Соответствующие документы ты найдешь в моем письменном столе. Обратись к моему юристу в Берне. Он позаботится о том, чтобы перевести счет на тебя, и обещаю, что тебе в жизни больше ничего не понадобится. Но ты должна уехать с Мандрепоры и никогда больше не возвращаться сюда. Если ты останешься здесь, то с тобой случится то же, что произошло с твоей матерью. Я не могу перенести даже мысли об этом.
У Лили закружилась голова. Она с трудом верила тому, что слышала – значит, всю ее жизнь окружали интриги дельцов наркобизнеса, а она ни разу даже ничего не заподозрила. Ничто в ее жизни не было таким, как она себе представляла. Потрясенная и сбитая с толку, Лили даже не смогла догадаться, что имел в виду Отто, когда заявил, что она может кончить так же, как и ее мать. Только одно четко осознавалось ею среди прочего. Ее отец находится при смерти, и от этого нельзя уйти. Он с этим смирился, спокойно и по-философски, и теперь, насколько это возможно, приводил в порядок свои дела, пока силы и ясность ума не покинули его окончательно. И даже сейчас он, как всегда, заботился о ней, поставил во главу угла ее благосостояние, хотя это требовало раскрытия перед ней своего образа жизни, который прежде он предпочитал хранить в тайне.
– Ах, папочка! – прошептала она. Худыми пальцами он сжал ее запястье.
– Обещай мне, Лили. Ты сразу же уедешь, если не раньше…
– Не знаю… – Несмотря на всю его настойчивость, ей не хотелось давать обещаний у смертного одра, она не была уверена, что сдержит их. – Я уж давно не была здесь, но все, что мне дорого, находится здесь. Все мои воспоминания… все.
– Воспоминания останутся с тобой. Ты можешь забрать с собой любые личные вещи. Никому они не понадобятся. И, конечно, твои сокровища, о них не следует забывать. Триптих Лили и все другие вещи.
Вдруг мысленно она вернулась на много лет назад, к другому разговору, не такому роковому, как этот, но не менее устрашающему для нее в том, юном возрасте.
– Мне надо уехать, Лили. Запомни, что этих сокровищ хватит на выкуп короля. Придет день, когда ты их полюбишь так же, как и я. А если наступят тяжелые времена… – Ясно, что, хотя эти сокровища и очень ценны, они составляют лишь небольшую частичку того, что он теперь может ей оставить. Они всегда представляли собой ее страховку на будущее, а также часть ее привычного окружения. Произведения искусства, которые можно рассматривать и как твердую валюту, но также ценить за их красоту, и за то, что он любил их. Она помнила, как в тот день ее напугала его серьезность, как она хотела прильнуть к нему, потому что он мог, как и мать, исчезнуть навсегда. Но эту мрачную тучку быстро пронесло. Жизнерадостный ребенок погрузился в свои детские забавы, все встало на свои места. Отец уехал – возможно, в деловую поездку, связанную с торговлей наркотиками, как она думала теперь, – но он возвратился. На этот раз такого счастливого конца не будет. Слезы навернулись ей на глаза, и Лили отвернулась, чтобы отец не заметил их.
– Может быть, тебе стоит перевезти эти вещи уже сейчас, Лили, – предложил он. – Отправь их в Нью-Йорк. Мне было б приятно знать, что они находятся в надежном месте и будут приносить тебе удовольствие. За истекшие годы они доставили мне очень много радости.
– Посмотрю, что сумею – сделаю, папа, – ответила она, но про себя подумала: начать вывозить вещи еще до того, как он испустил дух? Не могу пойти на это!
– Хорошо, хорошо. – Его пальцы разжались на ее запястье. Ему трудно далось вести столь длительный и утомительный разговор. – Лили, теперь мне надо отдохнуть. Пригласи, пожалуйста, Бейзила.
Он опять откинулся на подушки, полузакрыл глаза – помертвевшее, но спокойное лицо. Казалось, он забыл о том, что не добился от нее твердого обещания, или, может быть, изнеможение, одолевшее отца, заставило его смириться. Наконец-то он поведал ей всю правду о Мандрепоре. Теперь осталось убедить Лили в том, что здесь ее подстерегают смертельные опасности.
Отто, который когда-то без малейшего колебания посылал на смерть детей инородцев; Отто, чья деятельность в наркобизнесе в течение долгих лет привела к краху и гибели многих людей, загорелся желанием – даже проникся навязчивой идеей – оградить от опасности собственную дочь. Он считал это своей священной обязанностью. В этом заключалось его последнее страстное желание.
Телефон на письменном столе Джорге Санчеса залился обычным прерывистым тревожным звонком.
Джорге выругался, перегнулся над кипой бумаг, лежавших перед ним, чтобы взять трубку. Бумаги представляли собой документы, относящиеся к его компании в Майами – «Каррибеан трейдинг» – им приходилось уделять уйму времени и внимания. Он тщательно выполнял эту работу, несмотря на тот факт, что щедро подкармливал полицейских типа Гарсиа на обоих концах деловой цепочки. Никогда не узнаешь, когда появится новый выскочка и заинтересуется его делишками. Конечно, с такой помехой всегда можно справиться. Были случаи, когда чересчур усердные таможенные чиновники исчезали так же, как это происходило в Майами с не очень лояльными коллегами или соперничающими дилерами, которых связывали по рукам и ногам, изрешечивали пулями и запихивали в мешки для мусора или картонные коробки. Но здесь, на Мандрепоре, было б желательно не прибегать к таким крайним мерам. Вообще-то говоря, аккуратное ведение бухгалтерских книг, равно как и поддержание хороших рабочих взаимоотношений с чиновниками и карабинерами делали излишним такое насилие. И хотя Джорге отнюдь не брезговал и силовыми приемами, он предпочитал не прибегать к ним, когда дела идут гладко.
Раздосадованный тем, что его прервали, Джорге, тем не менее, ответил на телефонный звонок в обычной мягкой манере.
– Джорге Санчес слушает.
– Говорит Педро Самоса.
Самоса работал бригадиром грузчиков, которые перевозили чистый кокаин в лаборатории для измельчения, и отвечал за отправку товара, когда он был готов.
– Самоса? Чем могу быть полезен? Надеюсь, никаких проблем с сегодняшней партией товара?
– Никаких. Товар пришел, как было условлено. Но появился любопытный.
Голос в трубке звучал гортанно и отрывисто, Джорге поморщился. Самоса сам был закоренелым наркоманом, и это зелье иногда вызывало у него приступ шизофрении. Если болезнь зайдет слишком далеко, то его придется менять. Жаль. Он хорошо справлялся с работой, но что поделаешь.
– Появился любопытный? – переспросил Джорге недовольно. – Что же он высматривает?
– Мы разгружали грузовик, а он стоял на скале. Не знаю, но мне показалось, что это был новый летчик.
Джорге напрягся, крепче сжал губами сигару.
– Кто видел его – ты?
– Нет, шофер грузовика. Он передал мне. Я решил, что надо доложить вам.
– Правильно.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129
У Лили закружилась голова. Она с трудом верила тому, что слышала – значит, всю ее жизнь окружали интриги дельцов наркобизнеса, а она ни разу даже ничего не заподозрила. Ничто в ее жизни не было таким, как она себе представляла. Потрясенная и сбитая с толку, Лили даже не смогла догадаться, что имел в виду Отто, когда заявил, что она может кончить так же, как и ее мать. Только одно четко осознавалось ею среди прочего. Ее отец находится при смерти, и от этого нельзя уйти. Он с этим смирился, спокойно и по-философски, и теперь, насколько это возможно, приводил в порядок свои дела, пока силы и ясность ума не покинули его окончательно. И даже сейчас он, как всегда, заботился о ней, поставил во главу угла ее благосостояние, хотя это требовало раскрытия перед ней своего образа жизни, который прежде он предпочитал хранить в тайне.
– Ах, папочка! – прошептала она. Худыми пальцами он сжал ее запястье.
– Обещай мне, Лили. Ты сразу же уедешь, если не раньше…
– Не знаю… – Несмотря на всю его настойчивость, ей не хотелось давать обещаний у смертного одра, она не была уверена, что сдержит их. – Я уж давно не была здесь, но все, что мне дорого, находится здесь. Все мои воспоминания… все.
– Воспоминания останутся с тобой. Ты можешь забрать с собой любые личные вещи. Никому они не понадобятся. И, конечно, твои сокровища, о них не следует забывать. Триптих Лили и все другие вещи.
Вдруг мысленно она вернулась на много лет назад, к другому разговору, не такому роковому, как этот, но не менее устрашающему для нее в том, юном возрасте.
– Мне надо уехать, Лили. Запомни, что этих сокровищ хватит на выкуп короля. Придет день, когда ты их полюбишь так же, как и я. А если наступят тяжелые времена… – Ясно, что, хотя эти сокровища и очень ценны, они составляют лишь небольшую частичку того, что он теперь может ей оставить. Они всегда представляли собой ее страховку на будущее, а также часть ее привычного окружения. Произведения искусства, которые можно рассматривать и как твердую валюту, но также ценить за их красоту, и за то, что он любил их. Она помнила, как в тот день ее напугала его серьезность, как она хотела прильнуть к нему, потому что он мог, как и мать, исчезнуть навсегда. Но эту мрачную тучку быстро пронесло. Жизнерадостный ребенок погрузился в свои детские забавы, все встало на свои места. Отец уехал – возможно, в деловую поездку, связанную с торговлей наркотиками, как она думала теперь, – но он возвратился. На этот раз такого счастливого конца не будет. Слезы навернулись ей на глаза, и Лили отвернулась, чтобы отец не заметил их.
– Может быть, тебе стоит перевезти эти вещи уже сейчас, Лили, – предложил он. – Отправь их в Нью-Йорк. Мне было б приятно знать, что они находятся в надежном месте и будут приносить тебе удовольствие. За истекшие годы они доставили мне очень много радости.
– Посмотрю, что сумею – сделаю, папа, – ответила она, но про себя подумала: начать вывозить вещи еще до того, как он испустил дух? Не могу пойти на это!
– Хорошо, хорошо. – Его пальцы разжались на ее запястье. Ему трудно далось вести столь длительный и утомительный разговор. – Лили, теперь мне надо отдохнуть. Пригласи, пожалуйста, Бейзила.
Он опять откинулся на подушки, полузакрыл глаза – помертвевшее, но спокойное лицо. Казалось, он забыл о том, что не добился от нее твердого обещания, или, может быть, изнеможение, одолевшее отца, заставило его смириться. Наконец-то он поведал ей всю правду о Мандрепоре. Теперь осталось убедить Лили в том, что здесь ее подстерегают смертельные опасности.
Отто, который когда-то без малейшего колебания посылал на смерть детей инородцев; Отто, чья деятельность в наркобизнесе в течение долгих лет привела к краху и гибели многих людей, загорелся желанием – даже проникся навязчивой идеей – оградить от опасности собственную дочь. Он считал это своей священной обязанностью. В этом заключалось его последнее страстное желание.
Телефон на письменном столе Джорге Санчеса залился обычным прерывистым тревожным звонком.
Джорге выругался, перегнулся над кипой бумаг, лежавших перед ним, чтобы взять трубку. Бумаги представляли собой документы, относящиеся к его компании в Майами – «Каррибеан трейдинг» – им приходилось уделять уйму времени и внимания. Он тщательно выполнял эту работу, несмотря на тот факт, что щедро подкармливал полицейских типа Гарсиа на обоих концах деловой цепочки. Никогда не узнаешь, когда появится новый выскочка и заинтересуется его делишками. Конечно, с такой помехой всегда можно справиться. Были случаи, когда чересчур усердные таможенные чиновники исчезали так же, как это происходило в Майами с не очень лояльными коллегами или соперничающими дилерами, которых связывали по рукам и ногам, изрешечивали пулями и запихивали в мешки для мусора или картонные коробки. Но здесь, на Мандрепоре, было б желательно не прибегать к таким крайним мерам. Вообще-то говоря, аккуратное ведение бухгалтерских книг, равно как и поддержание хороших рабочих взаимоотношений с чиновниками и карабинерами делали излишним такое насилие. И хотя Джорге отнюдь не брезговал и силовыми приемами, он предпочитал не прибегать к ним, когда дела идут гладко.
Раздосадованный тем, что его прервали, Джорге, тем не менее, ответил на телефонный звонок в обычной мягкой манере.
– Джорге Санчес слушает.
– Говорит Педро Самоса.
Самоса работал бригадиром грузчиков, которые перевозили чистый кокаин в лаборатории для измельчения, и отвечал за отправку товара, когда он был готов.
– Самоса? Чем могу быть полезен? Надеюсь, никаких проблем с сегодняшней партией товара?
– Никаких. Товар пришел, как было условлено. Но появился любопытный.
Голос в трубке звучал гортанно и отрывисто, Джорге поморщился. Самоса сам был закоренелым наркоманом, и это зелье иногда вызывало у него приступ шизофрении. Если болезнь зайдет слишком далеко, то его придется менять. Жаль. Он хорошо справлялся с работой, но что поделаешь.
– Появился любопытный? – переспросил Джорге недовольно. – Что же он высматривает?
– Мы разгружали грузовик, а он стоял на скале. Не знаю, но мне показалось, что это был новый летчик.
Джорге напрягся, крепче сжал губами сигару.
– Кто видел его – ты?
– Нет, шофер грузовика. Он передал мне. Я решил, что надо доложить вам.
– Правильно.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129