ТВОРЧЕСТВО

ПОЗНАНИЕ

А  Б  В  Г  Д  Е  Ж  З  И  Й  К  Л  М  Н  О  П  Р  С  Т  У  Ф  Х  Ц  Ч  Ш  Щ  Э  Ю  Я  AZ

 

Пусть они приедут ко мне!
– Мама! – Элейн испуганно смотрела на нее. – Ты же не собираешься умирать!
– Конечно, нет! – Джоанна попыталась рассмеяться. – Просто я чувствую себя слабой, глупой и сентиментальной. Разве это не повод для моих детей навестить меня? – Она взяла Элейн за руку и усадила рядом. – Знаешь, девочка моя, я очень жалею, что отдала тебя Ронвен. Ведь с другими дочерьми я была гораздо ближе… Мне кажется, что это она сделала нас врагами.
– Нет, мама! Ронвен никогда бы этого не сделала!
Джоанна пожала плечами.
– Ронвен была очень ревнива. Она хотела, чтобы ты принадлежала только ей, – ведь у нее никогда не было своих детей. Она хотела, чтобы тебя назвали Бриджит, по имени покровительницы дня, когда ты родилась. Но мы назвали тебя в честь святой Елены. Она была дочерью твоего предка, короля Коэла… – Джоан несколько мгновений помолчала, потом добавила: – Мне кто-то говорил, что богиню света тоже звали Эллен… Она опять прикрыла глаза, задумавшись о чем-то. – Знаешь, Элейн, – продолжила Джоанна, – однажды твой отец сказал, что боится, как бы Ронвен не обратила тебя в язычество. Я ответила ему, что она не осмелится на это. Хотя у твоего отца был один бард, который верил во все это колдовство, заговоры и прочее. Наши горы… в них еще живет много таких людей, противников христианской веры. Я даже думаю, что твой братец, Граффид, тоже один из них…
Элейн ничего не ответила, а только прикоснулась пальцами к четкам, висевшим у нее на поясе.
– Элейн, ты меня слушаешь? – Голос матери прозвучал неожиданно громко. – Запомни, девочка, Ронвен – это зло. Я рада, что ее больше нет с тобой рядом…
Сама Ронвен в это время была внизу, в главном зале, где вместе с другими обитателями замка слушала странствующего музыканта, что появился в Карнарфоне накануне.
– Нет, мама, ты не права! Ронвен меня любит и никогда не причинит мне зла!
– В самом деле? Может быть, не знаю… Но я уверена, что она, не колеблясь, переступит через любого, кто встанет на ее пути. Или на твоем, если, как ты говоришь, любит тебя. – Джоанна горько усмехнулась. – Ведь это она подговорила тебя выдать Уильяма и меня твоему отцу, помнишь? – Это было первый раз, когда мать за многие годы заговорила о событиях той давней ночи.
– Мама! Это было так давно! Все уже забыто… – Элейн закусила губу.
– Забыто? – Глаза Джоанны сверкнули. – Нет, ничего не забыто. Я любила его, хотя и не так, как твоего отца. – Она взяла Элейн за руку умоляющим жестом. – Пойми, дочь, все это было каким-то новым, странным и запретным… Это было единственной радостью для меня, ведь я уже почти смирилась с тем, что становлюсь старой… Я привыкла, что придворные льстят мне, но Уильям… Это было совсем другое. Он заставил меня понять, что я – живая… – Джоанна закрыла глаза, ее рука, державшая пальцы Элейн, ослабла. – А ведь ты ревновала, дитя мое, верно? Ты не хотела, чтобы твоя старая мать отбирала у тебя его внимание, ты хотела, чтобы он смотрел только на тебя и на эту ужасную лошадь… Ты не понимала меня. А я ни за что на свете не предала бы твоего отца, я ведь так любила его… – Джоанна замолкла.
Помимо своей воли Элейн снова увидела свою мать и Уильяма – в постели, обнаженных… Она вздрогнула. Но теперь Элейн понимала. Пытаясь найти правильные слова, она тихо сказала:
– Да, ты любила отца, но он никогда не мог доставить тебе удовольствие…
Джоан открыла глаза и долго внимательно смотрела на дочь, а потом медленно произнесла:
– Теперь ты понимаешь…
– Думаю, что теперь да. – Грустно улыбнувшись, Элейн кивнула.
– Значит, и у тебя так же? – Джоанна снова сжала пальцы Элейн. – Но твой муж добр к тебе? Ливелин всегда был добрым и ласковым. Но с другим…
Элейн яростно замотала головой:
– Я никогда не изменю своему мужу, никогда! – Прозвучало это неестественно лицемерно, и в тот же миг Элейн пожалела о своих словах. Она хотела сказать совсем не то, и думала она не о муже, а о себе…
– Это так легко сказать! – Джоан горько усмехнулась. – Наверное, у тебя еще не было подходящего случая. Но поставь себя на мое место. Что бы ты сделала, если бы однажды твой возлюбленный поманил тебя и поцеловал – ночью, под луной? Если бы он похитил тебя, увлек прочь ото всех, посадил на коня, и ты оказалась с ним наедине, на берегу озера, среди шиповника и фиалок?.. – Джоанна начала всхлипывать.
– Мама! – Элейн наклонилась и поцеловала мать в лоб. – Мама! Не надо плакать!
IX
Сентябрь 1235
Элейн не хотела так скоро возвращаться в Шотландию, не хотела она и ехать в Честер. Болезнь матери серьезно обеспокоила ее, она рассчитывала остаться в Карнарфоне и подождать, пока приедут ее сестры, но отец был непреклонен.
– Это твой долг, дитя мое, ты должна доставить наши послания. О твоей матери есть кому позаботиться, ты у нее не единственная. Да и в самом деле, не собирается же она умирать!
Элейн вгляделась в лицо Ливелина, пытаясь понять, действительно ли он думает то, что говорит. Но, увидев его решительно сжатые губы и серьезный, почти суровый взгляд, Элейн поняла, что отец прав. Она должна была сделать то, что от нее требовалось.
Ей удалось провести с Джоном в Честере всего три дня, после чего Элейн снова пустилась в путь. Сопровождали ее только Ронвен и Лунед да несколько рыцарей в качестве охраны. Официально это была поездка к Джоанне, которая срочно вызвала племянницу к себе в Кингхорн по случаю своей болезни. Но в подкладке платья Элейн были зашиты два письма для короля – одно от отца, другое от мужа.
Не обремененный обозом с домашним скарбом, как это было в последний раз, маленький отряд двигался быстро. Но чем дальше на север они продвигались, тем сильнее нервничала Элейн. Мысли об Александре терзали ее все сильнее. Страстное желание оказаться с ним рядом, услышать его голос, взглянуть в его глаза боролось в ней с чувством горького стыда и греховности этих желаний. Она знала, что за одни только мысли ее душа может быть проклята, но прогнать их была не в силах…
Погода между тем портилась с каждым часом и с каждой милей пути. Поднялся ветер, тучи закрыли небо и опустились на холмы, все чаще спины лошадей и плащи седоков поливал дождь. Элейн, закутанная в мокрую холодную шерсть, дрожала от холода и стискивала стучавшие зубы.
Река Форт встретила их белыми шапками на гребнях волн, яростно ударявших в прибрежные скалы. В Далмени путники оставили лошадей и взошли на паром, направившись к противоположному берегу, утонувшему в дожде и тумане. В помощь гребцам был поставлен старый залатанный парус; рулевой изо всех сил старался удержать судно на нужном направлении.
Ронвен сидела рядом с Элейн, ее глаза слезились от холода и ветра. Пониже опустив капюшон, она постаралась обнять окоченевшую и дрожавшую Элейн.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149