Выбрался и, словно проснувшись, оглянулся вокруг.
Нет, не очень-то было похоже, что болото скоро кончится. Тяжело выдохнув, парень вытер мокрым рукавом рубашки такое же мокрое лицо. Назад идти было тошно. Вперед – убийственно, он видел, что дальше начинается уже настоящая топь – гнилая вода, из которой палками торчали мертвые деревья. На большой кочке сидела жаба с бугристой, неприятной кожей.
Олег снова провел рукавом по лицу и повернулся, чтобы все-таки шагать назад. И замер, нашарив револьвер.
Из болота поднимались… руки. Длинные, похожие на сухие ветки, тонкие – но с загнутыми птичьими когтями на пальцах. Пальцев было по три – суставчатых, гибких. Руки зашарили по гнилой воде. Нащупали мертвую лесину, напряглись, вытягивая из трясины… что?
Облизнув губы, Олег быстрым шагом, не глядя по сторонам, прошел мимо жутких рук и зашагал прочь. Не оглядываясь и напряженно слушая, как позади булькает, ухает и стонет. Только вернувшись на относительную сушу, он позволил себе посмотреть через плечо.
Позади никого не было. Олег даже усомнился, существовало ли на самом деле то, что он видел, или он стал жертвой галлюцинаций – от духоты и болотных испарений. Проверять это не хотелось, и он решил идти краем болота. Куда-нибудь да выйдет…
…К его удовольствию, этот ход оказался правильным. Болото резко поворачивало, и скоро вокруг вновь были дубы, шуршал папоротник да иногда рос отдельными маленькими рощицами сумрачный тис – дерево английских лучников, это Олег твердо запомнил еще с уроков истории в шестом классе. Вот жаль, что он не умеет делать эти луки – пригодилось бы. Да что там – и стрелять он не умеет тоже, хотя видел, как ребята из Юркиного клуба били в цель у себя в зале…
Кроссовки и джинсы были в грязи. Идти так стало противно – грязь сохла, стягивала кожу и воняла тухлятиной. Поэтому у первого же ручья мальчишка начал отмывать обувь. Поставив ее на солнце, он кое-как отстирал – а точнее, отмыл – джинсы, после чего выстирал носки, тоже расстелил все это на траве и, сидя на корточках, умылся. Выше по течению из того же ручья совершенно безбоязненно пили несколько ланей или косуль – не поймешь. Мальчишку они даже не замечали, а он, не поднимаясь с корточек, долго следил за ними, раздумывая, стоит ли подстрелить одну. Пока раздумывал, они смылись.
Вода в ручье была холодной и прозрачной, как стекло, на дне серели и чернели мелкие камешки. Мыть в такой воде ноги было даже как-то неудобно. Но Олег все-таки вымылся, вздрагивая и нервно смеясь от холода, а потом вытянулся на траве, заложив руки под голову и глядя в небо.
Вечерело. Впервые за все время, что он тут находился, на небе появились тучки – небольшие, подсвеченные розовым, – а там и синие и от подсветки казавшиеся почти черными. Картина была красивой, но немного угрожающей, словно Небо готовило большую неприятность.
Чтобы оторваться от мрачноватой красоты, Олег сел и, скрестив ноги, устроился удобнее – трава колола икры и бедра. Впервые в жизни он занялся чисткой револьвера. Смазывать механизм было нечем, вместо ветоши он использовал сухую траву, накрученную на палочку.
Мальчишка решил заночевать тут же, на берегу. Почистив оружие, он, осторожно ступая босиком по сучкам и траве, отправился на заготовку дров.
…Около костра джинсы и носки высохли быстро, и Олег с удовольствием оделся – неожиданно похолодало. Снова повезло с грибами – соорудив из них нечто вроде шашлыка, Олег вполне наелся и сейчас, сидя у огня, ворошил дрова палочкой, размышляя о завтрашнем дне. Он уже понял, что не стоит думать о доме или загадывать далеко вперед. Когда глаза стали закрываться сами, Олег сунул палочку в костер и, вздохнув, улегся рядом, спрятав руки в карманы джинсов…
…Он проснулся от удушья и ужаса Что-то тяжелое давило сверху, слышались мерзкие причмокиванья, хрип и сопение. С усилием выдрав себя из пучины кошмара, Олег застонал… и понял, что это – не во сне!!!
Кто-то навалился на него. Холодное, липкое касалось лица и шеи. Ужасный затхлый запах, непохожий на запах живого существа, ударил в ноздри. Олег задыхался от этой вони. Шею резануло жгучей болью, и парень, вскрикнув, начал бороться – чисто инстинктивно, стараясь сбросить с себя нападавшего. Странно, но он не ощущал ни тепла, ни живого запаха, ни дыхания животного. Только странный сип и хлюпанье.
Ледяные РУКИ – не лапы! – словно наручниками, опоясали запястья мальчишки. Шею снова полоснула боль. Олег, стиснув зубы, ударил нападающего коленом, поддел, швырнул через себя. Тварь оказалась неожиданно легкой и перелетела через голову мальчишки, словно пенопластовое чучело.
Выхватив наган, Олег вскочил, готовый драться за свою жизнь. Что-то капало на рубашку; мазнув рукой по больному месту на шее, в свете луны и звезд мальчишка увидел на ладони кровь!
Костер потух, но все того же природного света хватило, чтобы разглядеть поднимающееся существо – высокое, тощее, длиннорукое, в каком-то балахоне. Белые глаза-плошки – без зрачка, без радужки! – щурились. Тонкие губы на отвратительно получеловеческом лице кривились, обнажая длинные иглы клыков. Снова – похрюкиванье, посипыванье…
– Вампир! – вырвалось у Олега.
Тварь переместилась в сторону – но она не бежала, а лишь уходила от света луны, бившего в жуткие глаза. Балахон на ней, как различил Олег, оказался крыльями – кожистыми крыльями летучей мыши. Справа в темноте тоже что-то зашевелилось – Олег краем глаза увидел две такие же тени, они подбирались сбоку осторожными, неслышными шагами.
«Их можно… только серебром. А тот, кого укусили… сам…» – заполошными обрывками метнулись мысли в голове Олега. С нечленораздельным криком вскинув наган, он выстрелил почти в упор между белесых глаз.
Тварь упала сразу, с какой-то готовностью, почти бесшумно. Олег повернулся, но две других исчезли так же незаметно и тихо, как и появились. В этом фильмы врали – свинцовая пуля брала вампиров ничуть не хуже, чем серебряная.
Шею саднило, но страх начал проходить – толчками, временами возвращаясь. Олег почувствовал, что дрожит. Дрожит так, что зубы лязгают.
– Ну и райончик, – выдавил он. – Хуже Гарлема, наверное…
Он снова прикоснулся к шее и передернулся, представив себе, как эта гадина, пока он спал, пила его кровь. Интересно, много ли успела выжрать? Обрадовалась, наверное, такому передвижному буфету… Если их свинец убивает, то, может, и остальное тоже фигня – насчет превращения, если укусила? Надо бы прижечь…
Не переставая оглядываться по сторонам, Олег подошел к кострищу. Там еще тлели несколько угольков. Мальчишка, помедлив, подобрал сухую веточку из запасенных, подпалил ее об угли и, задув, повел тлеющий уголек к шее. Опустил руку, ощутив жар.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99
Нет, не очень-то было похоже, что болото скоро кончится. Тяжело выдохнув, парень вытер мокрым рукавом рубашки такое же мокрое лицо. Назад идти было тошно. Вперед – убийственно, он видел, что дальше начинается уже настоящая топь – гнилая вода, из которой палками торчали мертвые деревья. На большой кочке сидела жаба с бугристой, неприятной кожей.
Олег снова провел рукавом по лицу и повернулся, чтобы все-таки шагать назад. И замер, нашарив револьвер.
Из болота поднимались… руки. Длинные, похожие на сухие ветки, тонкие – но с загнутыми птичьими когтями на пальцах. Пальцев было по три – суставчатых, гибких. Руки зашарили по гнилой воде. Нащупали мертвую лесину, напряглись, вытягивая из трясины… что?
Облизнув губы, Олег быстрым шагом, не глядя по сторонам, прошел мимо жутких рук и зашагал прочь. Не оглядываясь и напряженно слушая, как позади булькает, ухает и стонет. Только вернувшись на относительную сушу, он позволил себе посмотреть через плечо.
Позади никого не было. Олег даже усомнился, существовало ли на самом деле то, что он видел, или он стал жертвой галлюцинаций – от духоты и болотных испарений. Проверять это не хотелось, и он решил идти краем болота. Куда-нибудь да выйдет…
…К его удовольствию, этот ход оказался правильным. Болото резко поворачивало, и скоро вокруг вновь были дубы, шуршал папоротник да иногда рос отдельными маленькими рощицами сумрачный тис – дерево английских лучников, это Олег твердо запомнил еще с уроков истории в шестом классе. Вот жаль, что он не умеет делать эти луки – пригодилось бы. Да что там – и стрелять он не умеет тоже, хотя видел, как ребята из Юркиного клуба били в цель у себя в зале…
Кроссовки и джинсы были в грязи. Идти так стало противно – грязь сохла, стягивала кожу и воняла тухлятиной. Поэтому у первого же ручья мальчишка начал отмывать обувь. Поставив ее на солнце, он кое-как отстирал – а точнее, отмыл – джинсы, после чего выстирал носки, тоже расстелил все это на траве и, сидя на корточках, умылся. Выше по течению из того же ручья совершенно безбоязненно пили несколько ланей или косуль – не поймешь. Мальчишку они даже не замечали, а он, не поднимаясь с корточек, долго следил за ними, раздумывая, стоит ли подстрелить одну. Пока раздумывал, они смылись.
Вода в ручье была холодной и прозрачной, как стекло, на дне серели и чернели мелкие камешки. Мыть в такой воде ноги было даже как-то неудобно. Но Олег все-таки вымылся, вздрагивая и нервно смеясь от холода, а потом вытянулся на траве, заложив руки под голову и глядя в небо.
Вечерело. Впервые за все время, что он тут находился, на небе появились тучки – небольшие, подсвеченные розовым, – а там и синие и от подсветки казавшиеся почти черными. Картина была красивой, но немного угрожающей, словно Небо готовило большую неприятность.
Чтобы оторваться от мрачноватой красоты, Олег сел и, скрестив ноги, устроился удобнее – трава колола икры и бедра. Впервые в жизни он занялся чисткой револьвера. Смазывать механизм было нечем, вместо ветоши он использовал сухую траву, накрученную на палочку.
Мальчишка решил заночевать тут же, на берегу. Почистив оружие, он, осторожно ступая босиком по сучкам и траве, отправился на заготовку дров.
…Около костра джинсы и носки высохли быстро, и Олег с удовольствием оделся – неожиданно похолодало. Снова повезло с грибами – соорудив из них нечто вроде шашлыка, Олег вполне наелся и сейчас, сидя у огня, ворошил дрова палочкой, размышляя о завтрашнем дне. Он уже понял, что не стоит думать о доме или загадывать далеко вперед. Когда глаза стали закрываться сами, Олег сунул палочку в костер и, вздохнув, улегся рядом, спрятав руки в карманы джинсов…
…Он проснулся от удушья и ужаса Что-то тяжелое давило сверху, слышались мерзкие причмокиванья, хрип и сопение. С усилием выдрав себя из пучины кошмара, Олег застонал… и понял, что это – не во сне!!!
Кто-то навалился на него. Холодное, липкое касалось лица и шеи. Ужасный затхлый запах, непохожий на запах живого существа, ударил в ноздри. Олег задыхался от этой вони. Шею резануло жгучей болью, и парень, вскрикнув, начал бороться – чисто инстинктивно, стараясь сбросить с себя нападавшего. Странно, но он не ощущал ни тепла, ни живого запаха, ни дыхания животного. Только странный сип и хлюпанье.
Ледяные РУКИ – не лапы! – словно наручниками, опоясали запястья мальчишки. Шею снова полоснула боль. Олег, стиснув зубы, ударил нападающего коленом, поддел, швырнул через себя. Тварь оказалась неожиданно легкой и перелетела через голову мальчишки, словно пенопластовое чучело.
Выхватив наган, Олег вскочил, готовый драться за свою жизнь. Что-то капало на рубашку; мазнув рукой по больному месту на шее, в свете луны и звезд мальчишка увидел на ладони кровь!
Костер потух, но все того же природного света хватило, чтобы разглядеть поднимающееся существо – высокое, тощее, длиннорукое, в каком-то балахоне. Белые глаза-плошки – без зрачка, без радужки! – щурились. Тонкие губы на отвратительно получеловеческом лице кривились, обнажая длинные иглы клыков. Снова – похрюкиванье, посипыванье…
– Вампир! – вырвалось у Олега.
Тварь переместилась в сторону – но она не бежала, а лишь уходила от света луны, бившего в жуткие глаза. Балахон на ней, как различил Олег, оказался крыльями – кожистыми крыльями летучей мыши. Справа в темноте тоже что-то зашевелилось – Олег краем глаза увидел две такие же тени, они подбирались сбоку осторожными, неслышными шагами.
«Их можно… только серебром. А тот, кого укусили… сам…» – заполошными обрывками метнулись мысли в голове Олега. С нечленораздельным криком вскинув наган, он выстрелил почти в упор между белесых глаз.
Тварь упала сразу, с какой-то готовностью, почти бесшумно. Олег повернулся, но две других исчезли так же незаметно и тихо, как и появились. В этом фильмы врали – свинцовая пуля брала вампиров ничуть не хуже, чем серебряная.
Шею саднило, но страх начал проходить – толчками, временами возвращаясь. Олег почувствовал, что дрожит. Дрожит так, что зубы лязгают.
– Ну и райончик, – выдавил он. – Хуже Гарлема, наверное…
Он снова прикоснулся к шее и передернулся, представив себе, как эта гадина, пока он спал, пила его кровь. Интересно, много ли успела выжрать? Обрадовалась, наверное, такому передвижному буфету… Если их свинец убивает, то, может, и остальное тоже фигня – насчет превращения, если укусила? Надо бы прижечь…
Не переставая оглядываться по сторонам, Олег подошел к кострищу. Там еще тлели несколько угольков. Мальчишка, помедлив, подобрал сухую веточку из запасенных, подпалил ее об угли и, задув, повел тлеющий уголек к шее. Опустил руку, ощутив жар.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99