— Совершенно верно, Сирил. Алфред будет здесь, пока Касси не поправится, — произнес он, отчеканивая каждое слово.
Сирил грохнул кулаком по столу, посуда жалобно задребезжала в тишине столовой.
— А ты подумал, о чем заговорят в свете, когда узнают, что Ховелл целые дни проводит с твоей женой? — вскричал он, багровея от ярости. — Я скажу тебе, как они интерпретируют этот факт! Они будут шептаться, что твоя жена сошла с ума! Что ты женился на девушке не только без имени и положения, но еще и сумасшедшей! Об этом ты подумал?
Брэден смотрел на Сирила и молчал, слишком потрясенный, чтобы ответить. Наконец с выражением отвращения на лице он тряхнул головой.
— Я не желаю отвечать на подобные вопросы, Сирил, — с обманчивым спокойствием произнес он. — А теперь извини, мне нужно идти к жене.
Сирил проводил его взглядом. Он был вне себя. Кошмары? Да как же так вышло, что он, несколько месяцев живя бок о бок с молодой четой, ничего не замечал? Сначала прозевал момент, когда супруги стали близки, а теперь еще и это! Кошмары… Он ошеломленно тряхнул головой. Что ей снится, интересно? Что за тайны живут в ее душе? И к чему было посвящать в это Алфреда? Он и так только и делает, что выспрашивает обо всем да вынюхивает, нет ни одной семейной тайны, которая была бы неизвестна ему, а теперь, когда он узнает еще и эту, репутация Шеффилдов будет навсегда погублена. Сирил растерянно смотрел на свои трясущиеся руки. Все рушится, лихорадочно думал он. Все его старания оказались напрасны… Но ведь должен же, должен быть какой-то способ остановить это безумие!
— Итак, вы рассказали мне все, что могли вспомнить из своего сна, — констатировал доктор Ховелл, откидываясь на спинку высокого резного стула из красного дерева и внимательно глядя на Касси. — Вы также сказали, что этот сон снится вам уже очень давно. А теперь я попрошу вас припомнить, Кассандра, когда именно он впервые приснился вам?
Касси сцепила руки на коленях, чувствуя, как знакомый холод вползает в ее сердце. Боже, как не хочется ей, как страшно вспоминать об этом кошмаре! А Алфред все спрашивает и спрашивает ее, — уже два часа они говорят об одном и том же. Она вся дрожит, ее голова раскалывается, ей хочется убежать отсюда, убежать от Алфреда, от его расспросов. Но это значит бежать от Брэдена… Она закрыла глаза и откинула голову на спинку кресла.
— Кассандра, — заговорил Алфред, мягко кладя руку на ее плечо. — Вы помните? Я здесь для того, чтобы помочь вам. Я понимаю, как тяжело вам говорить об этом, но для того чтобы решать проблему, нужно сначала обсудить ее.
Касси открыла глаза, призывая на помощь остатки сил.
— Хорошо, доктор. — Она заставила себя вернуться в прошлое; она пыталась вспомнить те времена, когда она жила спокойно и счастливо, но это ей не удалось. — Мне очень жаль, доктор, — тихо сказала она. — Я не могу ответить на ваш вопрос. Мне кажется, этот кошмар всегда был со мной… с самого детства.
— Ну что ж, дорогая моя, мы многого достигли за это утро. — Он улыбнулся, заметив удивление в ее взгляде. — Всякое лечение требует времени. Мы с вами, можно сказать, выявили ваш недуг. Теперь нам осталось определить его источник, и когда мы сделаем это, вы начнете поправляться. — Он поднялся и протянул ей руку. — Вы утомлены и, ей-богу, заслужили отдых. Пойдемте. Пора подкрепиться чем-то более существенным, нежели эти лепешки и чай, которыми ваши слуги любезно потчевали нас.
Опираясь на руку Алфреда, Касси медленно поднялась с кресла. Бесконечная усталость одолевала ее.
— Я не знаю, удастся ли мне, — тихо прошептала она скорее себе, чем Алфреду.
— Вы сможете, Кассандра, — услышала она его ответ. — Я не сомневаюсь в вас. — Он ободряюще пожал ее руку. — Вы должны сделать это если не ради себя, то ради Брэдена. Ведь Брэден так любит вас.
Касси вздрогнула и удивленно посмотрела на доктора. Брэден так любит вас. Сколько раз она молилась Богу, чтобы это было так? Но только сейчас эта заветная ее мечта, когда она была высказана человеком, который хорошо знал Брэдена, показалась ей возможной и осуществимой. Ее сердце забилось в радостной надежде, и решимость как огонь вспыхнула в ее груди. Она поправится, должна поправиться. Она просто обязана побороть болезнь — и ради себя, и ради Брэдена.
— Спасибо вам, доктор Ховелл. — Улыбка осветила ее бледное лицо. — Спасибо, что напомнили мне о главном.
— Вы говорите о Брэдене или о завтраке? — спросил он, и озорные искорки блеснули в его глазах.
Ее мелодичный смех был ему наградой.
— И о том и о другом, сэр.
Выйдя из гостиной, они увидели Брэдена, беспокойно вымерявшего шагами коридор.
— Ну как? — Вопрос был обращен к Алфреду, но его глаза, полные тревоги, были обращены на Касси.
— Все хорошо, Брэден, — заверил его Алфред, — если не считать того, что наши желудки обижены недостатком внимания к ним.
Касси чувствовала себя выжатой, как лимон, но, видя беспокойство мужа, поспешила улыбнуться:
— Я в порядке, Брэден. Правда.
Брэден заметил, как старается жена спрятать от него усталость, и сердце его сжалось от боли при виде ее бледного лица и вымученной улыбки. Он, конечно, догадывался о том, сколь тяжелым для Касси окажется это лечение. Но он не предполагал, что сам будет так страдать, — и он был готов удвоить свои страдания, только бы избавить от них ее, такую слабую и хрупкую.
Он нежно провел ладонью по ее щеке.
— Я хочу, чтобы ты поела.
Касси скрестила руки на груди и насмешливо посмотрела на мужа.
— Да. Но прежде всего ты хочешь остаться наедине с доктором Ховеллом. Я правильно угадала? — На мгновение та, прежняя Касси снова предстала перед ним. — Когда-нибудь, Брэден, я научу тебя говорить то, что ты действительно хочешь сказать. Для этого мне придется вступить в борьбу с твоей тридцатилетней привычкой, но я обещаю, я избавлю тебя от нее. — Она повернулась к Алфреду Ховеллу, который, сдерживая улыбку, наблюдал за ними. — Еще раз спасибо, доктор. Видимо, мне придется завтракать в одиночестве, пока вы будете докладывать моему супругу о наших с вами успехах.
Алфред весело расхохотался в ответ.
Брэден молчал, ошеломленный, провожая взглядом удалявшуюся по коридору Касси, охваченный чувством таким сильным и пронзительным, что отрицать его он больше не мог. Он знал, оно давно живет в нем, но рассудок его до сих пор отказывался признать его, не желал облекать его в слова, которые пришли к нему сейчас, вопреки выработанным годами осторожности и цинизму. Я люблю ее, потрясение думал он, глядя, как ее хрупкая фигура скрывается за дверями столовой. Я люблю ее. Это открытие, как и все в его отношениях с Касси, настигло его внезапно, ие в романтический миг близости, который, казалось, был единственно пригоден для рождения подобных слов, но в миг уникальный, как сама Касеи, — в миг, когда он увидел перед собой прежнюю Касси.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97