Хозяин смерил клиента скучающим взглядом, но все же придал своему разбойничьему лицу максимально приветливое выражение – даже вышел из-за грязного прилавка, на котором удобно отдыхало его брюхо.
– На площади был, – вместо приветствия сказал Немой.
– На той, где четыре трона стоят? – спросил хозяин. – Знаем, видели… Сидеть на тех тронах колко, да только тех, кто на них садится, народ повыше Капитана ставит. Жаль только, что сойти с тех тронов своими ногами никому не пришлось…
– А ты, Чреватый, не меняешься, – тихо бросил Немой.
Лицо хозяина осталось прежним, лишь чуточку сузились зеленоватые глаза, и через секунду он так же негромко спросил:
– Немой? Зато ты поменялся, не узнать… Так это тебя ждут? – Немой наклонил голову. – Тогда пошли, чего стоять-то?
Он неожиданно быстро заспешил за стойку, нырнул, отодвинув серый занавес из некрашеного льна, в низкую дверь. Немой, быстро оглянувшись, скользнул за ним, почти упершись в спину корчмаря – тихо пыхтя, тот с натугой отводил в сторону рожок масляного светильника, вделанный в стену короткого коридорчика. Послышался тихий лязг – и небольшой квадрат стены ушел в темноту, открыв лаз, в который Немой ловко и без промедления юркнул, ухитрившись не звякнуть, не лязгнуть и не зацепиться ничем из своей амуниции. Он услышал, как корчмарь за спиной отпустил рожок – и стало темно.
Несколько секунд он стоял неподвижно, полный неприятного ощущения, что его – слепого – внимательно разглядывают из темноты. Потом негромкий девичий голос произнес:
– Он, все в порядке. – И зажегся свет газового рожка.
В колеблющемся, призрачном свете Немой увидел двух человек, одетых, как горожане – в сероватые просторные рубахи, синие штаны и короткие сапоги с завязками. Девушка лет восемнадцати с переброшенной на грудь великолепной косой держала в правой – уже опущенной, впрочем, руке пистолет, у кряжистого густобородого мужика был наготове самострел. Правда, он тут же опустил свое оружие, в спутанной бороде блеснули крепкие зубы – улыбка.
– Здорово, друг!
Помня об искреннем убеждении Ломка, что объятие без хруста в ребрах не считается, Немой успел подать руку. Ломок немедленно обиделся:
– Что ты мне руки тычешь? Или я не верю тебе, не вижу, что зла в ладони не держишь?! Обидеть не хочешь – так давай обнимемся, да поцелуемся, как заведено…
– Погоди, дядя Ломок, – остановила его девушка, и Немой вдруг понял с изумлением, что это Зоринка. Боги, как переменилась-то за три года! Так выходит, не восемнадцать ей, а шестнадцатый… – Дядя Немой, знаешь, зачем вызывали?
– Догадываюсь, – неохотно ответил Немой. – Ведите давайте.
Запалив от рожка факел, Зоринка пошла впереди. Ломок тащился следом, все бубнил что-то обиженно. Выложенный камнем коридор уводил вниз с еле заметным наклоном.
– Каких людей казнили на площади? – на ходу спросил Немой.
Зоринка передернула плечами под грубой рубахой:
– Не наши, – тихо сказала она. – Стреляли в Капитана. Из самострелов. Глупые…
Немой стиснул зубы. Да, глупые. Он вспомнил, как отлетали от ненавистной брони тяжелые стрелы отца… и как данван подошел почти вплотную и выстрелил.
И он, рожденный в славянской семье, в лесной веске, превратился в хобайна. По крайней мере, так ОНИ думали, не подозревая, что по какому-то странному капризу природы он ЗАПОМНИЛ…
Да, запомнил, хотя больше не помнил ничего из своей прошлой жизни.
Немой стиснул зубы еще сильней и встряхнул головой, выбивая навалившиеся воспоминания. Нет, об этом сейчас нельзя думать.
А в следующий миг стало не до воспоминаний – Немой услышал, как впереди надтреснутый голос повторяет:
– Трук, трук, йа хнесто, йа хнесто… Трук, трук, отфеть хнесто…
– Живой?! – с искренним изумлением выдохнул Немой, даже остановившись.
– Чего ему сделается, – буркнул за спиной Ломок. – Лопатой не прибьешь, нас с тобой переживет…
Но Немой его почти не слушал, потому что они вошли в небольшую комнатку, в которой Немой последний раз был три года назад… и этот же надтреснутый голос тоже звучал здесь, со своим чудным, неистребимым выговором произнося славянские слова.
Тут было совсем светло – горела электрическая лампа. Около установленной на двух сдвинутых вместе столах станции, внутри которой что-то потрескивало и скрежетало, сидел в кресле, обтянутом мягкой кожей, Ялмар Берг, бессменный (и бессмертный, как порой казалось Немому) связист виардхоранских «крамольников». Сухощавый, подтянутый, в черном мундире, на котором во множестве поблескивали непонятные значки, – такой, каким Немой помнил его всегда.
Ялмар Берг появился в городе лет пятьдесят – нет, больше! – назад, когда все еще только начиналось. Рассказывали, что там, откуда он пришел, Ялмар был убийцей и преступником. Но для «крамольников» он оказался настоящим кладом, потому что… потому что дал им связь. Странную, как он сам. Непонятную. Но связь. И надежду.
– Не отвечает? – спросил Немой, сбрасывая плащ.
Ялмар повернул сухое, изрезанное морщинами лицо:
– А, эт-то ты… Пусть Зоринка коворит. Йа попропую снофа… – и, отвернувшись, заговорил в микрофон: – Трук, трук…
– Молчит уже восьмой день, – печально сказала девушка. – Поэтому мы позвали тебя. Надо идти. Помнишь, так уже было, когда он попал в больницу? – Немой кивнул. – Надо хотя бы узнать, что с ним. И где груз…
– Он мог просто умереть, – тихо сказал Немой. И сам ужаснулся своим словам. Если Друг умер… или с ним что-то случилось… тогда они остаются без помощи. Без оружия. Без… Об этом не хотелось думать.
– С чего ему помирать? – недоверчиво спросил Ломок. – Сам же говорил – у них там сила. Как у данванов. Мертвых поднимают!
Пять лет назад серия уколов поставила его на ноги после того, как он получил воспаление легких, провалившись под лед на реке, и с тех пор в нем поселилась твердая уверенность, что помощь они получают на святое дело прямиком из вир-рая, от бога Перуна. Вслух Ломок об этом не говорил, конечно – не горец дикий, горожанин, как-никак! – но легко можно было понять, о чем он НЕ говорит.
– Старость, Ломок, старость, – устало сказал Немой. – Он старый, почти как… – кашлянув, он перебил сам себя.
Но Ялмар насмешливо каркнул:
– Как йа, хотеть сказать?! Этто ферно, старость не попетить. Йа, он мох умирать. Тепе нато итти, Немой. Ты хорошо уметь открыфать канал.
Зоринка уже доставала из сундука у стены одежду. Расстегивая пояс, Немой подумал, что каждый раз боится он этого момента. Каждый раз…
– Хочешь пойти со мной, старик? – задал он уже ставший ритуальным вопрос. До этого его задавал Ялмару Добромир, погибший где-то в лесах – Немой помнил его… Ялмар тоже ответил ритуально:
– Что телать хауптштурмфюрер ЭсЭс ф мир, хде йего зфаний есть рухательстф?
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99