— Тогда в нашем распоряжении будет два дня.
— Пятница уже завтра, — напомнил Никотиныч.
— Ну и что, у нас все готово. Осталась только линия. Поскольку я сейчас должен работать дома, этим займешься ты. Когда все уйдут, подключишь «локалку» к внешней сети. А в понедельник вырубишь. Инструкции я тебе дам подробнейшие, не ошибешься.
— Лобстер, ты что, охренел? Нас же за одно место повесят!
— Не успеют. Никакой утечки не будет, я тебе обещаю. Мы будем сидеть здесь, а ломать оттуда. Просто попользуемся скоростной линией — и все!
— Ну не знаю, — Никотиныч покачал головой. — Я своей башкой рисковать не хочу! Они ведь нас даже судить не будут! Зароют где-нибудь в лесу, и поминай как звали!
— Хорошо, можем не ломать, — сказал Лобстер с издевкой.
— Нет-нет, но почему же не ломать? — растерялся Никотиныч. — Давай без скоростной линии, по старинке, простенько так.
— Вот тогда-то нас точно повесят за одно место! — твердо сказал Лобстер.
Никотиныч тяжело вздохнул и задумался. Он ушел на кухню, хлопнул дверцей холодильника, стал возиться с ужином. Лобстер смотрел какую-то идиотскую американскую комедию про инопланетян.
Неожиданно Никотиныч появился в дверном проеме. В одной руке у него был нож, в другом — очищенная луковица.
— Ну смотри, если только из-за тебя весь взлом сорвется!..
— Не сорвется, — уверенно сказал Лобстер.
На стуле сидела зареванная Лиза. На ней не было ни красной шапочки, ни пальто, ни шарфа. Растрепанные волосы стояли торчком. Напротив нее за письменным столом сидел усталый мужчина в штатском и что-то писал. На диване лежал выпотрошенный черный рюкзак: учебники, тетрадки, дневник, коробка «Сливочная помадка», несколько купюр среднего достоинства.
В комнату бесшумно вошла Хэ.
— Где? — спросила она у мужчины.
— Говорит, в мусоропровод бросает. У них в ведре под мойкой одноразовый пакет. Она кладет контейнер в мусор, завязывает пакет — и в мусоропровод, поэтому никаких контактов и не выявлено.
Хэ села на диван, внимательно оглядела девочку.
— Хорошо, как ты получала задание и деньги?
Лиза шмыгнула носом и тяжело вздохнула.
— У нас в школе раздевалка охраняемая. Мне в пакет со «сменкой» совали.
— Ну а с чего все началось? Тебе что, сразу в пакет дискеты с деньгами сунули, или как?
— Нет, подошел дяденька во дворе, сказал — денег даст, если я посылку его жене отнесу. Поссорился он с ней, что ли? Ну я и отнесла. А потом он еще попросил. Только я его больше не видела.
— Дворники когда мусор вынимают? — спросила Хэ у следователя.
— Работаем, работаем, не волнуйтесь, — кивнул тот.
— Помнишь, куда посылку относила? Сможешь показать?
Лиза пожала плечами:
— Он на машине меня подвез.
— Понятно. Ну а платил-то много?
— Пятьдесят рублей! — гордо сказала девочка.
— Ладно, продолжайте. Нам нужны все связи. Все, без исключения, — повторила китаянка. — Эх ты, Красная Шапочка, Красная Шапочка. Выпороть бы тебя, как Сидорову козу! — Хэ взяла с дивана коробку «Сливочной помадки» и вышла.
В соседней комнате следователь допрашивал мать девочки. Пахло лекарствами. На столе стояли пузырьки.
— Денег я ей, что ли, не давала? — плакала женщина. — Накормлена, обута, одета не хуже других.
— Вы шьете? — прервала ее бурную тираду Хэ, кивнув на швейную машинку.
— В ателье шью, дома шью, — обреченно вздохнула женщина.
— Заказчики к вам домой приходят?
— Всяко бывает. Иногда я к ним, иногда они.
— А подруг у дочери много?
Женщина пожала плечами:
— Да не так чтобы очень.
— Заказчики, подруги — абсолютно всех. Все связи, — сказала Хэ второму следователю и вышла из комнаты.
— Иди сюда! — строго позвала Хэ девочку.
Они оказались на кухне. Хэ протянула Лизе коробку «Сливочной помадки».
— Клади, завязывай — все, как обычно.
Лиза сунула коробку в мусорный мешок, завязала концы мешка на двойной узел. Китаянка взяла у нее мешок.
— Все, иди в комнату! — приказала девочке Хэ.
Около двери квартиры дежурили люди в масках с автоматами. Они посторонились, пропуская Хэ.
Она спустилась на один пролет вниз, открыла мусороприемник, положила в него мешок. Лязгнула крышка. Мешок полетел вниз.
Хэ вышла из подъезда, открыла дверцу машины, опустилась на сиденье.
— Все, считай, провалили операцию, — сказала она Лису.
— Почему?
— Потому что времени на разработку мало дали, — объяснила Хэ. — Кто же знал, что у них так все сложно!
— Да ладно, не психуй! Не сегодня завтра их ребята возьмут, — твердо сказал Лис.
— Не знаю, не знаю, — покачала головой Хэ. — Ну что, будем задницы мылить? Так это у вас, у русских, кажется, называется?
И настал день… С утра Лобстер был абсолютно спокоен. Компьютер и весь инструментарий для взлома были проверены несколько раз. Он до одиннадцати валялся в ванне и пел хакерские частушки, потом оделся и сказал, что поскольку он теперь опять «в свободном полете», то поедет в зоопарк смотреть на крокодилов: своим спокойствием они внушают ему здоровый оптимизм. Насчет крокодилов Лобстер врал: ему просто все осточертело. Очень часто бывало так, что какая-нибудь нудная продолжительная работа вставала костью в горле, вызывая тошноту, руки опускались, хотелось на все плюнуть и повеселиться от души. Ему хватало всего одного вечера для того, чтобы снять накопившуюся усталость, на следующее утро «производственная» тошнота проходила, и он снова готов был сидеть за машиной сутками. Взлом, на который, с перерывами, он потратил больше года, давным-давно уже вызывал у него тошноту, может быть, поэтому он так часто в последнее время уходил в загулы, отлынивая от работы?
Лобстер набрал номер телефона.
— Здрасте, ну что, через полчасика я выхожу, да?
В отличие от Лобстера Никотиныч с самого утра был как на иголках. Ночью он спал всего часа два. Просыпался каждые пятнадцать минут и смотрел на светящийся циферблат электронных часов. Проворочавшись до шести, встал и напился растворимого кофе, чтобы днем «не срубиться». Ему предстояла самая ответственная часть взлома — подключение к высокоскоростной линии связи. Лобстер снабдил его всем необходимым и даже нарисовал на листке, в какую дырочку какую пумпочку втыкать, будто он последний «чайник»! Никотиныч все равно трусил. Трусость была у него в крови, может, поэтому он, даже ни пикнув, пошел на службу в ФАПСИ, хотя ему, в отличие от Лобстера, имеющему большое количество хакерских грехов, вроде бы ничего не угрожало. Ну как же, побоялся — он сейчас откажется, а ему потом автокатастрофу где-нибудь за городом устроят! Трусость — это навсегда… А тут — к высокоскоростной линии подключись! Легко сказать! Лобстер — вор без царя в голове — наломал таких дров, что по нему даже стрелять стали, теперь под охраной возят. А ему-то это зачем?
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64
— Пятница уже завтра, — напомнил Никотиныч.
— Ну и что, у нас все готово. Осталась только линия. Поскольку я сейчас должен работать дома, этим займешься ты. Когда все уйдут, подключишь «локалку» к внешней сети. А в понедельник вырубишь. Инструкции я тебе дам подробнейшие, не ошибешься.
— Лобстер, ты что, охренел? Нас же за одно место повесят!
— Не успеют. Никакой утечки не будет, я тебе обещаю. Мы будем сидеть здесь, а ломать оттуда. Просто попользуемся скоростной линией — и все!
— Ну не знаю, — Никотиныч покачал головой. — Я своей башкой рисковать не хочу! Они ведь нас даже судить не будут! Зароют где-нибудь в лесу, и поминай как звали!
— Хорошо, можем не ломать, — сказал Лобстер с издевкой.
— Нет-нет, но почему же не ломать? — растерялся Никотиныч. — Давай без скоростной линии, по старинке, простенько так.
— Вот тогда-то нас точно повесят за одно место! — твердо сказал Лобстер.
Никотиныч тяжело вздохнул и задумался. Он ушел на кухню, хлопнул дверцей холодильника, стал возиться с ужином. Лобстер смотрел какую-то идиотскую американскую комедию про инопланетян.
Неожиданно Никотиныч появился в дверном проеме. В одной руке у него был нож, в другом — очищенная луковица.
— Ну смотри, если только из-за тебя весь взлом сорвется!..
— Не сорвется, — уверенно сказал Лобстер.
На стуле сидела зареванная Лиза. На ней не было ни красной шапочки, ни пальто, ни шарфа. Растрепанные волосы стояли торчком. Напротив нее за письменным столом сидел усталый мужчина в штатском и что-то писал. На диване лежал выпотрошенный черный рюкзак: учебники, тетрадки, дневник, коробка «Сливочная помадка», несколько купюр среднего достоинства.
В комнату бесшумно вошла Хэ.
— Где? — спросила она у мужчины.
— Говорит, в мусоропровод бросает. У них в ведре под мойкой одноразовый пакет. Она кладет контейнер в мусор, завязывает пакет — и в мусоропровод, поэтому никаких контактов и не выявлено.
Хэ села на диван, внимательно оглядела девочку.
— Хорошо, как ты получала задание и деньги?
Лиза шмыгнула носом и тяжело вздохнула.
— У нас в школе раздевалка охраняемая. Мне в пакет со «сменкой» совали.
— Ну а с чего все началось? Тебе что, сразу в пакет дискеты с деньгами сунули, или как?
— Нет, подошел дяденька во дворе, сказал — денег даст, если я посылку его жене отнесу. Поссорился он с ней, что ли? Ну я и отнесла. А потом он еще попросил. Только я его больше не видела.
— Дворники когда мусор вынимают? — спросила Хэ у следователя.
— Работаем, работаем, не волнуйтесь, — кивнул тот.
— Помнишь, куда посылку относила? Сможешь показать?
Лиза пожала плечами:
— Он на машине меня подвез.
— Понятно. Ну а платил-то много?
— Пятьдесят рублей! — гордо сказала девочка.
— Ладно, продолжайте. Нам нужны все связи. Все, без исключения, — повторила китаянка. — Эх ты, Красная Шапочка, Красная Шапочка. Выпороть бы тебя, как Сидорову козу! — Хэ взяла с дивана коробку «Сливочной помадки» и вышла.
В соседней комнате следователь допрашивал мать девочки. Пахло лекарствами. На столе стояли пузырьки.
— Денег я ей, что ли, не давала? — плакала женщина. — Накормлена, обута, одета не хуже других.
— Вы шьете? — прервала ее бурную тираду Хэ, кивнув на швейную машинку.
— В ателье шью, дома шью, — обреченно вздохнула женщина.
— Заказчики к вам домой приходят?
— Всяко бывает. Иногда я к ним, иногда они.
— А подруг у дочери много?
Женщина пожала плечами:
— Да не так чтобы очень.
— Заказчики, подруги — абсолютно всех. Все связи, — сказала Хэ второму следователю и вышла из комнаты.
— Иди сюда! — строго позвала Хэ девочку.
Они оказались на кухне. Хэ протянула Лизе коробку «Сливочной помадки».
— Клади, завязывай — все, как обычно.
Лиза сунула коробку в мусорный мешок, завязала концы мешка на двойной узел. Китаянка взяла у нее мешок.
— Все, иди в комнату! — приказала девочке Хэ.
Около двери квартиры дежурили люди в масках с автоматами. Они посторонились, пропуская Хэ.
Она спустилась на один пролет вниз, открыла мусороприемник, положила в него мешок. Лязгнула крышка. Мешок полетел вниз.
Хэ вышла из подъезда, открыла дверцу машины, опустилась на сиденье.
— Все, считай, провалили операцию, — сказала она Лису.
— Почему?
— Потому что времени на разработку мало дали, — объяснила Хэ. — Кто же знал, что у них так все сложно!
— Да ладно, не психуй! Не сегодня завтра их ребята возьмут, — твердо сказал Лис.
— Не знаю, не знаю, — покачала головой Хэ. — Ну что, будем задницы мылить? Так это у вас, у русских, кажется, называется?
И настал день… С утра Лобстер был абсолютно спокоен. Компьютер и весь инструментарий для взлома были проверены несколько раз. Он до одиннадцати валялся в ванне и пел хакерские частушки, потом оделся и сказал, что поскольку он теперь опять «в свободном полете», то поедет в зоопарк смотреть на крокодилов: своим спокойствием они внушают ему здоровый оптимизм. Насчет крокодилов Лобстер врал: ему просто все осточертело. Очень часто бывало так, что какая-нибудь нудная продолжительная работа вставала костью в горле, вызывая тошноту, руки опускались, хотелось на все плюнуть и повеселиться от души. Ему хватало всего одного вечера для того, чтобы снять накопившуюся усталость, на следующее утро «производственная» тошнота проходила, и он снова готов был сидеть за машиной сутками. Взлом, на который, с перерывами, он потратил больше года, давным-давно уже вызывал у него тошноту, может быть, поэтому он так часто в последнее время уходил в загулы, отлынивая от работы?
Лобстер набрал номер телефона.
— Здрасте, ну что, через полчасика я выхожу, да?
В отличие от Лобстера Никотиныч с самого утра был как на иголках. Ночью он спал всего часа два. Просыпался каждые пятнадцать минут и смотрел на светящийся циферблат электронных часов. Проворочавшись до шести, встал и напился растворимого кофе, чтобы днем «не срубиться». Ему предстояла самая ответственная часть взлома — подключение к высокоскоростной линии связи. Лобстер снабдил его всем необходимым и даже нарисовал на листке, в какую дырочку какую пумпочку втыкать, будто он последний «чайник»! Никотиныч все равно трусил. Трусость была у него в крови, может, поэтому он, даже ни пикнув, пошел на службу в ФАПСИ, хотя ему, в отличие от Лобстера, имеющему большое количество хакерских грехов, вроде бы ничего не угрожало. Ну как же, побоялся — он сейчас откажется, а ему потом автокатастрофу где-нибудь за городом устроят! Трусость — это навсегда… А тут — к высокоскоростной линии подключись! Легко сказать! Лобстер — вор без царя в голове — наломал таких дров, что по нему даже стрелять стали, теперь под охраной возят. А ему-то это зачем?
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64