После того, как правительство Северо-Американского Союза реквизировало собственность «Файербола», компании разрешили продолжать свою деятельность – под строгим контролем. Филиалы работали практически как обычно. Персонал перемещался как внутри страны, так и за ее пределами, связь осуществлялась без сбоев. А тем временем руководство компании вело с правительством переговоры, о ходе которых не сообщалось.
«Файербол» настаивал на том, чтобы полиция покинула здания компании, немедленно и без всяких условий. Правительство же заявляло, что оно с крайним нежеланием пошло на столь суровые меры и стремится к тому, чтобы все завершилось к общему удовлетворению. Однако необходимо удостовериться, что среди служащих компании нет террористов и заговорщиков. Это вопрос не идеологии, а благоразумия. В эпоху атомных двигателей, молекулярной инженерии и потенциально смертельно опасного промышленного сырья фанатики, имеющие доступ к ресурсам транснациональной корпорации, сфера деятельности которой распространяется не только на Землю, но и на космическое пространство, представляют собой реальную угрозу, вне зависимости от того, преследуют ли они преступные цели. «Файерболу» не надо препятствовать расследованию, которое ведется в его же интересах. А поскольку речь зашла о сотрудничестве, следует прояснить позиции… В общем, переговоры явно затягивались.
Мало– помалу ситуация осложнялась. Компания прекратила работу на территории Северной Америки, хотя в другие страны поставки осуществлялись по-прежнему. «Файербол» отказывался от выгодных контрактов. В ответ на протесты было заявлено, что подобные действия объясняются текущими обстоятельствами. Местные представители компании искренне утверждали, что они тут не при чем. В конце концов, они ведь работают на фирму, которая принадлежит частному лицу и не является акционерным обществом. Большинство важнейших подразделений -либо дочерние компании, либо независимые подрядчики, но только на бумаге. Их удерживают вместе как договоры, так и вековые традиции, а управляет всем, причем единолично, сеньор Гатри, который, несомненно, пойдет навстречу просьбам клиентов – когда сочтет нужным. Но, сделав заявление сразу после конфискации, он, судя по всему, предоставил свободу действий своим подчиненным на местах. Это вполне в его духе: он из тех, кто одобряет инициативу и не следит за каждым шагом. Пока он не давал о себе знать. Нет, о местонахождении сеньора Гатри ничего не известно, что тоже нисколько не удивительно.
В неофициальных разговорах с правительственными агентами служащие компании произносили с усмешкой фразы вроде: «А чего вы ждали? Он вам спуску не даст». Полиции не удалось определить источник, откуда исходили распоряжения, которые раз за разом ставили власти в тупик: по-видимому, они поступали по весьма надежно засекреченным каналам связи.
Протесты звучали все громче. Общественное мнение требовало от правительства пойти на уступки. Претензии предъявляли не только коммерсанты и обыватели – некоторые из числа последних вчистую разорились. Нет, действия властей осуждали политики и высокопоставленные чиновники. Хотя приверженцы авантизма и даже кое-кто из его противников утверждали, что движение монолитно, на деле оно вовсе таким не было. Прежде всего, существовала разница во взглядах относительно истолкования и применения уравнений Ксуана (эти споры могли перерасти в борьбу за власть). С годами, по мере того, как люди разочаровывались в авантизме – цели не достигнуты, экономика в кризисе, процветает коррупция, множатся волнения и беспорядки, царит бездуховность, – внутри движения одна за другой возникали фракции. Правда, до сих пор никто из известных политиков не призывал во всеуслышание к уничтожению системы, но многие открыто заявляли, что назрели перемены.
Заключение мира с «Файерболом» наверняка будет способствовать улучшению отношений с другими государствами и успешному разрешению внутренних проблем. Об этом заявили трое конгрессменов, и никого из них не только не арестовали, но даже не оштрафовали.
Заседания Священного Синода никогда не освещались средствами массовой информации. Тем не менее, прошел слух, что некоторые члены Синода поддерживают «Файербол»…
Очевидно, распоряжения, которые отдавал Гатри из своего тайного убежища, и впрямь принесли плоды. Неужели он задумал нечто такое, что обеспечит компании полную победу?
Олар вздохнул, покачал головой, встал из-за стола и пошел собираться. Вечером он покинул спутник на борту шаттла, совершавшего регулярные рейсы между Л-5 и космопортом Камехамеха, а по прибытии позвонил по номеру, который был указан в послании Гатри, и получил адрес. Как требовал шеф, он путешествовал под вымышленным именем, но с надлежащим образом оформленными документами. Не вызвав ничьих подозрений, Олар вышел из здания космопорта, не заговаривая ни с кем из знакомых, сел в такси и уехал.
Приблизительно пятьдесят часов спустя правительственные силы заняли все представительства «Файербола» на территории Союза. Власти заявили, что получили новые данные, которые вынуждают их пойти на крайние меры, однако правительство надеется, что вскоре все образуется, к взаимному удовлетворению сторон и человечества в целом.
На следующий день трое офицеров тайной полиции отвели Пьера Олара в отделение Сепо на территории Северо-Западного Комплекса. Он прошел в разъехавшиеся створки двери, которые мгновенно захлопнулись за его спиной, и очутился в просторном кабинете. Офицеры остались снаружи. Естественно, они будут следить за ним по видеомонитору; кроме того, тут наверняка полным-полно записывающего оборудования.
Картинка на видеоэкране представляла собой вид на город с крыши здания. По небу мчались облака, гонимые ветром, чью силу Олар испытал на себе, едва успев вылезти из флайера. Улицы и башни города то купались в солнечном свете, то погружались в тень. Бухта сверкала на солнце. Уличный шум в кабинет не проникал; тихо гудели вентиляторы, температура поддерживалась на таком уровне, что не было ни жарко, ни холодно. Олар бросил беглый взгляд на экран и повернулся лицом к столу, за которым расположился робот. Четыре манипулятора с похожими на человеческие кисти, захватами, колеса вместо ног, массивный металлический корпус – судя по всему, ручной работы, причем модифицированный. Из корпуса высунулись щупальца с линзами. Когда робот заговорил, выяснилось, что у него не стандартные тенор или сопрано, а зычный бас с архаичным американским акцентом.
– Привет. Добро пожаловать.
– Кто ты такой? – спросил Олар, стиснув кулаки.
– Энсон Гатри, кто же еще? К сожалению, более презентабельной наружности для меня пока не нашлось.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155