И еще ей хотелось, чтобы это произошло когда угодно, но только не сегодня. Ведь этот день начался с того, что она не ответила на его приветствие. Она чувствовала, как он смотрел ей вслед, когда, поднималась по лестнице. И ждала, что он вот-вот окликнет ее, чтобы сказать, что она уволена.
Когда Шерон вошла в столовую, граф стоял в дальнем конце комнаты и смотрел в окно. Заметив ее, он поспешил навстречу и подвинул стул, чтобы она села. Он сделал это молча. Шерон тоже старалась не смотреть на него. Он сел на свое место во главе стола и дал знак слуге, чтобы подавали первое.
— Насколько я понимаю, обучение продвигается успешно, — наконец произнес он. — Верити каждый вечер хвастается мне все новыми познаниями и выглядит очень довольной.
Шерон почувствовала облегчение. Значит, разговор о Верити не был только предлогом для встречи. Граф Крэйл действительно желал обсудить с ней успехи дочери.
— Секрет в том, — ответила она, — что наши уроки всегда проходят в виде игры и Верити не успевает понять, когда кончается игра и когда начинается урок.
— Секрет в том, — возразил Алекс, — что вы не скупитесь на внимание к ней, на похвалу и любовь, поэтому она легко все усваивает.
Теплота его слов удивила и смутила Шерон.
— Девочке особенно нравится музыка, — сказала она. — Мне кажется, что у нее талант к музыке. Надеюсь, вы бережно отнесетесь к нему.
— Надеюсь, вы тоже, — ответил Алекс.
Это был прекрасный повод для того, чтобы наконец сообщить ему о решении.
— Я смогу давать уроки вашей дочери еще две недели, — начала Шерон. — А потом, после свадьбы, я уже не смогу работать у вас. У меня будет муж и дом, я должна буду заниматься хозяйством.
В столовой повисла тишина. Шерон склонилась над своей тарелкой, но знала, что Алекс неотрывно смотрит на нее.
— Это ваше решение, — спросил он, — или так решил Оуэн Перри?
— Это наше общее решение, — ответила Шерон и покраснела, зная, что это ложь. — Мы всегда все решаем вместе.
— Мне очень жаль, — отозвался он. — Верити привязалась к вам. Ей необходима женщина, которая могла бы ее учить и опекать. Может быть, вы все же смогли бы еще какое-то время поработать у нас? По крайней мере до тех пор, пока не забеременеете?
Шерон почувствовала, как у нее залились румянцем щеки. Граф, казалось, совсем забыл о присутствии слуг, которые стояли у них за спиной, ожидая, когда можно будет забрать тарелки и подать следующее блюдо.
— Нет-нет, — поспешно ответила она, — я должна оставить работу.
Слуги принялись убирать тарелки. Алекс молчал, затем дал им знак оставить их.
— Ваше решение связано только с предстоящим замужеством, — спросил он, — или есть какие-то другие причины? Почему вы проигнорировали меня сегодня утром, Шерон? Почему не ответили на мое приветствие?
Что ж, видимо, придется объяснить ему все.
— Я не хотела говорить вам «доброе утро», — сказала Шерон. — Я не хотела желать вам этого. И пришла сегодня только потому, что меня ждала Верити.
— Что ж, вы добились своего, — сказал Алекс. — Утро действительно получилось недобрым. Как и сегодняшняя ночь. Да и вся прошлая неделя была на редкость неудачной. И я не могу винить вас за вашу ненависть.
Шерон больше не в силах была притворяться, что ест. Она сняла салфетку и положила ее на стол рядом с тарелкой.
— Если бы вы всегда были таким, как оказались на поверку, — воскликнула она, — я бы не почувствовала предательства! В каком-то смысле я даже уважаю Джошуа Барнса. Он по крайней мере всегда бывает самим собой. А вот вы постоянно выдаете себя за другого человека! Вы притворяетесь, что вас волнуют наши беды!
Теперь он просто обязан был выгнать ее. Ей даже хотелось, чтобы он сделал это. Тогда она могла бы с чистой совестью вернуться к Оуэну и к домашним, не мучаясь тем, что ей самой приходится принимать решение.
— Предательство, — тихо повторил Алекс. — Вы считаете, что я предал вас, Шерон?
— Да, — ответила она. — Мне начинало казаться, что вы хороший человек. Вы даже стали нравиться мне.
— Правда? — Его голос был тихим и лишенным всякого выражения. — Что ж, выходит, вы ошиблись. Человек в моем положении не может позволить себе поддаваться своим добрым порывам, Шерон. Слишком большая ответственность возложена на мои плечи. Но я не жду от вас понимания и не ищу вашего сочувствия.
— И я не прошу вас о сочувствии! — Шерон посмотрела ему прямо в глаза и поразилась тому, каким бледным было у него лицо. — Факты сами скажут за себя, если, конечно, вы захотите понять, о чем они говорят, а не будете запираться в своем замке, чтобы укрыться от них.
— Какие факты? — спросил он.
— Такие, что скоро начнут умирать от голода маленькие дети! — воскликнула Шерон.
Алекс вздрогнул, как от пощечины.
— Вы не слишком ли драматизируете?
— Нисколько! — Она решительно поднялась на ноги, с грохотом отодвинув стул. — Простите, но я не могу есть, а если бы даже могла, я не хочу есть с вами за одним столом.
Она зажмурилась, приготовившись услышать неизбежный теперь приказ убираться из замка.
— Шерон. — Алекс также встал, уронив салфетку на стол. Он набрал воздуха, явно желая что-то сказать, но затем как будто передумал и покачал головой. — Нам больше нечего сказать друг другу, — тихо проговорил он. — Идите к Верити. Я велю подать вам обед в детскую. И спасибо, что вы по-прежнему добры к ней, несмотря на мое вероломство.
— Верити — невинное дитя, — ответила Шерон, — и не должна отвечать за грехи своего отца, так же как я за грехи своего.
Она поспешила покинуть столовую. Поднимаясь по лестнице, она спрашивала себя: неужели и Верити когда-нибудь будет ненавидеть своего отца так же сильно, как она, Шерон, ненавидит своего? И так же будет тосковать по его любви? Тосковать так мучительно, что однажды захочет простить его?
Впрочем, что общего между ней и Верити? Верити — единственная дочь своего отца, его законная наследница, и он любит ее, любит так, как никогда сэр Джон не любил ее, Шерон.
Неужели ей нужен сэр Джон? Неужели она тоскует по его любви? Так тоскует, что готова простить его? Это была совсем незнакомая ей мысль.
Шерон сделала над собой усилие и, стараясь казаться веселой и безмятежной, вошла в детскую.
Глава 15
Шерон не могла понять, почему она всегда оказывается более любопытной, чем другие женщины. Или более храброй. Или более безрассудной. Может, все дело в том, что в ней сидит какая-то заноза, которая не дает ей покоя, толкает ее каждый раз в самое пекло? Это не значит, что она — само бесстрашие. В первый раз, когда она тайком пошла за мужчинами в горы, чтобы послушать речь мистера Митчелла, она каждую секунду дрожала от страха быть обнаруженной. И тут было чего бояться — посторонний, пойманный за подсматриванием, мог серьезно пострадать за свое любопытство.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107
Когда Шерон вошла в столовую, граф стоял в дальнем конце комнаты и смотрел в окно. Заметив ее, он поспешил навстречу и подвинул стул, чтобы она села. Он сделал это молча. Шерон тоже старалась не смотреть на него. Он сел на свое место во главе стола и дал знак слуге, чтобы подавали первое.
— Насколько я понимаю, обучение продвигается успешно, — наконец произнес он. — Верити каждый вечер хвастается мне все новыми познаниями и выглядит очень довольной.
Шерон почувствовала облегчение. Значит, разговор о Верити не был только предлогом для встречи. Граф Крэйл действительно желал обсудить с ней успехи дочери.
— Секрет в том, — ответила она, — что наши уроки всегда проходят в виде игры и Верити не успевает понять, когда кончается игра и когда начинается урок.
— Секрет в том, — возразил Алекс, — что вы не скупитесь на внимание к ней, на похвалу и любовь, поэтому она легко все усваивает.
Теплота его слов удивила и смутила Шерон.
— Девочке особенно нравится музыка, — сказала она. — Мне кажется, что у нее талант к музыке. Надеюсь, вы бережно отнесетесь к нему.
— Надеюсь, вы тоже, — ответил Алекс.
Это был прекрасный повод для того, чтобы наконец сообщить ему о решении.
— Я смогу давать уроки вашей дочери еще две недели, — начала Шерон. — А потом, после свадьбы, я уже не смогу работать у вас. У меня будет муж и дом, я должна буду заниматься хозяйством.
В столовой повисла тишина. Шерон склонилась над своей тарелкой, но знала, что Алекс неотрывно смотрит на нее.
— Это ваше решение, — спросил он, — или так решил Оуэн Перри?
— Это наше общее решение, — ответила Шерон и покраснела, зная, что это ложь. — Мы всегда все решаем вместе.
— Мне очень жаль, — отозвался он. — Верити привязалась к вам. Ей необходима женщина, которая могла бы ее учить и опекать. Может быть, вы все же смогли бы еще какое-то время поработать у нас? По крайней мере до тех пор, пока не забеременеете?
Шерон почувствовала, как у нее залились румянцем щеки. Граф, казалось, совсем забыл о присутствии слуг, которые стояли у них за спиной, ожидая, когда можно будет забрать тарелки и подать следующее блюдо.
— Нет-нет, — поспешно ответила она, — я должна оставить работу.
Слуги принялись убирать тарелки. Алекс молчал, затем дал им знак оставить их.
— Ваше решение связано только с предстоящим замужеством, — спросил он, — или есть какие-то другие причины? Почему вы проигнорировали меня сегодня утром, Шерон? Почему не ответили на мое приветствие?
Что ж, видимо, придется объяснить ему все.
— Я не хотела говорить вам «доброе утро», — сказала Шерон. — Я не хотела желать вам этого. И пришла сегодня только потому, что меня ждала Верити.
— Что ж, вы добились своего, — сказал Алекс. — Утро действительно получилось недобрым. Как и сегодняшняя ночь. Да и вся прошлая неделя была на редкость неудачной. И я не могу винить вас за вашу ненависть.
Шерон больше не в силах была притворяться, что ест. Она сняла салфетку и положила ее на стол рядом с тарелкой.
— Если бы вы всегда были таким, как оказались на поверку, — воскликнула она, — я бы не почувствовала предательства! В каком-то смысле я даже уважаю Джошуа Барнса. Он по крайней мере всегда бывает самим собой. А вот вы постоянно выдаете себя за другого человека! Вы притворяетесь, что вас волнуют наши беды!
Теперь он просто обязан был выгнать ее. Ей даже хотелось, чтобы он сделал это. Тогда она могла бы с чистой совестью вернуться к Оуэну и к домашним, не мучаясь тем, что ей самой приходится принимать решение.
— Предательство, — тихо повторил Алекс. — Вы считаете, что я предал вас, Шерон?
— Да, — ответила она. — Мне начинало казаться, что вы хороший человек. Вы даже стали нравиться мне.
— Правда? — Его голос был тихим и лишенным всякого выражения. — Что ж, выходит, вы ошиблись. Человек в моем положении не может позволить себе поддаваться своим добрым порывам, Шерон. Слишком большая ответственность возложена на мои плечи. Но я не жду от вас понимания и не ищу вашего сочувствия.
— И я не прошу вас о сочувствии! — Шерон посмотрела ему прямо в глаза и поразилась тому, каким бледным было у него лицо. — Факты сами скажут за себя, если, конечно, вы захотите понять, о чем они говорят, а не будете запираться в своем замке, чтобы укрыться от них.
— Какие факты? — спросил он.
— Такие, что скоро начнут умирать от голода маленькие дети! — воскликнула Шерон.
Алекс вздрогнул, как от пощечины.
— Вы не слишком ли драматизируете?
— Нисколько! — Она решительно поднялась на ноги, с грохотом отодвинув стул. — Простите, но я не могу есть, а если бы даже могла, я не хочу есть с вами за одним столом.
Она зажмурилась, приготовившись услышать неизбежный теперь приказ убираться из замка.
— Шерон. — Алекс также встал, уронив салфетку на стол. Он набрал воздуха, явно желая что-то сказать, но затем как будто передумал и покачал головой. — Нам больше нечего сказать друг другу, — тихо проговорил он. — Идите к Верити. Я велю подать вам обед в детскую. И спасибо, что вы по-прежнему добры к ней, несмотря на мое вероломство.
— Верити — невинное дитя, — ответила Шерон, — и не должна отвечать за грехи своего отца, так же как я за грехи своего.
Она поспешила покинуть столовую. Поднимаясь по лестнице, она спрашивала себя: неужели и Верити когда-нибудь будет ненавидеть своего отца так же сильно, как она, Шерон, ненавидит своего? И так же будет тосковать по его любви? Тосковать так мучительно, что однажды захочет простить его?
Впрочем, что общего между ней и Верити? Верити — единственная дочь своего отца, его законная наследница, и он любит ее, любит так, как никогда сэр Джон не любил ее, Шерон.
Неужели ей нужен сэр Джон? Неужели она тоскует по его любви? Так тоскует, что готова простить его? Это была совсем незнакомая ей мысль.
Шерон сделала над собой усилие и, стараясь казаться веселой и безмятежной, вошла в детскую.
Глава 15
Шерон не могла понять, почему она всегда оказывается более любопытной, чем другие женщины. Или более храброй. Или более безрассудной. Может, все дело в том, что в ней сидит какая-то заноза, которая не дает ей покоя, толкает ее каждый раз в самое пекло? Это не значит, что она — само бесстрашие. В первый раз, когда она тайком пошла за мужчинами в горы, чтобы послушать речь мистера Митчелла, она каждую секунду дрожала от страха быть обнаруженной. И тут было чего бояться — посторонний, пойманный за подсматриванием, мог серьезно пострадать за свое любопытство.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107