Солнечный свет пятнами лежал на траве, в тени листьев пряталась дикая земляника. Графиня улеглась на мягкий зеленый ковер, посмотрела на небо сквозь сплетение тонких березовых ветвей и принялась собирать ягоды.
Должно быть, она задремала. Когда она вновь открыла глаза, солнце переместилось ближе к западу и тени стали длиннее. Сначала Элейн не поняла, что разбудило ее, потом нзглянула наверх и увидела белку на ветвях дерева. Она старательно терла лапками мордочку. Вдруг зверек насторожился, недовольно заворчал и скрылся из вида.
Элейн присела. Как только белка исчезла, в лесу воцарилась неестественная тишина. Графиня нахмурилась. Не было никаких сомнений: она здесь не одна. Кто-то внимательно наблюдал за ней. Она вгляделась в бурые тени на противоположном берегу ручья, затем оглянулась, постаравшись сделать это как можно более непринужденно. Лес показался ей гораздо более темным, чем она его запомнила; деревья как будто сомкнулись теснее, ближе подступили друг к другу. День был очень тихим, и даже веселый плеск воды казался приглушенным, как будто он доносился откуда-то издалека. Элейн укоряла себя за то, что так далеко ушла от лошадей. Ведь в одном из узелков было спрятано ее единственное оружие – небольшой острый нож. Беспокойство нарастало, и она ощутила, как ее шея покрылась гусиной кожей. Тени деревьев подползали ближе к ней. Теперь они лежали на траве совсем рядом с краем ее черной юбки. Бархат тускнел, как будто кто-то пытался загасить его темное пламя.
Неужели за беглецами следили с самого начала? Неужели люди Стивена и сейчас наблюдали за ней, скрываясь в лесу? Элейн поднялась на колени, стараясь двигаться как можно естественнее. Она легко отряхнула с платья сухие травинки, затем встала на ноги. Тревога переросла в панический страх. Элейн хотелось повернуться и бежать, но она уже овладела собой. Выверяя каждый шаг, она направилась к тому месту, где оставила лошадей. Где-то там, за ручьем, среди темных деревьев кто-то прятался, и его глаза ловили каждое движение графини; Элейн каждую секунду готова была почувствовать, как ей в спину вонзается стрела.
Но время шло, и ничего не происходило. Тишина окутывала Элейн, затягивая ее в свои невидимые сети. Казалось, весь мир затаил дыхание вместе с ней.
Наконец она добралась до рощи и скользнула в тень. Уже не в первый раз она благодарила Бога за то, что на ней было темное платье. Она остановилась возле векового дуба. За его мощным бугристым стволом без труда смогла бы спрятаться дюжина солдат. Элейн скрылась за деревом и окинула взглядом только что пройденный путь. Прижав ладони к теплой шершавой коре, она почувствовала облегчение. Пульс эхом отдавался у нее в висках, а вокруг все будто вымерло. Лес опустел, но беспокойство не отступало. Что-то пряталось в этой размытой зеленой дали. И это был не человек.
– Эинион? – прошептала Элейн. Она почувствовала, как капля холодного пота сползла между ее лопаток. Напрягая глаза, она всматривалась в пятнистые тени. Эта новая, невидимая угроза вселяла куда больше страха, чем полчища королевских солдат.
Как Эинион мог оказаться здесь, так далеко от Уэльса? Почему он последовал за ней? Элейн чувствовала, что он словно окружил ее и в отчаянии бьется о стену тишины, которая их разделяет. Она ощущала его тревогу, смятение, беззвучный крик, желание быть услышанным.
– Что случилось? – тихо спросила она охрипшим от страха голосом. – Что случилось? Скажи мне!
Только тишина жаркого дня возвращала эхом ее слова. Она склонила голову, и ее лоб ощутил тепло и силу старого дерева.
«Огонь, смотри в огонь».
Элейн не могла понять, откуда доносились эти слова. То ли они звучали у нее в голове, то ли она слышала их. Она облизнула пересохшие губы и постаралась успокоиться.
«Огонь, смотри в огонь».
Прошло много времени с тех пор, как она в последний раз пыталась разглядеть картины в огне. Тогда языки пламени, причудливо переплетаясь, показали ей постель ее больного отца. Но ей не удалось увидеть ни его чудесное выздоровление, ни смерть Джона. Не было даже намека на то, что ей и Джону так недолго суждено было прожить вместе, что он не оставит наследника. Все, что Эинион сказал ей, оказалось ложью. Она никогда не станет матерью королей. И что же теперь ему было нужно? Признаться, что он совершил ошибку?
– Я знаю, ты был не прав! – крикнула она. – Ты был не прав насчет Шотландии. Ведь Джон умер! – Ее глаза наполнились слезами. – Он мертв! Он никогда не будет королем Шотландии!
«Смотри в огонь…»
– Когда я смотрю в огонь, я ничего не вижу. Я не понимаю.
«Смотри в огонь…»
У Элейн дрожали руки, в отчаянии она огляделась по сторонам. Ее дыхание превратилось в болезненный хрип, рвавшийся из груди. Она понимала, что ей придется подчиниться голосу. У нее не было сил бороться с этой непостижимой силой, ворвавшейся в тишину лесов. Кроме того, слишком сильным было желание узнать, что этот неведомый голос так отчаянно пытается ей сообщить.
Медленно, будто во сне, она двинулась к той поляне, где оставила лошадей. Ослабевшие от жары, они дремали, склонив головы и закрыв глаза. Они даже не шевельнулись, когда Элейн приблизилась к ним. Она опустилась на колени и отыскала в кустах узелки с вещами. Покопавшись в пожитках Лунед, она нашла кремень и железо. На другом краю луга она расчистила место для костра и вырыла в сухой пыльной земле небольшую ямку. Туда она сложила наспех собранные куски березовой коры, душистые листья, хрупкий лишайник и немного засохшего летом мха. Тщательно уложив все это, она изялась за огниво. Руки Элейн дрожали, пальцы отказывались слушаться, но через несколько минут тонкая струйка дыма поползла вверх, тая в знойном воздухе. Потом появилось слабое пламя. Элейн отбросила в сторону огниво, сомкнула ладони и принялась осторожно раздувать огонь.
Прошло достаточно времени, прежде чем костер как следует разгорелся. Ровное сияние, питаемое кусками трухлявой древесины, окутанное душистым дымом сухих листьев, выплеснулось на серые комья земли.
«Сумасшедшая, конечно, сумасшедшая, – думала Элейн. – Что я делаю? Разжигаю костер по приказу привидения!»
Она боялась, как бы дым не привлек внимания людей, идущих по дороге. Прошло много времени, прежде чем она смогла разглядеть что-либо сквозь жар тлеющих углей. Глаза се покраснели от дыма, голова кружилась; она ощущала над рощей чье-то незримое и тревожное присутствие. И вот они появились, трепещущие, неясные: лошади, несущиеся сквозь дым. Элейн увидела, как в руке всадника блеснул меч. Знамена развевались на ветру, но гербы на них невозможно было разглядеть. Она прищурилась и еще сильнее наклонилась вперед.
– Покажи мне, – прошептала она. – Покажи мне!
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149
Должно быть, она задремала. Когда она вновь открыла глаза, солнце переместилось ближе к западу и тени стали длиннее. Сначала Элейн не поняла, что разбудило ее, потом нзглянула наверх и увидела белку на ветвях дерева. Она старательно терла лапками мордочку. Вдруг зверек насторожился, недовольно заворчал и скрылся из вида.
Элейн присела. Как только белка исчезла, в лесу воцарилась неестественная тишина. Графиня нахмурилась. Не было никаких сомнений: она здесь не одна. Кто-то внимательно наблюдал за ней. Она вгляделась в бурые тени на противоположном берегу ручья, затем оглянулась, постаравшись сделать это как можно более непринужденно. Лес показался ей гораздо более темным, чем она его запомнила; деревья как будто сомкнулись теснее, ближе подступили друг к другу. День был очень тихим, и даже веселый плеск воды казался приглушенным, как будто он доносился откуда-то издалека. Элейн укоряла себя за то, что так далеко ушла от лошадей. Ведь в одном из узелков было спрятано ее единственное оружие – небольшой острый нож. Беспокойство нарастало, и она ощутила, как ее шея покрылась гусиной кожей. Тени деревьев подползали ближе к ней. Теперь они лежали на траве совсем рядом с краем ее черной юбки. Бархат тускнел, как будто кто-то пытался загасить его темное пламя.
Неужели за беглецами следили с самого начала? Неужели люди Стивена и сейчас наблюдали за ней, скрываясь в лесу? Элейн поднялась на колени, стараясь двигаться как можно естественнее. Она легко отряхнула с платья сухие травинки, затем встала на ноги. Тревога переросла в панический страх. Элейн хотелось повернуться и бежать, но она уже овладела собой. Выверяя каждый шаг, она направилась к тому месту, где оставила лошадей. Где-то там, за ручьем, среди темных деревьев кто-то прятался, и его глаза ловили каждое движение графини; Элейн каждую секунду готова была почувствовать, как ей в спину вонзается стрела.
Но время шло, и ничего не происходило. Тишина окутывала Элейн, затягивая ее в свои невидимые сети. Казалось, весь мир затаил дыхание вместе с ней.
Наконец она добралась до рощи и скользнула в тень. Уже не в первый раз она благодарила Бога за то, что на ней было темное платье. Она остановилась возле векового дуба. За его мощным бугристым стволом без труда смогла бы спрятаться дюжина солдат. Элейн скрылась за деревом и окинула взглядом только что пройденный путь. Прижав ладони к теплой шершавой коре, она почувствовала облегчение. Пульс эхом отдавался у нее в висках, а вокруг все будто вымерло. Лес опустел, но беспокойство не отступало. Что-то пряталось в этой размытой зеленой дали. И это был не человек.
– Эинион? – прошептала Элейн. Она почувствовала, как капля холодного пота сползла между ее лопаток. Напрягая глаза, она всматривалась в пятнистые тени. Эта новая, невидимая угроза вселяла куда больше страха, чем полчища королевских солдат.
Как Эинион мог оказаться здесь, так далеко от Уэльса? Почему он последовал за ней? Элейн чувствовала, что он словно окружил ее и в отчаянии бьется о стену тишины, которая их разделяет. Она ощущала его тревогу, смятение, беззвучный крик, желание быть услышанным.
– Что случилось? – тихо спросила она охрипшим от страха голосом. – Что случилось? Скажи мне!
Только тишина жаркого дня возвращала эхом ее слова. Она склонила голову, и ее лоб ощутил тепло и силу старого дерева.
«Огонь, смотри в огонь».
Элейн не могла понять, откуда доносились эти слова. То ли они звучали у нее в голове, то ли она слышала их. Она облизнула пересохшие губы и постаралась успокоиться.
«Огонь, смотри в огонь».
Прошло много времени с тех пор, как она в последний раз пыталась разглядеть картины в огне. Тогда языки пламени, причудливо переплетаясь, показали ей постель ее больного отца. Но ей не удалось увидеть ни его чудесное выздоровление, ни смерть Джона. Не было даже намека на то, что ей и Джону так недолго суждено было прожить вместе, что он не оставит наследника. Все, что Эинион сказал ей, оказалось ложью. Она никогда не станет матерью королей. И что же теперь ему было нужно? Признаться, что он совершил ошибку?
– Я знаю, ты был не прав! – крикнула она. – Ты был не прав насчет Шотландии. Ведь Джон умер! – Ее глаза наполнились слезами. – Он мертв! Он никогда не будет королем Шотландии!
«Смотри в огонь…»
– Когда я смотрю в огонь, я ничего не вижу. Я не понимаю.
«Смотри в огонь…»
У Элейн дрожали руки, в отчаянии она огляделась по сторонам. Ее дыхание превратилось в болезненный хрип, рвавшийся из груди. Она понимала, что ей придется подчиниться голосу. У нее не было сил бороться с этой непостижимой силой, ворвавшейся в тишину лесов. Кроме того, слишком сильным было желание узнать, что этот неведомый голос так отчаянно пытается ей сообщить.
Медленно, будто во сне, она двинулась к той поляне, где оставила лошадей. Ослабевшие от жары, они дремали, склонив головы и закрыв глаза. Они даже не шевельнулись, когда Элейн приблизилась к ним. Она опустилась на колени и отыскала в кустах узелки с вещами. Покопавшись в пожитках Лунед, она нашла кремень и железо. На другом краю луга она расчистила место для костра и вырыла в сухой пыльной земле небольшую ямку. Туда она сложила наспех собранные куски березовой коры, душистые листья, хрупкий лишайник и немного засохшего летом мха. Тщательно уложив все это, она изялась за огниво. Руки Элейн дрожали, пальцы отказывались слушаться, но через несколько минут тонкая струйка дыма поползла вверх, тая в знойном воздухе. Потом появилось слабое пламя. Элейн отбросила в сторону огниво, сомкнула ладони и принялась осторожно раздувать огонь.
Прошло достаточно времени, прежде чем костер как следует разгорелся. Ровное сияние, питаемое кусками трухлявой древесины, окутанное душистым дымом сухих листьев, выплеснулось на серые комья земли.
«Сумасшедшая, конечно, сумасшедшая, – думала Элейн. – Что я делаю? Разжигаю костер по приказу привидения!»
Она боялась, как бы дым не привлек внимания людей, идущих по дороге. Прошло много времени, прежде чем она смогла разглядеть что-либо сквозь жар тлеющих углей. Глаза се покраснели от дыма, голова кружилась; она ощущала над рощей чье-то незримое и тревожное присутствие. И вот они появились, трепещущие, неясные: лошади, несущиеся сквозь дым. Элейн увидела, как в руке всадника блеснул меч. Знамена развевались на ветру, но гербы на них невозможно было разглядеть. Она прищурилась и еще сильнее наклонилась вперед.
– Покажи мне, – прошептала она. – Покажи мне!
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149