комнату посоветоваться с Гатри.
Может, попробовать позвонить в Кито или в какое-нибудь представительство компании за пределами Союза – разумеется, из автомата? Вряд ли у авантистов хватает людей и времени, чтобы прослушивать все разговоры. Она просто изложит факты, а потом укроется в безопасном месте и будет ждать, когда «Файербол» начнет действовать.
Нет, возразил Гатри: риск слишком велик, а шансов на успех практически никаких. С чего она взяла, что на другом конце линии связи поверят ее словам? Наверняка потребуется подтверждение, то есть дело затянется, и о нем, быть может, станет известно анти-Гатри, который подкорректирует свои планы и прибудет в Кито на несколько дней раньше, чем собирался (а в том, что он там появится, можно не сомневаться). Его приезд произведет куда более сильное впечатление, нежели голословные обвинения какой-то девицы. Вдобавок, любая попытка установить контакт наведет Сепо на след. Гораздо безопаснее – если это слово в заварившейся каше еще не утратило всякий смысл – обратиться за помощью к преданным друзьям и постараться покинуть Союз. Зерна же истины можно посадить по дороге, не заботясь о том, каким может быть урожай.
Кира согласилась с его доводами, а потому провела ночь в ожидании поезда. С помощью информатора она прикинула маршрут – предусматривавший две пересадки с тем, чтобы миновать крупные станции. Ведь не могут агенты Сепо торчать на каждом полустанке от Квебека до Мехико, верно? Поезд, на который она попадала после второй пересадки, шел до Портленда. М-м… далеко не лучший вариант… Однако он останавливается в Сейлеме, на границе комплекса; можно сойти там.
Едва устроившись в купе, девушка, неожиданно для себя самой, мгновенно заснула. Ей приходилось спать и на более жестких постелях, чем это кресло, которое даже слегка откидывалось. Поезд на воздушной подушке двигался мягко и бесшумно.
Кира проснулась, изнемогая от голода и жажды, моргнула, поглядела в окно, за которым тянулась обширная равнина. Деревьев почти не было, зато всюду, куда ни посмотри, зеленели всходы; иногда попадались овраги, мелькали холмы. Интересно, что здесь выращивают – продукты или наркотики? Между рядами растений сверкали трубки оросительной системы. Вдалеке Кира заметила две машины, которые то ли следили за микроклиматом, то ли обрабатывали плантацию. На горизонте вонзались в безоблачный небосвод – а почему, кстати, нигде не видно птиц? – башни какого-то провинциального городка.
– Где мы? – спросила Кира.
– Достань меня, и я попробую угадать, – проворчал Гатри. Ночью девушка не отважилась вынуть шефа из рюкзака. – В настоящий момент вокруг похабно, как в башке политика. Я думал, ты прохрапишь весь день.
– Я не храплю. – Покрасневшая Кира проверила, заперта ли дверь купе, опустила стол и поставила на него модуль.
– Откуда ты знаешь? Не переживай, меня это не касается. Ты разве что слегка похрапывала, чисто по-женски и, между прочим, достаточно сексуально.
«Старый козел!» – мысленно выругалась девушка, но вслух ничего говорить не стала, чтобы не обидеть шефа.
– Bueno, и где же мы?
– В Индиане или Иллинойсе, – откликнулся Гатри, посмотрев в окно. – Небось, таких названий ты и не слыхала? Когда-то существовала Федеративная Республика, а люди были побогаче нынешнего, поскольку имели собственное имущество, а не только национальное достояние. Ладно, давай послушаем, что творится в мире.
– С вами все в порядке, сэр?
– Не мешало бы перезарядить батареи, не говоря уж о прочих естественных надобностях. Займись… Хотя нет, сперва узнаем новости.
Находившийся в купе мультивизор с трудом оправдывал свое название: он представлял собой крохотный плоский экран с одним-единственным динамиком. Кира включила прибор. Выяснилось, что выпуск новостей будет через двадцать минут. Сейчас по этому каналу передавали учебную программу о мыслителях – предшественниках Ксуана (Кире сразу вспомнились годы, проведенные в колледже). Ученые политики, начиная от захваленного Платона и поносимого Макиавелли, историки-систематики, вроде Шпенглера и Тойнби, психологи, Павлов и остальные, рассматривавшие сознание как функцию организма, Моравек, Типлер и другие кибернетики-визионеры*… [Платон (427-347 до н.э.) – древнегреческий мыслитель, автор трактата «Государство», в котором описывается идеальное политическое устройство; Н. Макиавелли (1469-1527) – флорентийский государственный деятель и философ, в своем труде «Государь» доказывал, что в политической борьбе хороши любые средства; О. Шпенглер (1880-1936) – немецкий философ и историк, стремился разработать историко-философские принципы возможно более полного отражения исторического формотворчества народов; А. Тойнби (1889-1975) – британский историк, в труде «Постижение истории» попытался систематизировать огромный фактический материал на основе общенаучных классифицирующих процедур; И. Павлов (1849-1936) – русский физиолог, лауреат Нобелевской премии, создатель учения об условных рефлексах и типах высшей нервной деятельности; Г. Моравек и Ф. Типлер – современные философы.] Текст, который звучал с экрана, представлял собой набор банальностей, лишенных какого бы то ни было смысла.
– Мудрецы, – проворчал Гатри. – Честные, гениальные. Человечество им стольким обязано… Черт возьми, даже у Ксуана попадаются здравые мысли. Не их вина, что потомки все извратили. Пожалуй, Иисус и Джефферсон* [Т Джефферсон (1743-1826) – американский философ и государственный деятель, автор Декларации независимости, считал, что чувство справедливого и несправедливого у людей врожденное.] им наверняка бы посочувствовали.
Кира вышла из купе, заперла за собой дверь и направилась в конец вагона по коридору, в котором стояла отвратительная вонь. Поезд двигался быстро и бесшумно, однако внутри вагонов царил настоящий бардак: кругом грязь, металл местами проржавел, обивка протерлась или порвалась – словом, далеко не то, что было раньше (и сохранилось по сей день – в других странах). Чтобы попасть в туалет, где вонь была еще омерзительнее, а из крана, над которым висела табличка «Не пить!», вода текла тоненькой струйкой, девушке пришлось целых семнадцать минут прождать в очереди.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155