— Нет. — На миг она почувствовала легкое сожаление, но не более того. Наверное, завтра она испытает боль, поймет, что она потеряла. Но не сейчас.
— Я никогда не обижу тебя, Шерон, — сказал Алекс. — Я люблю тебя, ты мне очень дорога. Я буду заботиться о наших детях. И еще — я никогда не женюсь на другой женщине. Я не причиню тебе этой боли. Ты не пожалеешь о том, что случилось сегодня.
О Боже! Он не понял, что это их единственная ночь, что у них нет будущего.
Шерон потерлась щекой о плечо Алекса.
— Я не стану твоей любовницей, Александр, — сказала она. Его рука замерла в ее волосах.
— А что же произошло с нами сегодня? — растерянно спросил Алекс. — Разве ты уже не стала ею, Шерон? Мое тело до сих пор хранит тепло твоего.
— Этой ночью мы любили друг друга, — ответила ему Шерон, — потому что нам обоим хотелось этого, потому что между нами возникло нечто, что нельзя было выразить иначе. Но это не дает тебе никаких прав на меня. Это не означает, что я теперь принадлежу тебе.
— Никаких прав? — переспросил Алекс. — Это накладывает на меня ответственность. Ты была в моих объятиях, я оставил в тебе свое семя. Возможно, у тебя будет ребенок от меня. Я хочу заботиться о тебе, Шерон. И я буду заботиться о тебе, буду поддерживать тебя. Я не говорю о праве на тебя. Я всегда буду уважать тебя и твои требования, никогда не причиню зла тебе и нашим детям.
Это звучало так заманчиво, что она была почти готова согласиться на роль любовницы. И она уступила бы ему, если б не одно-единственное обстоятельство. Однако именно это обстоятельство и не позволяло ей согласиться.
— Александр, — прошептала Шерон. — Я не хочу повторить судьбу моей матери. Я не хочу жить в роскоши и одиночестве. Не хочу, чтобы ты приходил ко мне раз в неделю с единственной целью как можно скорее подняться в спальню и заняться там со мной любовью. Я не хочу, чтобы мои дети росли в одиночестве. Я не буду твоей любовницей, я не буду ничьей любовницей!
— А я-то решил, что ты любишь меня, — сказал он, и было не ясно, чего больше в его словах — горечи или упрека.
— Этой ночью я пожертвовала всем своим будущим, — сказала Шерон. — И я сделала это потому, что не могла противостоять настоящему, потому, что хотела тебя. Нет, я не просто хотела любви в горах. Я хотела, очень хотела отдаться именно тебе! И еще, наверное, хотела убедиться, что могу сделать это — пожертвовать всем ради любви. Но строить свое будущее на этом, Александр, я не могу. Я не стану твоей любовницей.
Алекс глубоко вздохнул и медленно выдохнул.
— Значит, как все началось, так и закончится? — спросил он. — У нас не будет других ночей, Шерон?
И все-таки, подумала Шерон, трудно смириться с мыслью, что это конец.
— Не знаю, — сказала она. — Может быть, будут. Если ты захочешь этого и если этого захочу я. Но у тебя нет на меня прав. Я не твоя, Александр. Я никогда не соглашусь стать собственностью мужчины. С этого мгновения я принадлежу только себе. Я готова на любые жертвы, если их потребует от меня любовь. Но я не хочу быть на содержании у мужчины.
Они лежали молча, и Шерон слышала его дыхание. Она ощущала близость их тел, все еще объединенных любовью, тепло и уют его объятий, и сердце ее разрывалось от любви к нему. Она чувствовала, что вот-вот разрыдается.
— Пора проводить тебя домой, — наконец проговорил Алекс.
— Да.
Они полежали еще несколько минут, прежде чем он взял ее за бедра и отстранил от себя, положил спиной на траву. Она поправила платье, пока он приводил в порядок свою одежду. Затем он поднялся и протянул ей руку.
— В следующий раз, когда любопытство снова отправит тебя в горы, — сказал он, поправляя ей шаль, — подбери потемнее накидку, ладно? — Он накинул ей на плечи свой плащ и обнял. — Я ужасно боялся, что тебя заметят.
— Хорошо, — ответила она, прижимаясь головой к его плечу и обнимая его за талию под плащом.
Не проронив больше ни слова, они в обнимку спустились вниз, пока не достигли места, откуда уже был виден ее дом.
— Дойдешь одна? — спросил Алекс, поворачивая ее лицом к себе.
Она кивнула и потянулась к нему за поцелуем. Поцелуй был долгим, им не хотелось расставаться.
— Я только сейчас начинаю понимать, — сказал он, — какой огромный подарок ты сделала мне этой ночью, Шерон. Ты отдала все, не получив взамен ничего. Спасибо тебе. И все-таки я хочу хоть чем-то отплатить тебе. Признайся, ведь сейчас, пока мы спускались, ты всю дорогу думала о людях Кембрана, не так ли? Я хочу доказать тебе, что мне можно доверять. Ты оценишь такой подарок, правда?
Она кивнула.
— Спокойной ночи. — Он поцеловал ее. — Будь осторожна.
Она повернулась и побежала вниз по склону и затем вдоль холма к задней калитке дома.
Все в доме спали. Никто не заметил ее отсутствия. Она быстро разделась и тихо скользнула под одеяло.
Скоро рассвет, подумала Шерон, устраиваясь поудобнее и закутываясь в теплое одеяло. Но еще есть несколько часов до того, как первые лучи скользнут в окно и все случившееся предстанет в ином свете. Утром она окажется лицом к лицу с суровой действительностью. Но пока у нее есть несколько часов ночи.
Она закрыла глаза и вновь оказалась в его объятиях.
Забастовка началась уже на следующий день. Ее поддержали все: и рабочие, и шахтеры.
Джошуа Барнс прибыл с этой новостью в Гленридский замок ранним утром, когда Алекс уже завтракал. Граф вышел из-за стола, чтобы дать аудиенцию своему управляющему. Он знал, о чем пойдет речь, и досадовал, что не успел ничего предпринять прежде, чем началась забастовка.
— Барнс, — сказал он, прикрывая дверь кабинета, — я рад, что вы пришли. Я хотел послать за вами.
— У меня плохие новости, — сказал Барнс. — Рабочие и шахтеры объявили забастовку. Все как один. Вы видите, к чему привело ваше попустительство? Если бы вы, сэр, своевременно дали отпор и уволили зачинщиков, кризиса можно было избежать.
— Барнс, я не забыл, — ответил Алекс, — что вы давали мне этот совет. Я обязательно при случае скажу об этом другим хозяевам, чтобы они случайно не подумали, что вы совершили промашку.
— Извините, сэр, может быть, я много позволяю себе, но позвольте мне прямо сказать вам, что у вас нет опыта в делах такого рода. Вы слишком деликатны, вы не знаете этих людей.
— Возможно, — ответил Алекс. — А сейчас немедленно распорядитесь поднять заработную плату до прежнего уровня. И пришлите ко мне, пожалуйста, Оуэна Перри.
Джошуа Барнс стоял ошарашенный.
— Поднять заработную плату? — наконец выговорил он. — До прежнего уровня? Но, сэр, это невозможно. Так нельзя. Нельзя так просто идти на поводу у рабочих. Они совсем перестанут уважать вас, и вы уже никогда не сможете…
— Мистер Барнс! — Голос Алекса прозвучал как удар хлыста. — Вы отличный управляющий. Когда мне нужна информация или совет, я знаю, что могу обратиться к вам и услышу компетентное мнение.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107