Я обратил внимание на узкую щель между ее нижним краем и полом: из нее, как из принтера, выползали цветные фотографии с изображением моих милых дев, раздетых до упора: лягушонок сидел на кресле, закинув ногу за ногу, и ее тело по цвету и фактуре напоминало эдамский сыр; кудрявенькая повернулась к объективу задней филейной частью и опустилась на четвереньки, словно хотела поиграть в лошадку; третья девица лежала на смятой постели, воссоздавая образ рембрандтовской Данаи, правда, зачем-то держала в руке сигарету.
— Котик, пусти своих кошечек к себе под одеяло, — доносились сдавленные голоса из всех дверных щелей, — — и мы подарим тебе незабываемые минуты блаженства…
Я представил, как ко мне под одеяло заползают три уличные кошки, как обнюхивают мои ноги, руки, живот, как щекочут жесткими усиками, касаются меня хвостами со свалявшейся шерстью, и с отвращением спрыгнул с кровати. Потолок продолжал содрогаться. Из-под двери в номер заползали все новые и новые фотографии. Из замочной скважины доносилось нежное воркованье. Дурдом какой-то! Моему терпению пришел конец! Сейчас кошки будут летать по коридору!
Я резко распахнул дверь, схватил за руку лягушонка, который оказался ко мне ближе всего, втянул в комнату и захлопнул дверь.
— Сейчас тебе не поздоровится, — пообещал я, подталкивая девицу к стене. — Долго ты еще собираешься втираться в дверь, как мастика?
— До победного конца, — со стоическим упрямством промяукала она и погладила меня по щеке. Я прихлопнул ее ладонь, как комара.
— Перебор, — огрызнулся я. — Теперь мне хочется только выкинуть вас всех в окно.
— Ну и напрасно, — ответил лягушонок и так светло улыбнулся, что по содрогающемуся потолку заскользили блики. — Мы ведь не будем тебе ничего стоить. Зачем упрямиться? Лучшее смирись… Вот потрогай, какая у меня кожа на руке… Правда, гладкая? Везде такая.
— А почему это вы не будете мне ничего стоить? — удивился я. — У вас сегодня что, рекламная акция с бесплатной раздачей продукции?
— Можно сказать, что так… Ну что? Созрел?
—Созрел, — сказал я и стал одеваться. Нырнул в рубашку, натянул слаксы, сунул ноги в кроссовки. Поясной ремень затянул уже стоя на пороге.
— Что-то я юмора не поняла, — растерянно произнесла кудрявенькая и недоуменно взглянула на лягушонка. Лягушонок пожал плечами. Третья девица недовольно фыркнула, села на диван, закинула ногу на ногу и сказала подругам:
— Деньги я фиг отдам! За так, что ли, я полночи язык в замочную скважину совала? Ага!
Девчонки прыснули от смеха. Я пожелал им неувядающей молодости и направился к выходу.
— Вы уж на нас не сердитесь, — сказали они мне вслед.
Щелкнул замок. Я вышел в прохладную, тихую, безгрешную ночь.
17
Зимой мне пришлось бы коротать остаток ночи в аэропорту или на вокзале. Сейчас же было достаточно зарослей кустов с чистой травкой или скамейки в лесопарке. Когда умираешь от желания спать, проблемы людей, страдающих бессонницей, кажутся надуманными. Только я зашел в кусты, ломая ветви, как услышал звук автомобильного мотора. Любопытство заставило меня остановиться и обернуться. У железной двери стояла машина. Свет ее фар слепил мне глаза и не позволял рассмотреть, что за экипаж причалил к борделю. Но как только фары погасли, я с чувством рискованно испытанной судьбы увидел милицейский «уазик», ставший для меня в последнее время неким пугалом. Из машины вышел человек в форме, приблизился к двери и трижды надавил на кнопку звонка. Вспыхнула скрытая лампа, щелкнул электрозамок. Но милиционер не спешил зайти внутрь. Дверь открылась, на порог вышла хозяйка. Зябко поеживаясь, она поправила на плечах спортивную курточку. Я услышал тихую речь:
— Привет, Юрок. Заходи! Давно тебя не видела.
— Клиенты есть?
— Всего один. Нет работы сегодня.
Что за рожа?
— Да вроде нормальный мальчик.
— Нормальные мальчики спят в своих кроватках, а не в чужих. Веди, проверим…
Они скрылись за дверью. Я стоял как столб с табличкой «Кабель высокого напряжения». Хотелось встать на четвереньки перед вырытой ямкой и долго трясти над ней головой, чтобы очистить мозги от наваждения. Я мог найти в себе силы поверить в то, что опять по счастливой случайности избежал встречи с милицией. Но вот только никому, ни одному человеку на земле не расскажу об этом, иначе непременно стану в его глазах отъявленным лжецом. Судьба оберегает меня? Или…
Опять это «или»! Я боялся задумываться о том, что у заботливой судьбы могла быть альтернатива. Кто он, мой ангел-хранитель? Я даже повеселел и с удвоенной энергией стал ломать кусты, проделывая ' себе путь в какие-то глухие парковые дебри. Так жить можно, когда чувствуешь на правом плече легкую тяжесть всемогущего защитника и прикосновение нежного крыла к своей щеке.
…Мне казалось, что я закрыл и тотчас открыл глаза. Сияло солнце. На ветках деревьев дрались воробьи. Я покрутил головой по сторонам. М-да, такое впечатление, что я лежу посреди центральной площади. Со всех сторон лучами пересекаются пешеходные дорожки, по ним туда-сюда ходят люди. На меня внимания никто не обращает. А ночью мне казалось, что я забрался в самые дебри.
Встал, стряхнул с головы можжевеловые иголки, взглянул на свои помятые слаксы, пощупал бумажник в кармане. Порядок! Готов к труду и обороне.
Сполоснуть бы лицо в фонтане да выпить чашечку кофе с бутербродом, тогда я буду совсем как огурчик. Я вышел на тротуар и свернул туда, куда направлялась основная масса людей. Утром люди всегда идут туда, где бурлит жизнь, а вечером — где не бурлит. Через несколько минут я оказался на остановке автобуса. Под пластиковым навесом смуглолицый юноша точил друг о дружку огромные ножи. Рядом раскалилась до малинового цвета спираль гриля. На шампуре пузырились и обливались жиром бронзовые кусочки мяса.
Очень скоро я хватал эти кусочки зубами вприкуску с пружинистой ноздреватой лепешкой. Подошел автобус, издававший звонкие булькающие звуки, будто это была подводная лодка, только что вынырнувшая из морских глубин. Народ ринулся штурмовать двери, которые открылись лишь после нескольких ударов ногами. К остановке подбежала девушка в бежевом костюме, наивно полагая, что сможет уехать этим автобусом. Да это же лягушонок! Бедолага с опаской приблизилась к двери, из проема которой торчали спины и оценила свои силы и отступила.
Я не мог отказать себе в удовольствии поболтать с ней.
— Привет, — сказал я, отправляя в задницы людей, нерешительно поставила изящную туфельку на нижнюю ступеньку, но правильно рот самый жирный кусочек свинины. — Не влезла? Может, дать денег на такси?
Лягушонок убедительно сделала вид, что не узнала меня, — округлила глазки, отступила на шаг и с гордым видом отвернулась.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71
— Котик, пусти своих кошечек к себе под одеяло, — доносились сдавленные голоса из всех дверных щелей, — — и мы подарим тебе незабываемые минуты блаженства…
Я представил, как ко мне под одеяло заползают три уличные кошки, как обнюхивают мои ноги, руки, живот, как щекочут жесткими усиками, касаются меня хвостами со свалявшейся шерстью, и с отвращением спрыгнул с кровати. Потолок продолжал содрогаться. Из-под двери в номер заползали все новые и новые фотографии. Из замочной скважины доносилось нежное воркованье. Дурдом какой-то! Моему терпению пришел конец! Сейчас кошки будут летать по коридору!
Я резко распахнул дверь, схватил за руку лягушонка, который оказался ко мне ближе всего, втянул в комнату и захлопнул дверь.
— Сейчас тебе не поздоровится, — пообещал я, подталкивая девицу к стене. — Долго ты еще собираешься втираться в дверь, как мастика?
— До победного конца, — со стоическим упрямством промяукала она и погладила меня по щеке. Я прихлопнул ее ладонь, как комара.
— Перебор, — огрызнулся я. — Теперь мне хочется только выкинуть вас всех в окно.
— Ну и напрасно, — ответил лягушонок и так светло улыбнулся, что по содрогающемуся потолку заскользили блики. — Мы ведь не будем тебе ничего стоить. Зачем упрямиться? Лучшее смирись… Вот потрогай, какая у меня кожа на руке… Правда, гладкая? Везде такая.
— А почему это вы не будете мне ничего стоить? — удивился я. — У вас сегодня что, рекламная акция с бесплатной раздачей продукции?
— Можно сказать, что так… Ну что? Созрел?
—Созрел, — сказал я и стал одеваться. Нырнул в рубашку, натянул слаксы, сунул ноги в кроссовки. Поясной ремень затянул уже стоя на пороге.
— Что-то я юмора не поняла, — растерянно произнесла кудрявенькая и недоуменно взглянула на лягушонка. Лягушонок пожал плечами. Третья девица недовольно фыркнула, села на диван, закинула ногу на ногу и сказала подругам:
— Деньги я фиг отдам! За так, что ли, я полночи язык в замочную скважину совала? Ага!
Девчонки прыснули от смеха. Я пожелал им неувядающей молодости и направился к выходу.
— Вы уж на нас не сердитесь, — сказали они мне вслед.
Щелкнул замок. Я вышел в прохладную, тихую, безгрешную ночь.
17
Зимой мне пришлось бы коротать остаток ночи в аэропорту или на вокзале. Сейчас же было достаточно зарослей кустов с чистой травкой или скамейки в лесопарке. Когда умираешь от желания спать, проблемы людей, страдающих бессонницей, кажутся надуманными. Только я зашел в кусты, ломая ветви, как услышал звук автомобильного мотора. Любопытство заставило меня остановиться и обернуться. У железной двери стояла машина. Свет ее фар слепил мне глаза и не позволял рассмотреть, что за экипаж причалил к борделю. Но как только фары погасли, я с чувством рискованно испытанной судьбы увидел милицейский «уазик», ставший для меня в последнее время неким пугалом. Из машины вышел человек в форме, приблизился к двери и трижды надавил на кнопку звонка. Вспыхнула скрытая лампа, щелкнул электрозамок. Но милиционер не спешил зайти внутрь. Дверь открылась, на порог вышла хозяйка. Зябко поеживаясь, она поправила на плечах спортивную курточку. Я услышал тихую речь:
— Привет, Юрок. Заходи! Давно тебя не видела.
— Клиенты есть?
— Всего один. Нет работы сегодня.
Что за рожа?
— Да вроде нормальный мальчик.
— Нормальные мальчики спят в своих кроватках, а не в чужих. Веди, проверим…
Они скрылись за дверью. Я стоял как столб с табличкой «Кабель высокого напряжения». Хотелось встать на четвереньки перед вырытой ямкой и долго трясти над ней головой, чтобы очистить мозги от наваждения. Я мог найти в себе силы поверить в то, что опять по счастливой случайности избежал встречи с милицией. Но вот только никому, ни одному человеку на земле не расскажу об этом, иначе непременно стану в его глазах отъявленным лжецом. Судьба оберегает меня? Или…
Опять это «или»! Я боялся задумываться о том, что у заботливой судьбы могла быть альтернатива. Кто он, мой ангел-хранитель? Я даже повеселел и с удвоенной энергией стал ломать кусты, проделывая ' себе путь в какие-то глухие парковые дебри. Так жить можно, когда чувствуешь на правом плече легкую тяжесть всемогущего защитника и прикосновение нежного крыла к своей щеке.
…Мне казалось, что я закрыл и тотчас открыл глаза. Сияло солнце. На ветках деревьев дрались воробьи. Я покрутил головой по сторонам. М-да, такое впечатление, что я лежу посреди центральной площади. Со всех сторон лучами пересекаются пешеходные дорожки, по ним туда-сюда ходят люди. На меня внимания никто не обращает. А ночью мне казалось, что я забрался в самые дебри.
Встал, стряхнул с головы можжевеловые иголки, взглянул на свои помятые слаксы, пощупал бумажник в кармане. Порядок! Готов к труду и обороне.
Сполоснуть бы лицо в фонтане да выпить чашечку кофе с бутербродом, тогда я буду совсем как огурчик. Я вышел на тротуар и свернул туда, куда направлялась основная масса людей. Утром люди всегда идут туда, где бурлит жизнь, а вечером — где не бурлит. Через несколько минут я оказался на остановке автобуса. Под пластиковым навесом смуглолицый юноша точил друг о дружку огромные ножи. Рядом раскалилась до малинового цвета спираль гриля. На шампуре пузырились и обливались жиром бронзовые кусочки мяса.
Очень скоро я хватал эти кусочки зубами вприкуску с пружинистой ноздреватой лепешкой. Подошел автобус, издававший звонкие булькающие звуки, будто это была подводная лодка, только что вынырнувшая из морских глубин. Народ ринулся штурмовать двери, которые открылись лишь после нескольких ударов ногами. К остановке подбежала девушка в бежевом костюме, наивно полагая, что сможет уехать этим автобусом. Да это же лягушонок! Бедолага с опаской приблизилась к двери, из проема которой торчали спины и оценила свои силы и отступила.
Я не мог отказать себе в удовольствии поболтать с ней.
— Привет, — сказал я, отправляя в задницы людей, нерешительно поставила изящную туфельку на нижнюю ступеньку, но правильно рот самый жирный кусочек свинины. — Не влезла? Может, дать денег на такси?
Лягушонок убедительно сделала вид, что не узнала меня, — округлила глазки, отступила на шаг и с гордым видом отвернулась.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71