Светлана я, с почты.
— Вы подождите, я встану.
— Ах да, — смутилась женщина. — Я на крыльце подожду.
Скрипнула дверь. Никотиныч торопливо напялил брюки, надел на ноги шлепанцы, вышел из закутка, где стояла кровать. Лобстер все еще спал, отвернувшись лицом к поцарапанной спинке софы.
Было далеко за полдень. Холодное солнце уже клонилось к кромке перелеска на дальнем холме. Теперь Никотиныч сумел как следует рассмотреть женщину. Было ей около тридцати. Высокая, плотная, щеки горят румянцем, будто вымазаны свеклой. Про таких говорят: кровь с молоком.
— С приездом, Сергей Дмитриевич, — улыбнулась она широко.
— Ты меня знаешь? — удивился Никотиныч.
— А как же! — Светлана кокетливо склонила голову. — Вы с моим братом на мостках курили и меня к себе не пускали, вот я родителям и нажаловалась. Попало вам потом здорово. Егора Кондрашова помните?
— Ах вот оно что! — На самом деле ни саму женщину, ни ее брата Никотиныч вспомнить не мог — кивнул из вежливости. — Это сколько ж тебе лет тогда было?
— Шесть, наверное, — Светлана рассмеялась. — А за то, что нажаловалась на вас, вы меня в лодку посадили и по реке пустили. Ох и ревела я!.. Баба Варя сказала, вы телефоном интересуетесь.
— Неужели есть?
— Шутите! — махнула на него рукой Светлана. — И в администрации есть, и у зоотехника, и у фельдшера — уж два года, как мини-АТС поставили. В район можно позвонить, в область. У нас тут сплошная цивилизация.
— А дальше области нельзя? — осторожно поинтересовался Никотиныч.
— Куда хочете можно, — уверенно кивнула Светлана. — Прошлым летом голландцев привозили, так они к себе домой по трубочкам маленьким звонили. Сотовый телефон называется.
Никотиныч весело рассмеялся.
— Так то голландцы, Свет. У них зарплаты большие. — Он посерьезнел. — Нам обычную телефонную связь надо. Устойчивую. На несколько часов.
— А зачем вам? — спросила Светлана.
— Для работы, — уклончиво ответил Никотиныч. — Ну так что, сможем?
— Конечно, но только лучше ночью, когда линия свободна.
— Нам как раз ночью и надо. Светлана задумалась на мгновение.
— А как же с ключом быть? Я ведь его вам дать не могу — у меня там ценности на почте.
— А ты не давай. Можем вместе вечерком посидеть. Винца попьем, разговоры поразговариваем, — тут же нашелся Никотиныч. — Или у тебя муж ревнивый?
— Нету у меня мужа, — вздохнула Светлана.
— Да неужто такую красавицу никто до сих пор не взял?
От этих слов щеки женщины загорелись, будто фонари.
— Погиб у меня муж, — просто сказала Светлана. — От Калязина ехали — мост видели?
— Видели, — кивнул Никотиныч, вспомнив великолепный вид с моста: укутанное туманом водохранилище, а посреди белая колокольня, освещенная робкими лучами нарождающейся зари.
— Ну так вот, до моста не доезжая, он в воду и сверзился. Видать, в глазах у него двоилось.
— Сильно пил? — участливо поинтересовался Никотиныч.
— И пил, и бил, — вздохнула Светлана. — Плохо, ребеночка не завели.
— Какие твои годы! Мужа еще заведешь, детей, — подбодрил женщину Никотиныч.
— Такие — никакие. В семнадцать сыскать мужика не могут, а мне куда? Только и осталось, что за бабой Варей ухаживать! — Она кивнула на дом. — А то не сын ваш спит?
— Да нет, не сын. Дочь у меня, — улыбнулся Никотиныч. — А это — друг, коллега. Работаем вместе.
Светлана направилась к калитке, снова кокетливо склонила голову:
— Ну, так вы, Сергей Дмитриевич, заходите вечерком с другом, как обещали. Почта у нас до шести. Не знаю только, где вино для продолжения знакомства возьмете? В магазинах у нас его теперь не продают.
— Как это не продают? — удивился Никотиныч.
— А вот так. После того как мой мужик сверзился — запретили, чтобы мост в глазах не двоился, — неожиданно весело сказала Светлана.
— Нет, а если серьезно?
— Если серьезно — из наших трех магазинов только один работает, потому как у людей денег нет, чтоб ваши городские фильдекосы покупать. Да и в этом водка такая, что вы ее пить не будете — за версту ацетоном прет. А в пять часов автолавка проездом в Костино будет, там всякое быть может: и винцо, и конфетки… Я от жизни своей горькой очень сладкое люблю! — неожиданно пропела Светлана, рассмеялась и неторопливо пошла по тропинке с холма.
«Ишь ты, веселая вдова. Светка… Светка? Хоть убей, не помню! — подумал Никотиныч, глядя ей вслед. — Видно, здорово ее мужик достал. Только смеяться и осталось».
Лобстер проснулся от ощущения сильной боли в спине и понял, что лежит крайне неудобно — средняя подушка софы провалилась вниз, заставив спать его в полувисячем положении. Лобстер поднялся, снял с софы белье, скинул на пол подушки. Фанера оказалась проломлена в двух местах. «Интересно, чем они занимались с сестрой на этой софе?» — усмехнулся Лобстер.
Он заглянул за перегородку, убедился, что Никотиныча нет, стал шарить на полках около печи. В одной из банок обнаружил заплесневевшую черную гречку, вдобавок траченную мышами. Больше ничего съестного в доме не было.
Скрипнула калитка, и Лобстер подскочил к окну. Он увидел Никотиныча с ведрами в руках. Никотиныч поднялся на крыльцо, открыл ногой дверь.
Лобстер сделал вид, что изучает выцветший календарь за 1988 год на стене.
— Проснулся? — Одно ведро с водой Никотиныч водрузил на табурет рядом с печью, другое поставил на пол, прикрыл крышкой. — Я тут как пчелка, а он дрыхнет.
— Жрать нечего, — констатировал Лобстер. — И дискеты я дома забыл.
— А череп папаши не забыл прихватить? — насмешливо поинтересовался Никотиныч.
— Ты отца не трогай! — Лицо Лобстера мгновенно приобрело злое выражение, а голос стал жестким.
— Извини, — смутился Никотиныч: он не ожидал подобной реакции. Обычно анекдоты и шутки о родственниках проходили безболезненно — Лобстер и сам любил отпустить что-нибудь циничное про предков. — Насчет жрать — скоро автолавка придет, а вот дискеты… — Никотиныч пожал плечами.
— Шутишь? Хоть один-то компьютер у них в поселке должен быть, — уверенно произнес Лобстер.
— Не знаю, должен. Кстати, связь, по словам телефонистки, приличная. Она тут к нам заходила… Очень милая, между прочим, барышня. Подруга детства.
Лобстер подозрительно посмотрел на Никотиныча.
— Когда успел?
— Подругу детства завести? — уточнил Никотиныч. — В шестнадцать. Собирайся давай, а то не будет тебе ни дискет, ни жратвы.
Лобстер напялил на ноги кроссовки, и они вышли из избы.
Никотиныч притворил дверь в сени, направился к калитке.
— А закрыть? — кивнул на дверь Лобстер.
— Кто к тебе полезет? — махнул рукой Никотиныч.
Они стали спускаться вниз по склону.
— Ну что, устроим разбор полетов? — неожиданно предложил Никотиныч.
— Давай, — кивнул Лобстер. Он вспомнил звук треснувшего стекла, опять увидел сплавившуюся дырку в витрине, почувствовал железные руки дяди Паши, толкающие его на асфальт, под машину, — поежился, словно от холодного ветра.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64
— Вы подождите, я встану.
— Ах да, — смутилась женщина. — Я на крыльце подожду.
Скрипнула дверь. Никотиныч торопливо напялил брюки, надел на ноги шлепанцы, вышел из закутка, где стояла кровать. Лобстер все еще спал, отвернувшись лицом к поцарапанной спинке софы.
Было далеко за полдень. Холодное солнце уже клонилось к кромке перелеска на дальнем холме. Теперь Никотиныч сумел как следует рассмотреть женщину. Было ей около тридцати. Высокая, плотная, щеки горят румянцем, будто вымазаны свеклой. Про таких говорят: кровь с молоком.
— С приездом, Сергей Дмитриевич, — улыбнулась она широко.
— Ты меня знаешь? — удивился Никотиныч.
— А как же! — Светлана кокетливо склонила голову. — Вы с моим братом на мостках курили и меня к себе не пускали, вот я родителям и нажаловалась. Попало вам потом здорово. Егора Кондрашова помните?
— Ах вот оно что! — На самом деле ни саму женщину, ни ее брата Никотиныч вспомнить не мог — кивнул из вежливости. — Это сколько ж тебе лет тогда было?
— Шесть, наверное, — Светлана рассмеялась. — А за то, что нажаловалась на вас, вы меня в лодку посадили и по реке пустили. Ох и ревела я!.. Баба Варя сказала, вы телефоном интересуетесь.
— Неужели есть?
— Шутите! — махнула на него рукой Светлана. — И в администрации есть, и у зоотехника, и у фельдшера — уж два года, как мини-АТС поставили. В район можно позвонить, в область. У нас тут сплошная цивилизация.
— А дальше области нельзя? — осторожно поинтересовался Никотиныч.
— Куда хочете можно, — уверенно кивнула Светлана. — Прошлым летом голландцев привозили, так они к себе домой по трубочкам маленьким звонили. Сотовый телефон называется.
Никотиныч весело рассмеялся.
— Так то голландцы, Свет. У них зарплаты большие. — Он посерьезнел. — Нам обычную телефонную связь надо. Устойчивую. На несколько часов.
— А зачем вам? — спросила Светлана.
— Для работы, — уклончиво ответил Никотиныч. — Ну так что, сможем?
— Конечно, но только лучше ночью, когда линия свободна.
— Нам как раз ночью и надо. Светлана задумалась на мгновение.
— А как же с ключом быть? Я ведь его вам дать не могу — у меня там ценности на почте.
— А ты не давай. Можем вместе вечерком посидеть. Винца попьем, разговоры поразговариваем, — тут же нашелся Никотиныч. — Или у тебя муж ревнивый?
— Нету у меня мужа, — вздохнула Светлана.
— Да неужто такую красавицу никто до сих пор не взял?
От этих слов щеки женщины загорелись, будто фонари.
— Погиб у меня муж, — просто сказала Светлана. — От Калязина ехали — мост видели?
— Видели, — кивнул Никотиныч, вспомнив великолепный вид с моста: укутанное туманом водохранилище, а посреди белая колокольня, освещенная робкими лучами нарождающейся зари.
— Ну так вот, до моста не доезжая, он в воду и сверзился. Видать, в глазах у него двоилось.
— Сильно пил? — участливо поинтересовался Никотиныч.
— И пил, и бил, — вздохнула Светлана. — Плохо, ребеночка не завели.
— Какие твои годы! Мужа еще заведешь, детей, — подбодрил женщину Никотиныч.
— Такие — никакие. В семнадцать сыскать мужика не могут, а мне куда? Только и осталось, что за бабой Варей ухаживать! — Она кивнула на дом. — А то не сын ваш спит?
— Да нет, не сын. Дочь у меня, — улыбнулся Никотиныч. — А это — друг, коллега. Работаем вместе.
Светлана направилась к калитке, снова кокетливо склонила голову:
— Ну, так вы, Сергей Дмитриевич, заходите вечерком с другом, как обещали. Почта у нас до шести. Не знаю только, где вино для продолжения знакомства возьмете? В магазинах у нас его теперь не продают.
— Как это не продают? — удивился Никотиныч.
— А вот так. После того как мой мужик сверзился — запретили, чтобы мост в глазах не двоился, — неожиданно весело сказала Светлана.
— Нет, а если серьезно?
— Если серьезно — из наших трех магазинов только один работает, потому как у людей денег нет, чтоб ваши городские фильдекосы покупать. Да и в этом водка такая, что вы ее пить не будете — за версту ацетоном прет. А в пять часов автолавка проездом в Костино будет, там всякое быть может: и винцо, и конфетки… Я от жизни своей горькой очень сладкое люблю! — неожиданно пропела Светлана, рассмеялась и неторопливо пошла по тропинке с холма.
«Ишь ты, веселая вдова. Светка… Светка? Хоть убей, не помню! — подумал Никотиныч, глядя ей вслед. — Видно, здорово ее мужик достал. Только смеяться и осталось».
Лобстер проснулся от ощущения сильной боли в спине и понял, что лежит крайне неудобно — средняя подушка софы провалилась вниз, заставив спать его в полувисячем положении. Лобстер поднялся, снял с софы белье, скинул на пол подушки. Фанера оказалась проломлена в двух местах. «Интересно, чем они занимались с сестрой на этой софе?» — усмехнулся Лобстер.
Он заглянул за перегородку, убедился, что Никотиныча нет, стал шарить на полках около печи. В одной из банок обнаружил заплесневевшую черную гречку, вдобавок траченную мышами. Больше ничего съестного в доме не было.
Скрипнула калитка, и Лобстер подскочил к окну. Он увидел Никотиныча с ведрами в руках. Никотиныч поднялся на крыльцо, открыл ногой дверь.
Лобстер сделал вид, что изучает выцветший календарь за 1988 год на стене.
— Проснулся? — Одно ведро с водой Никотиныч водрузил на табурет рядом с печью, другое поставил на пол, прикрыл крышкой. — Я тут как пчелка, а он дрыхнет.
— Жрать нечего, — констатировал Лобстер. — И дискеты я дома забыл.
— А череп папаши не забыл прихватить? — насмешливо поинтересовался Никотиныч.
— Ты отца не трогай! — Лицо Лобстера мгновенно приобрело злое выражение, а голос стал жестким.
— Извини, — смутился Никотиныч: он не ожидал подобной реакции. Обычно анекдоты и шутки о родственниках проходили безболезненно — Лобстер и сам любил отпустить что-нибудь циничное про предков. — Насчет жрать — скоро автолавка придет, а вот дискеты… — Никотиныч пожал плечами.
— Шутишь? Хоть один-то компьютер у них в поселке должен быть, — уверенно произнес Лобстер.
— Не знаю, должен. Кстати, связь, по словам телефонистки, приличная. Она тут к нам заходила… Очень милая, между прочим, барышня. Подруга детства.
Лобстер подозрительно посмотрел на Никотиныча.
— Когда успел?
— Подругу детства завести? — уточнил Никотиныч. — В шестнадцать. Собирайся давай, а то не будет тебе ни дискет, ни жратвы.
Лобстер напялил на ноги кроссовки, и они вышли из избы.
Никотиныч притворил дверь в сени, направился к калитке.
— А закрыть? — кивнул на дверь Лобстер.
— Кто к тебе полезет? — махнул рукой Никотиныч.
Они стали спускаться вниз по склону.
— Ну что, устроим разбор полетов? — неожиданно предложил Никотиныч.
— Давай, — кивнул Лобстер. Он вспомнил звук треснувшего стекла, опять увидел сплавившуюся дырку в витрине, почувствовал железные руки дяди Паши, толкающие его на асфальт, под машину, — поежился, словно от холодного ветра.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64