Такого рода удачи у него случаются нечасто. Возможно, фрейлейн Лили Брандт опоздала на этот рейс или изменила планы, а его не успели предупредить. Но аэробус должен был вылететь из Нью-Йорка раньше того, как он поднялся с Мандрепоры. Поэтому фрау Брандт успела бы позвонить на взлетную полосу и отменить свой заказ. Впрочем, может, она и позвонила, а к телефону подошел Мануэль и забыл передать ему о звонке.
Все утро Мануэль был занят перевозкой грузов для Джорге Санчеса. Может быть, ему даже доставило зловредное удовольствие не предупреждать Ги, позволить и тому совершить ненужный и дурацкий полет. Похоже, Мануэля раздосадовало, что накануне после обеда задание от фрау Брандт получил Ги, хотя винить ему было некого, кроме самого себя: он сам не поднялся к телефону и вынудил Ги сделать это. Но все, что связано с Брандтами или Джорге Санчесом, Мануэль рассматривал как свое личное дело – и, конечно, так оно и было раньше. Ги задавал себе вопрос, почему фрау Брандт встретить свою падчерицу попросила именно его. Членов семьи Джорге перевозил на своем личном самолете или иногда просил Мануэля сделать это вместо себя, и логично было бы поступить так и на этот раз.
Ги вздохнул, хотел было повернуться и уйти, когда заметил молодую женщину, привлекшую его внимание совсем по иной причине. Стройная, смуглая, вероятно, латиноамериканского происхождения, одетая просто, но со вкусом – брючный костюм желто-лимонного цвета, через плечо – дамская сумочка фирмы «Ив Сен-Лоран», в руках – дорогая, на вид итальянская кожаная дорожная сумка. За ней плелся на расстоянии двух шагов местный носильщик с чемоданом – тоже с этикеткой фирмы ИСЛ. Тот весь расплылся от удовольствия, но, несмотря на то что был в форменной одежде, он напоминал обычного туземного носильщика, которых берут в тропические экспедиции. Ги не удивился бы, если носильщик вдруг вскинул чемодан себе на голову.
Какая красавица! – подумал Ги… но так ни о чем и не догадался. И только, когда она сама подошла к нему, улыбаясь, до него дошло, кто она такая.
– «Эр перпетуа»? – спросила она негромким приятным голосом. – Я – Лили Брандт. Думаю, вы должны доставить меня в Мандрепору.
Сразу же как Лили сошла с самолета, она почувствована запахи Карибского моря. Нет – даже до этого. Теплый, пропитанный знакомыми ароматами воздух ворвался в самолет, как только открыли люки, ее охватило волнение, связанное не с нервными переживаниями последних месяцев на острове, а с многими другими, более счастливыми днями. Вдыхая этот запах, Лили на минуту забыла, что умирает ее отец, забыла про Джорге, забыла обо всем, кроме одного – она почти дома. Здесь – ее родина. В данный момент все остальное не имело значения.
Приподнятое настроение не покидало ее, когда она получала багаж, и при встрече с пилотом, прилетевшим, чтобы встретить ее: в его сопровождении она прошла на бетонированную площадку, где стоял самолет «Эр перпетуа». Летчик был ей незнаком – смуглый, удивительно привлекательный, в черных брюках и белом форменном кителе, в белой рубашке с капитанскими нашивками, сверкавшими на погонах. Он ей сразу понравился, вызвал мгновенное расположение, что еще более укрепило ее в радостном настроении. Он усадил ее в кресло сразу же за своим и разместил ее багаж. Она же ждала, сгорая от охватившего ее нетерпения. «Самая длинная миля – это последняя миля». Ей пришли на память слова из старинной песни: и досмотр, и проверки перед вылетом казались ей бесконечными. Потом они взлетели, поднявшись над сверкающей поверхностью серебристо-голубого моря, пролетев с беззаботной легкостью над авиалайнером, доставившим ее из Нью-Йорка, которому этой легкости недоставало. Взмывая и проваливаясь на воздушных подушках, они словно парили на спине морской птицы, а не на сделанной человеком машине.
– Вы здесь уже давно? – спросила Лили.
Он полуобернулся, непонимающе взглянул на нее, и Лили рассмеялась собственной глупости. Конечно, он не мог расслышать, что она сказала, – на нем был шлем, и он мог слышать только голоса радиосвязи. Она, извиняясь, махнула рукой, показывая, что поняла свой промах, и откинулась на спинку кресла. Но вскоре она заметила, что он возится с кнопками на контрольной доске, вынимая и втыкая контакты в гнезде, а потом с усмешкой передал ей такой же шлем, как у себя.
– Ах… спасибо, – вырвалось у Лили.
Шлем она надевала и раньше – когда летала с Джорге, – но это было очень давно. Она потратила минуту или две, чтобы как следует надеть его, заправила длинные черные волосы за уши, чтобы наушники плотно прилегали к ушам, и нашла нужный уровень микрофона.
– Спасибо, – сказала она. – Я забыла, что вы не можете меня услышать. Мне хотелось знать, давно ли вы здесь?
– Нет, я – новичок. Меньше двух недель. – Микрофон добавлял солидности его и без того басистому голосу.
– Я так и подумала, я вас раньше не видела. Вам здесь нравится?
– Солнце, море и пустынные пляжи? Разве это может не нравится! Как я понимаю, здесь ваш дом?
– Да, я тут родилась. Теперь живу в Нью-Йорке.
– Разница!
– Еще бы. Там – настоящая зима.
– А я три недели назад был в Англии. Тоже довольно холодно. Неудивительно, что вы захотели приехать домой, чтобы немного погреться на солнышке.
– О… не совсем из-за этого, – произнесла Лили и смолкла: от острого напоминания о реальной действительности радужные пузыри эйфории лопнули.
– Чем вы занимаетесь в Нью-Йорке? – спросил он, не заметив неожиданно охватившего ее смятения.
– Издательским делом. Информацией и рекламой. Довольно приятное занятие, но утомительное. Масса деловых обедов и приемов с шампанским.
– Тяжко! – отозвался он с иронией.
– Понимаю вашу иронию, – уныло отозвалась Лили. – Я действительно избалована.
– Убежден, что это не так. Просто в этом беда таких видов работы, как ваша и моя. Для всех они кажутся очень привлекательными, кроме людей, которые их выполняют. Реальное положение вещей совершенно иное.
– Вот именно, – подхватила она. – Абсолютно верно. Посторонние не видят, что я смертельно устаю, что мне ничего не хочется, кроме спокойного вечера перед телевизором, со стаканом кока-колы в руке.
– Но все-таки мы справляемся.
– Да, – рассмеялась она. – Справляемся.
Треск в наушниках прервал их разговор, и Лили поняла, что пилот готовится к посадке. Она повернулась и выглянула из окна кабины и почти тут же с чувством радостного возбуждения увидела Мандрепору – крошечную полоску земли в голубизне открытого моря. Эта полоска обрела реальные очертания, когда самолет снизился и пролетел над островом. Лили видела его с высоты много раз, но всегда этот вид захватывал ее–заросшие лесом холмы и белые песчаные пляжи, гостиница и причалы, забитые яхтами, лачуги с крышами из гофрированного метала, в которых жили Джози и другие туземцы, полдюжина хороших домов, разбросанных среди дубрав, и вилла с аккуратными лужайками и плавательным бассейном.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129
Все утро Мануэль был занят перевозкой грузов для Джорге Санчеса. Может быть, ему даже доставило зловредное удовольствие не предупреждать Ги, позволить и тому совершить ненужный и дурацкий полет. Похоже, Мануэля раздосадовало, что накануне после обеда задание от фрау Брандт получил Ги, хотя винить ему было некого, кроме самого себя: он сам не поднялся к телефону и вынудил Ги сделать это. Но все, что связано с Брандтами или Джорге Санчесом, Мануэль рассматривал как свое личное дело – и, конечно, так оно и было раньше. Ги задавал себе вопрос, почему фрау Брандт встретить свою падчерицу попросила именно его. Членов семьи Джорге перевозил на своем личном самолете или иногда просил Мануэля сделать это вместо себя, и логично было бы поступить так и на этот раз.
Ги вздохнул, хотел было повернуться и уйти, когда заметил молодую женщину, привлекшую его внимание совсем по иной причине. Стройная, смуглая, вероятно, латиноамериканского происхождения, одетая просто, но со вкусом – брючный костюм желто-лимонного цвета, через плечо – дамская сумочка фирмы «Ив Сен-Лоран», в руках – дорогая, на вид итальянская кожаная дорожная сумка. За ней плелся на расстоянии двух шагов местный носильщик с чемоданом – тоже с этикеткой фирмы ИСЛ. Тот весь расплылся от удовольствия, но, несмотря на то что был в форменной одежде, он напоминал обычного туземного носильщика, которых берут в тропические экспедиции. Ги не удивился бы, если носильщик вдруг вскинул чемодан себе на голову.
Какая красавица! – подумал Ги… но так ни о чем и не догадался. И только, когда она сама подошла к нему, улыбаясь, до него дошло, кто она такая.
– «Эр перпетуа»? – спросила она негромким приятным голосом. – Я – Лили Брандт. Думаю, вы должны доставить меня в Мандрепору.
Сразу же как Лили сошла с самолета, она почувствована запахи Карибского моря. Нет – даже до этого. Теплый, пропитанный знакомыми ароматами воздух ворвался в самолет, как только открыли люки, ее охватило волнение, связанное не с нервными переживаниями последних месяцев на острове, а с многими другими, более счастливыми днями. Вдыхая этот запах, Лили на минуту забыла, что умирает ее отец, забыла про Джорге, забыла обо всем, кроме одного – она почти дома. Здесь – ее родина. В данный момент все остальное не имело значения.
Приподнятое настроение не покидало ее, когда она получала багаж, и при встрече с пилотом, прилетевшим, чтобы встретить ее: в его сопровождении она прошла на бетонированную площадку, где стоял самолет «Эр перпетуа». Летчик был ей незнаком – смуглый, удивительно привлекательный, в черных брюках и белом форменном кителе, в белой рубашке с капитанскими нашивками, сверкавшими на погонах. Он ей сразу понравился, вызвал мгновенное расположение, что еще более укрепило ее в радостном настроении. Он усадил ее в кресло сразу же за своим и разместил ее багаж. Она же ждала, сгорая от охватившего ее нетерпения. «Самая длинная миля – это последняя миля». Ей пришли на память слова из старинной песни: и досмотр, и проверки перед вылетом казались ей бесконечными. Потом они взлетели, поднявшись над сверкающей поверхностью серебристо-голубого моря, пролетев с беззаботной легкостью над авиалайнером, доставившим ее из Нью-Йорка, которому этой легкости недоставало. Взмывая и проваливаясь на воздушных подушках, они словно парили на спине морской птицы, а не на сделанной человеком машине.
– Вы здесь уже давно? – спросила Лили.
Он полуобернулся, непонимающе взглянул на нее, и Лили рассмеялась собственной глупости. Конечно, он не мог расслышать, что она сказала, – на нем был шлем, и он мог слышать только голоса радиосвязи. Она, извиняясь, махнула рукой, показывая, что поняла свой промах, и откинулась на спинку кресла. Но вскоре она заметила, что он возится с кнопками на контрольной доске, вынимая и втыкая контакты в гнезде, а потом с усмешкой передал ей такой же шлем, как у себя.
– Ах… спасибо, – вырвалось у Лили.
Шлем она надевала и раньше – когда летала с Джорге, – но это было очень давно. Она потратила минуту или две, чтобы как следует надеть его, заправила длинные черные волосы за уши, чтобы наушники плотно прилегали к ушам, и нашла нужный уровень микрофона.
– Спасибо, – сказала она. – Я забыла, что вы не можете меня услышать. Мне хотелось знать, давно ли вы здесь?
– Нет, я – новичок. Меньше двух недель. – Микрофон добавлял солидности его и без того басистому голосу.
– Я так и подумала, я вас раньше не видела. Вам здесь нравится?
– Солнце, море и пустынные пляжи? Разве это может не нравится! Как я понимаю, здесь ваш дом?
– Да, я тут родилась. Теперь живу в Нью-Йорке.
– Разница!
– Еще бы. Там – настоящая зима.
– А я три недели назад был в Англии. Тоже довольно холодно. Неудивительно, что вы захотели приехать домой, чтобы немного погреться на солнышке.
– О… не совсем из-за этого, – произнесла Лили и смолкла: от острого напоминания о реальной действительности радужные пузыри эйфории лопнули.
– Чем вы занимаетесь в Нью-Йорке? – спросил он, не заметив неожиданно охватившего ее смятения.
– Издательским делом. Информацией и рекламой. Довольно приятное занятие, но утомительное. Масса деловых обедов и приемов с шампанским.
– Тяжко! – отозвался он с иронией.
– Понимаю вашу иронию, – уныло отозвалась Лили. – Я действительно избалована.
– Убежден, что это не так. Просто в этом беда таких видов работы, как ваша и моя. Для всех они кажутся очень привлекательными, кроме людей, которые их выполняют. Реальное положение вещей совершенно иное.
– Вот именно, – подхватила она. – Абсолютно верно. Посторонние не видят, что я смертельно устаю, что мне ничего не хочется, кроме спокойного вечера перед телевизором, со стаканом кока-колы в руке.
– Но все-таки мы справляемся.
– Да, – рассмеялась она. – Справляемся.
Треск в наушниках прервал их разговор, и Лили поняла, что пилот готовится к посадке. Она повернулась и выглянула из окна кабины и почти тут же с чувством радостного возбуждения увидела Мандрепору – крошечную полоску земли в голубизне открытого моря. Эта полоска обрела реальные очертания, когда самолет снизился и пролетел над островом. Лили видела его с высоты много раз, но всегда этот вид захватывал ее–заросшие лесом холмы и белые песчаные пляжи, гостиница и причалы, забитые яхтами, лачуги с крышами из гофрированного метала, в которых жили Джози и другие туземцы, полдюжина хороших домов, разбросанных среди дубрав, и вилла с аккуратными лужайками и плавательным бассейном.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129