Она так долго была без еды, что даже забыла, когда ела последний раз, а теперь все никак не могла насытиться.
Шейла Тайрон плотнее закуталась в одеяло и недовольно посмотрела на всех.
– Великолепны, как же!
– Приободрись, Шейла, – посоветовала Ада. – Ты никогда еще не пела так хорошо. Даже я расчувствовалась.
– У меня была причина петь, – последовал саркастический ответ. – Я пела, чтобы заработать себе ужин.
– Я считаю – учитывая все обстоятельства, – что это представление было выше среднего. – Шрив указал своей ложкой в сторону Фредерика. – Ты опять путал слова Антония и Брута, Фредди. Жена фермера знает сюжет и, должно быть, это заметила.
– Прости, старина. Но я видел, что захватил их внимание, и решил не прерывать выступление.
– Такая трудная публика, – язвительно пробормотала Шейла.
– Ваши песни, – сказала Миранда, – были просто замечательными. И фермер был так доволен, когда вы запели ту балладу о фермерах. Все получилось очень удачно.
Все они удивленно уставились на нее. Шейла фыркнула. Шрив покачал головой и тяжело вздохнул.
– Мне казалось, мы подобрали тебя в Чикаго.
Миранда озадаченно посмотрела на него.
– Я забралась в ваш фургон в Чикаго.
– А говоришь ты так, будто только что явилась из глухой деревни.
– Не понимаю.
Ада участливо наклонилась к ней.
– У нас есть песни для самых разных зрителей, дорогуша. Если бы она выступала перед солдатами, мы бы пели «Джонни ушел в солдаты».
– Если мы выступаем перед образованной публикой, – наставительно произнес Фредерик, – она поет «Барбару Аллен» или «Плотника».
– Вот оно что.
– Не переживай, – посоветовал Шрив. – Завтра мы отправимся в путь. Один из сыновей хозяина обещал проводить нас до парома, чтобы мы могли быстрее переправиться на тот берег. Еще неделя – и мы будем в Сент-Луисе. А там, девочка моя, ты найдешь другую труппу, с которой продолжишь путь. Или лучше того – вернешься к своей семье.
– Нет. Мне некуда возвращаться. Ада печально посмотрела на девушку.
– Твоя мама, должно быть, вне себя от горя, детка. Она думает, что тебя похитили или даже убили.
Миранда закрыла глаза. Она ужасно скучала по матери, но тем не менее не могла забыть выражение глаз Уэстфолла. Даже сейчас мурашки побежали у нее по спине и тошнота подступила к горлу. Она поступила правильно. Единственное, о чем она сожалела – что она не могла сообщить матери, что жива и здорова. Может быть, через несколько дней она сможет послать ей письмо. Когда она открыла глаза, все актеры смотрели на нее. Миранда закусила губу.
– Я же сказала, что у меня нет семьи. Ада пожала плечами, укрывшись одеялом.
– Какая ты упрямая. – Она устроилась на сене в пустом стойле. – Иди сюда, девочка, вдвоем нам будет теплее. У меня тоже нет ни матери, ни дома.
– Я написала письмо Адольфу Линдхауэру, – сказала Рут Уэстфоллу. Она выглядела очень бледной и грустной, несмотря на модную шляпку из темно-синего бархата, которую купила ей мать.
Ставший всего три часа назад ее мужем Уэстфолл бросил на нее недовольный взгляд.
– Кому?
– Адольфу Линдхауэру. Его сын столько лет был другом Миранды. Они были практически неразлучны в форте Галлатин.
Упоминание о форте прояснило память Уэстфолла.
– Боже мой! Ты хочешь сказать, что написала письмо этому эмигранту? Какое отношение он может иметь к исчезновению твоей дочери?
Рут неприятно поразило раздражение в голосе мужа.
– Я подумала, что должна предупредить его. Если она убежала, то она должна была где-то прятаться. Куда же ей еще поехать, как не в форт Галлатин, где у нее есть друзья?
– Как она могла добраться туда? – удивился Уэстфолл. – В доме ничего не пропало, за исключение нескольких долларов. Ты же сама мне сказала. Ни драгоценностей, ни столового серебра. Она не могла добраться даже до Сент-Луиса, не то что до Вайоминга. Билеты на поезд и дилижанс стоят денег. – При виде побледневшего лица жены он замолчал, потом обнял ее и улыбнулся. – Не расстраивайся. Но право же, Рут, ты могла бы сначала посоветоваться со мной, прежде чем писать письма. Тебе не пришлось бы напрасно тратить время. Я уверен, Миранда где-то в Чикаго.
– Но почему мы не нашли ее? – Рут в волнении сжала руки.
– Потому что она не хочет, чтобы ее нашли. – Он взял ее руки в свои и привлек ее к себе. Его усы защекотали уголок ее губ.
Затаив дыхание, Рут замерла.
– Я не могу не волноваться. Уэстфолл вздохнул и убрал руку.
– Я зная, дорогая. Я прекрасно понимаю тебя.
– Правда, Бенджамин? В самом деле понимаешь? – Она с надеждой подняла на него глаза.
– Да, дорогая. Я же не чудовище. Я же не требую от тебя интимной близости немедленно. – Он провел кончиками пальцев по ее щеке.
– О Бенджамин. – Рут робко улыбнулась. – Я так взволнована и расстроена. Я хочу быть тебе хорошей женой, но я не могу ни о чем думать, кроме Миранды.
– Конечно, моя дорогая. – Он опять обнял ее и прижал к себе. – Конечно. – Чувствуя ее тело рядом с собой, Уэстфолл закрыл глаза. Он жаждал обладания этой женщиной многие годы. Сейчас он ощутил в своем теле нарастающее желание, но, отстранив ее от себя, ободряюще ей улыбнулся. – Мы подождем, пока ты будешь готова.
Рут улыбнулась в ответ с нескрываемым облегчением.
– Давай спустимся в столовую к ужину. – Он открыл перед ней дверь. – Но прошу тебя, Рут, не делай ничего, не посоветовавшись со мной. Не рассылай письма по всей стране. Они могут повредить Миранде, когда она вернется. – Запах ее духов ударил ему в ноздри, когда она начала спускаться по лестнице впереди него. Уэстфолл заскрежетал зубами и мысленно послал проклятие своей падчерице.
– Он нанял другую труппу, – мрачно сообщил Шрив. – Как он посмел! Мы прибыли сюда всего на три дня позднее, но остались без работы. Он еще дорого за это заплатит. Даю слово. – И он показал кулак закрытой двери театра.
– Мне следовало проверить эту ось, – сокрушенно произнес Майк.
– Ты ни в чем не виноват. Эта чертова штука казалась целой. Ты не мог определить по ее виду, что она может сломаться.
– Что теперь понапрасну расстраиваться, – сказала Ада. – Надо решить, что мы будем делать.
– Выйдем на улицу, – съязвила Шейла.
– С твоим опытом ты, вероятно, будешь иметь успех. – Фредерик окинул взглядом ее восхитительную фигурку.
Шейла Тайрон, бросив на него взгляд, способный испепелить кого угодно, язвительно произнесла:
– Ну, не знаю, Фредди, старина. А вот, если ты нарумянишься, то кое-кто определенно клюнет.
– Сука!
Она только пожала плечами.
– В этом городе есть портовый район, Шрив. И плавучие таверны. Мы найдем какую-нибудь работу там.
– Мы серьезные актеры, – возразил Шрив. – Они не захотят смотреть Шекспира.
– Пусть так. Мы сыграем то, что они захотят. – Она указала в ту сторону, откуда они только что прибыли.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94
Шейла Тайрон плотнее закуталась в одеяло и недовольно посмотрела на всех.
– Великолепны, как же!
– Приободрись, Шейла, – посоветовала Ада. – Ты никогда еще не пела так хорошо. Даже я расчувствовалась.
– У меня была причина петь, – последовал саркастический ответ. – Я пела, чтобы заработать себе ужин.
– Я считаю – учитывая все обстоятельства, – что это представление было выше среднего. – Шрив указал своей ложкой в сторону Фредерика. – Ты опять путал слова Антония и Брута, Фредди. Жена фермера знает сюжет и, должно быть, это заметила.
– Прости, старина. Но я видел, что захватил их внимание, и решил не прерывать выступление.
– Такая трудная публика, – язвительно пробормотала Шейла.
– Ваши песни, – сказала Миранда, – были просто замечательными. И фермер был так доволен, когда вы запели ту балладу о фермерах. Все получилось очень удачно.
Все они удивленно уставились на нее. Шейла фыркнула. Шрив покачал головой и тяжело вздохнул.
– Мне казалось, мы подобрали тебя в Чикаго.
Миранда озадаченно посмотрела на него.
– Я забралась в ваш фургон в Чикаго.
– А говоришь ты так, будто только что явилась из глухой деревни.
– Не понимаю.
Ада участливо наклонилась к ней.
– У нас есть песни для самых разных зрителей, дорогуша. Если бы она выступала перед солдатами, мы бы пели «Джонни ушел в солдаты».
– Если мы выступаем перед образованной публикой, – наставительно произнес Фредерик, – она поет «Барбару Аллен» или «Плотника».
– Вот оно что.
– Не переживай, – посоветовал Шрив. – Завтра мы отправимся в путь. Один из сыновей хозяина обещал проводить нас до парома, чтобы мы могли быстрее переправиться на тот берег. Еще неделя – и мы будем в Сент-Луисе. А там, девочка моя, ты найдешь другую труппу, с которой продолжишь путь. Или лучше того – вернешься к своей семье.
– Нет. Мне некуда возвращаться. Ада печально посмотрела на девушку.
– Твоя мама, должно быть, вне себя от горя, детка. Она думает, что тебя похитили или даже убили.
Миранда закрыла глаза. Она ужасно скучала по матери, но тем не менее не могла забыть выражение глаз Уэстфолла. Даже сейчас мурашки побежали у нее по спине и тошнота подступила к горлу. Она поступила правильно. Единственное, о чем она сожалела – что она не могла сообщить матери, что жива и здорова. Может быть, через несколько дней она сможет послать ей письмо. Когда она открыла глаза, все актеры смотрели на нее. Миранда закусила губу.
– Я же сказала, что у меня нет семьи. Ада пожала плечами, укрывшись одеялом.
– Какая ты упрямая. – Она устроилась на сене в пустом стойле. – Иди сюда, девочка, вдвоем нам будет теплее. У меня тоже нет ни матери, ни дома.
– Я написала письмо Адольфу Линдхауэру, – сказала Рут Уэстфоллу. Она выглядела очень бледной и грустной, несмотря на модную шляпку из темно-синего бархата, которую купила ей мать.
Ставший всего три часа назад ее мужем Уэстфолл бросил на нее недовольный взгляд.
– Кому?
– Адольфу Линдхауэру. Его сын столько лет был другом Миранды. Они были практически неразлучны в форте Галлатин.
Упоминание о форте прояснило память Уэстфолла.
– Боже мой! Ты хочешь сказать, что написала письмо этому эмигранту? Какое отношение он может иметь к исчезновению твоей дочери?
Рут неприятно поразило раздражение в голосе мужа.
– Я подумала, что должна предупредить его. Если она убежала, то она должна была где-то прятаться. Куда же ей еще поехать, как не в форт Галлатин, где у нее есть друзья?
– Как она могла добраться туда? – удивился Уэстфолл. – В доме ничего не пропало, за исключение нескольких долларов. Ты же сама мне сказала. Ни драгоценностей, ни столового серебра. Она не могла добраться даже до Сент-Луиса, не то что до Вайоминга. Билеты на поезд и дилижанс стоят денег. – При виде побледневшего лица жены он замолчал, потом обнял ее и улыбнулся. – Не расстраивайся. Но право же, Рут, ты могла бы сначала посоветоваться со мной, прежде чем писать письма. Тебе не пришлось бы напрасно тратить время. Я уверен, Миранда где-то в Чикаго.
– Но почему мы не нашли ее? – Рут в волнении сжала руки.
– Потому что она не хочет, чтобы ее нашли. – Он взял ее руки в свои и привлек ее к себе. Его усы защекотали уголок ее губ.
Затаив дыхание, Рут замерла.
– Я не могу не волноваться. Уэстфолл вздохнул и убрал руку.
– Я зная, дорогая. Я прекрасно понимаю тебя.
– Правда, Бенджамин? В самом деле понимаешь? – Она с надеждой подняла на него глаза.
– Да, дорогая. Я же не чудовище. Я же не требую от тебя интимной близости немедленно. – Он провел кончиками пальцев по ее щеке.
– О Бенджамин. – Рут робко улыбнулась. – Я так взволнована и расстроена. Я хочу быть тебе хорошей женой, но я не могу ни о чем думать, кроме Миранды.
– Конечно, моя дорогая. – Он опять обнял ее и прижал к себе. – Конечно. – Чувствуя ее тело рядом с собой, Уэстфолл закрыл глаза. Он жаждал обладания этой женщиной многие годы. Сейчас он ощутил в своем теле нарастающее желание, но, отстранив ее от себя, ободряюще ей улыбнулся. – Мы подождем, пока ты будешь готова.
Рут улыбнулась в ответ с нескрываемым облегчением.
– Давай спустимся в столовую к ужину. – Он открыл перед ней дверь. – Но прошу тебя, Рут, не делай ничего, не посоветовавшись со мной. Не рассылай письма по всей стране. Они могут повредить Миранде, когда она вернется. – Запах ее духов ударил ему в ноздри, когда она начала спускаться по лестнице впереди него. Уэстфолл заскрежетал зубами и мысленно послал проклятие своей падчерице.
– Он нанял другую труппу, – мрачно сообщил Шрив. – Как он посмел! Мы прибыли сюда всего на три дня позднее, но остались без работы. Он еще дорого за это заплатит. Даю слово. – И он показал кулак закрытой двери театра.
– Мне следовало проверить эту ось, – сокрушенно произнес Майк.
– Ты ни в чем не виноват. Эта чертова штука казалась целой. Ты не мог определить по ее виду, что она может сломаться.
– Что теперь понапрасну расстраиваться, – сказала Ада. – Надо решить, что мы будем делать.
– Выйдем на улицу, – съязвила Шейла.
– С твоим опытом ты, вероятно, будешь иметь успех. – Фредерик окинул взглядом ее восхитительную фигурку.
Шейла Тайрон, бросив на него взгляд, способный испепелить кого угодно, язвительно произнесла:
– Ну, не знаю, Фредди, старина. А вот, если ты нарумянишься, то кое-кто определенно клюнет.
– Сука!
Она только пожала плечами.
– В этом городе есть портовый район, Шрив. И плавучие таверны. Мы найдем какую-нибудь работу там.
– Мы серьезные актеры, – возразил Шрив. – Они не захотят смотреть Шекспира.
– Пусть так. Мы сыграем то, что они захотят. – Она указала в ту сторону, откуда они только что прибыли.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94