— леди Данбери.
Ладно, не оставалось ничего другого, как прямо идти вперед. Пенелопа и эта назойливая старушка держали друг друга за руки, и нечего было даже думать, что леди Данбери исчезнет в ближайшее время.
Когда он подошел к двум леди, он склонился в изящном поклоне перед леди Данбери.
— Леди Данбери, — произнес он, возвращая свое внимание на Пенелопу. — Мисс Физеренгтон.
— Мистер Бриджертон, — сказала леди Данбери, с удивительным отсутствием колкости и резкости в своем голосе, — Как приятно видеть вас здесь.
Он кивнул, затем посмотрел на Пенелопу, задаваясь вопросом, о чем же она сейчас думает, и способен ли он прочесть это в ее глазах.
Но независимо оттого, что она думала — или чувствовала — все это было сокрыто под толстым слоем нервозности. Или, лишь нервозность, было то, что она чувствовала рядом с ним. Он не мог обвинять ее в этом. После того, как он вылетел из ее гостиной без объяснения … она была вынуждена чувствовать смущение. И весь его опыт говорил ему, что смущение неизменно ведет к опасениям и страхам.
— Мистер Бриджертон, — в конце концов, пробормотала она, ее голос был безупречно вежливым.
Он слегка откашлялся. Как вырвать ее из когтей леди Данбери? Он не собирался уничижаться под любопытным взглядом старой графини.
— Я надеялся …, — начал он, собираясь сказать, что надеялся на личную беседу с Пенелопой.
Леди Данбери была ужасно любопытной, но не было другого способа, избавиться от нее. Но как только он сформировал свою просьбу, он осознал, что происходит нечто странное в танцевальном зале Максфилдов. Люди шептались, и указывали на небольшое возвышение, где находился маленький оркестр, члены которого уже сложили свои инструменты. Кроме того, ни леди Данбери, ни даже Пенелопа не удостаивали его достаточным количеством внимания.
— На что это все смотрят? — спросил Колин.
Леди Данбери, даже не посмотрев на него, ответила:
— Крессида Туомбли собирается сделать какое-то объявление.
Как раздражающе. Ему никогда не нравилась Крессида. Она была злобной и мелочной, еще когда была Крессидой Купер, а стала еще более злобной и мелочной, будучи Крессидой Туомбли. Но она была довольно красива и умна, хотя и была жестокой, и ее все еще рассматривали лидером в некоторых кругах светского общества.
— Независимо, оттого, что она собирается сказать, я это не хочу слышать, — пробормотал Колин.
Он заметил, что Пенелопа пытается скрыть улыбку, и посмотрел на нее взглядом: “Я поймал тебя”.
Она встретила его взглядом “И я полностью согласна с этим ”.
— Добрый вечер! — раздался громкий голос графа Максфилда.
— Добрый вечер и тебе! — раздался чей-то глупый пьяный выкрик.
Колин повернулся, чтобы посмотреть, кто это был, но толпа была слишком большая.
Граф сказал еще немного, затем Крессида открыла рот, и в этот момент Колин перестал обращать внимание. Независимо оттого, что скажет Крессида, это не поможет ему решить его главную проблему: выяснить, как же ему принести свои извинения Пенелопе. Он попробовал отрепетировать в уме, но ему никак не удавалось подобрать нужных слов, так что он надеялся, что его знаменитый бойкий язык поможет ему, когда придет время. Конечно, она поняла бы —
— Леди Уислдаун!
Внимание Колина привлекло последнее слово из монолога Крессиды, но непонятно, как он мог пропустить глубокий коллективный вздох, который возможно предшествовал этому слову.
И после этого со всех сторон послышался резкий, быстрый шепот, который сливался в один гул, который обычно слышится, когда кто-то пойман в очень незавидном и компрометирующим положении.
— Что?! — выпалил он, поворачиваясь к Пенелопе, которая в этот момент была бледная, как мел. —Что она сказала?
Но Пенелопа безмолвствовала.
Он посмотрел на леди Данбери, но старая леди поднесла руку ко рту, и выглядел так, словно вот-вот грохнется в обморок. Что было очень тревожащим событием, поскольку Колин был готов держать пари на огромную сумму денег, что леди Данбери никогда не падала в обморок за все своих семьдесят или около того лет.
— Что? — потребовал он снова, надеясь, что хоть одна из них выйдет из своего оцепенения.
— Это не может быть правдой, — конце концов, еле слышно прошептала леди Данбери, — Я не верю в это.
— Во что?
Она указала на Крессиду, было хорошо видно в искусственном мерцающем свете свечей, как ее указательный палец дрожал.
— Эта женщина не может быть леди Уислдаун!
Голова Колина поворачивалась туда, затем сюда. К Крессиде. К леди Данбери. К Крессиде. К Пенелопе.
— Она — леди Уислдаун? — наконец, выпалил он.
— Так она говорит, — ответила леди Данбери, большое сомнение было написано у нее на лицо.
Колин был согласен с ней. Крессида Туомбли, будет последним человеком, которого он свяжет с именем леди Уислдаун.
Она была разумна; нельзя было отрицать это. Но она никогда не была по настоящему умна и проницательна, она не была ужасно остроумной, когда пыталась шутить, точнее, издеваться над другими.
Леди Уислдаун обладала довольно хорошим чувством юмора, но за исключением ее бесславных и позорных комментариев относительно моды, она никогда не выбирала в качестве жертвы наименее популярных членов общества.
После всего сказанного и сделанного, Колин должен был признать, что леди Уислдаун хорошо разбиралась в людях.
— Я не могу поверить в это, — произнесла леди Данбери, громко фыркая от возмущения. — Если бы я на миг представила бы, что может случиться такое, я бы не за что, не сделала бы тот дурацкий вызов.
— Это ужасно, — прошептала Пенелопа.
Ее голос сильно дрожал, и от этого Колину стало неловко.
— С тобой, все хорошо? — тихо спросил он.
Она покачала головой.
— Нет, я не думаю, что я в порядке. Фактически, я чувствую себя очень плохо.
— Ты хочешь уехать?
Пенелопа покачала головой снова.
— Нет, но я посижу здесь, если ты не возражаешь.
— Конечно, — сказал он, обеспокоено глядя на нее.
Она была ужасно бледной.
— Ох, ради Бога, только не это … — пробормотала леди Данбери, чем застала Колина врасплох.
Он никогда не думал, что такое возможно.
— Леди Данбери? — произнес Колин, изумленно уставившись на нее.
— Она идет сюда, — пробормотала она, резко поворачивая голову направо. — Я должна была догадаться, что мне следует бежать отсюда.
Колин посмотрел налево. Крессида прокладывала путь через толпу, направляясь, по-видимому, к леди Данбери, чтобы забрать свой приз. Она естественно останавливалась буквально на каждом шаге, чтобы пообщаться с другими людьми — ничего удивительного, Крессида все время была в центре внимания — но она выглядела настроенной скорее добраться до леди Данбери.
— Боюсь, нет никакого способа избежать ее, — сказал Колин леди Данбери.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97
Ладно, не оставалось ничего другого, как прямо идти вперед. Пенелопа и эта назойливая старушка держали друг друга за руки, и нечего было даже думать, что леди Данбери исчезнет в ближайшее время.
Когда он подошел к двум леди, он склонился в изящном поклоне перед леди Данбери.
— Леди Данбери, — произнес он, возвращая свое внимание на Пенелопу. — Мисс Физеренгтон.
— Мистер Бриджертон, — сказала леди Данбери, с удивительным отсутствием колкости и резкости в своем голосе, — Как приятно видеть вас здесь.
Он кивнул, затем посмотрел на Пенелопу, задаваясь вопросом, о чем же она сейчас думает, и способен ли он прочесть это в ее глазах.
Но независимо оттого, что она думала — или чувствовала — все это было сокрыто под толстым слоем нервозности. Или, лишь нервозность, было то, что она чувствовала рядом с ним. Он не мог обвинять ее в этом. После того, как он вылетел из ее гостиной без объяснения … она была вынуждена чувствовать смущение. И весь его опыт говорил ему, что смущение неизменно ведет к опасениям и страхам.
— Мистер Бриджертон, — в конце концов, пробормотала она, ее голос был безупречно вежливым.
Он слегка откашлялся. Как вырвать ее из когтей леди Данбери? Он не собирался уничижаться под любопытным взглядом старой графини.
— Я надеялся …, — начал он, собираясь сказать, что надеялся на личную беседу с Пенелопой.
Леди Данбери была ужасно любопытной, но не было другого способа, избавиться от нее. Но как только он сформировал свою просьбу, он осознал, что происходит нечто странное в танцевальном зале Максфилдов. Люди шептались, и указывали на небольшое возвышение, где находился маленький оркестр, члены которого уже сложили свои инструменты. Кроме того, ни леди Данбери, ни даже Пенелопа не удостаивали его достаточным количеством внимания.
— На что это все смотрят? — спросил Колин.
Леди Данбери, даже не посмотрев на него, ответила:
— Крессида Туомбли собирается сделать какое-то объявление.
Как раздражающе. Ему никогда не нравилась Крессида. Она была злобной и мелочной, еще когда была Крессидой Купер, а стала еще более злобной и мелочной, будучи Крессидой Туомбли. Но она была довольно красива и умна, хотя и была жестокой, и ее все еще рассматривали лидером в некоторых кругах светского общества.
— Независимо, оттого, что она собирается сказать, я это не хочу слышать, — пробормотал Колин.
Он заметил, что Пенелопа пытается скрыть улыбку, и посмотрел на нее взглядом: “Я поймал тебя”.
Она встретила его взглядом “И я полностью согласна с этим ”.
— Добрый вечер! — раздался громкий голос графа Максфилда.
— Добрый вечер и тебе! — раздался чей-то глупый пьяный выкрик.
Колин повернулся, чтобы посмотреть, кто это был, но толпа была слишком большая.
Граф сказал еще немного, затем Крессида открыла рот, и в этот момент Колин перестал обращать внимание. Независимо оттого, что скажет Крессида, это не поможет ему решить его главную проблему: выяснить, как же ему принести свои извинения Пенелопе. Он попробовал отрепетировать в уме, но ему никак не удавалось подобрать нужных слов, так что он надеялся, что его знаменитый бойкий язык поможет ему, когда придет время. Конечно, она поняла бы —
— Леди Уислдаун!
Внимание Колина привлекло последнее слово из монолога Крессиды, но непонятно, как он мог пропустить глубокий коллективный вздох, который возможно предшествовал этому слову.
И после этого со всех сторон послышался резкий, быстрый шепот, который сливался в один гул, который обычно слышится, когда кто-то пойман в очень незавидном и компрометирующим положении.
— Что?! — выпалил он, поворачиваясь к Пенелопе, которая в этот момент была бледная, как мел. —Что она сказала?
Но Пенелопа безмолвствовала.
Он посмотрел на леди Данбери, но старая леди поднесла руку ко рту, и выглядел так, словно вот-вот грохнется в обморок. Что было очень тревожащим событием, поскольку Колин был готов держать пари на огромную сумму денег, что леди Данбери никогда не падала в обморок за все своих семьдесят или около того лет.
— Что? — потребовал он снова, надеясь, что хоть одна из них выйдет из своего оцепенения.
— Это не может быть правдой, — конце концов, еле слышно прошептала леди Данбери, — Я не верю в это.
— Во что?
Она указала на Крессиду, было хорошо видно в искусственном мерцающем свете свечей, как ее указательный палец дрожал.
— Эта женщина не может быть леди Уислдаун!
Голова Колина поворачивалась туда, затем сюда. К Крессиде. К леди Данбери. К Крессиде. К Пенелопе.
— Она — леди Уислдаун? — наконец, выпалил он.
— Так она говорит, — ответила леди Данбери, большое сомнение было написано у нее на лицо.
Колин был согласен с ней. Крессида Туомбли, будет последним человеком, которого он свяжет с именем леди Уислдаун.
Она была разумна; нельзя было отрицать это. Но она никогда не была по настоящему умна и проницательна, она не была ужасно остроумной, когда пыталась шутить, точнее, издеваться над другими.
Леди Уислдаун обладала довольно хорошим чувством юмора, но за исключением ее бесславных и позорных комментариев относительно моды, она никогда не выбирала в качестве жертвы наименее популярных членов общества.
После всего сказанного и сделанного, Колин должен был признать, что леди Уислдаун хорошо разбиралась в людях.
— Я не могу поверить в это, — произнесла леди Данбери, громко фыркая от возмущения. — Если бы я на миг представила бы, что может случиться такое, я бы не за что, не сделала бы тот дурацкий вызов.
— Это ужасно, — прошептала Пенелопа.
Ее голос сильно дрожал, и от этого Колину стало неловко.
— С тобой, все хорошо? — тихо спросил он.
Она покачала головой.
— Нет, я не думаю, что я в порядке. Фактически, я чувствую себя очень плохо.
— Ты хочешь уехать?
Пенелопа покачала головой снова.
— Нет, но я посижу здесь, если ты не возражаешь.
— Конечно, — сказал он, обеспокоено глядя на нее.
Она была ужасно бледной.
— Ох, ради Бога, только не это … — пробормотала леди Данбери, чем застала Колина врасплох.
Он никогда не думал, что такое возможно.
— Леди Данбери? — произнес Колин, изумленно уставившись на нее.
— Она идет сюда, — пробормотала она, резко поворачивая голову направо. — Я должна была догадаться, что мне следует бежать отсюда.
Колин посмотрел налево. Крессида прокладывала путь через толпу, направляясь, по-видимому, к леди Данбери, чтобы забрать свой приз. Она естественно останавливалась буквально на каждом шаге, чтобы пообщаться с другими людьми — ничего удивительного, Крессида все время была в центре внимания — но она выглядела настроенной скорее добраться до леди Данбери.
— Боюсь, нет никакого способа избежать ее, — сказал Колин леди Данбери.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97