к юбке цеплялась пыльная сухая трава, которой был устлан пол. Глаза Ронвен сияли; эти письма давали ей повод отозвать Элейн назад, забрать ее домой. Она надолго застыла перед камином, не замечая, что остальные женщины враждебно смотрят на нее, забыв на некоторое время про свои веретена и шитье. За несколько недель, прошедших после приезда Ронвен, нрав ее становился все капризнее, а высокомерие все более вызывающим. Ее красивое лицо осунулось, похудело и побледнело. Казалось, она совсем не замечала окружающих.
Что теперь предпримет Элейн, как она поступит? Решит вернуться в Гвинед и вмешаться в запутанные политические дрязги и интриги своих братьев? Поехать к Эиниону? Или же она решит остаться с мужем и в качестве графини объезжать свои владения? В памяти Ронвен снова всплыло лицо Элейн, ее горящие от счастья глаза, – она знала то, что Ронвен уже никогда не узнает и не сможет понять, и ее голос: «О Ронвен, я так его люблю!» В тот миг она поняла, как ей следует поступить.
Ронвен медленно и уверенно положила оба письма в огонь и наблюдала, как они загорелись, почернели и превратились в пепел.
VIII
Пенмон, Энглси. Апрель
Эинион сидел в своей одинокой хижине отшельника и смотрел в огонь, чувствуя, как ледяные ветра обволакивают его, окутывают плечи и холодят спину. Тело его ломило, и боль отвлекала его от раздумий. Сейчас он уже не мог думать ни о чем, кроме холодного ветра, который кружил вокруг острова и катил по морю барашки белой пены.
Наклонившись, он взял полено и бросил его в огонь. Сегодня утром в пламени он видел гонца, видел, как тот передал письмо Ронвен. Эинион улыбнулся и почувствовал себя увереннее. Уж Ронвен наверняка поймет всю важность письма, и Элейн скоро вернется. Осталось подождать всего несколько дней, и она вернется. Всего несколько дней…
Эинион помрачнел: ему вдруг стало больно дышать. Хижина была полна дыма, завывания ветра превратились в плачущий крик. Он посмотрел в огонь, положил руку на грудь, собрал все свои силы и хотел было подняться на ноги, когда боль подкосила его. Она стиснула его железной хваткой и, словно кованая решетка, вдавила его грудь и сжала сердце, нанося ему последний страшный удар. Эинион услышал свой громкий крик – это его легкие сделали последнее усилие, прежде чем отказать навсегда. Глубокая тьма обволокла его, она пожирала его разум, но потом Эиниона озарило прозрение: Элейн не собиралась вернуться, ему не суждено увидеть ее снова, хотя в глубине души он всегда думал, что именно так и будет. Ронвен предала своих богов, она бросила его письмо в огонь; в приступе слепящей боли он видел, как она делает это. И вот теперь Элейн придется одной противостоять своей судьбе и смотреть ей в лицо, лишившись его наставлений.
Когда Эиниона накрыла кромешная тьма и шум ветра стоял у него в ушах, он последний раз напряг все тело, сделал несколько шагов в темноту и навзничь упал в огонь.
Глава восьмая
I
Йоркшир. Апрель 1233
– Королева Шотландии беременна! – Эту новость с некоторой долей злорадства гонец сообщил ошеломленному окружению графа Честера. – Его милость велит, чтобы все подданные разделили вместе с ним эту радость и благодарили Всевышнего за то, что он наконец услышал его молитвы. Ваша тетя, миледи, – продолжал вестник, повернувшись к разом покрасневшей Элейн, – просит приветствовать вас особо и надеется, что вы и ваш супруг посетите в скором времени их величеств на севере.
– А ты говорила, что это мне предстоит стать королем. – Джон обрушился на Элейн, едва они остались одни. – Пресвятая Дева Мария, как я мог поверить тебе? Как ты могла так обманывать меня?
– Я не обманывала, – вскричала Элейн. – Я сказала вам только то, что сказали мне самой. – Джон стоял в центре комнаты, крепко сжав одну руку другой; суставы его пальцев побелели, и было видно, что он пытается снова овладеть собой. – Это ничего не значит. – Она бросилась к нему и положила ладони ему на руки. – Ребенок ведь еще не родился… Мало ли что может произойти. Для вашего восхождения на престол могут понабодиться годы, ведь король Александр еще не стар.
Элейн надеялась, что вселит в мужа уверенность, но тот лишь нахмурился.
– Он всего лишь на восемь лет старше меня, всего на восемь, Элейн. – Джон печально улыбнулся. – И он здоров и крепок, в то время как я… – Он оставил свое предложение незаконченным.
– Но вы сейчас очень хорошо себя чувствуете, сейчас вы сильнее, чем когда-либо, – твердо сказала она. – И потом, у него куда больше шансов погибнуть в бою, чем у вас. Он ведь король, и ему приходится вести людей против мятежников. Вы же сами мне об этом говорили.
– А я? А если мне придется повести моих людей на поле сражения? Как ты думаешь, много ли у меня тогда будет шансов уцелеть? – Чувство юмора вернулось к нему, и глаза его чуть посветлели.
– Ваши люди последуют за вами хоть на край света. – Элейн пыталась сдержать нетерпение, которое так и рвалось наружу. – Вы же знаете это. И потом, я возношу молитвы Пресвятой Деве Марии о том, чтобы в один прекрасный день вы спокойно взошли на престол. А сейчас отправьте Александру письмо с поздравлениями и сообщите, что мы навестим его, как только сможем. Должна же я осмотреть страну, в которой проведу большую часть жизни рядом с ее королем. – Подняв голову, она поцеловала его в губы и по его лицу поняла, что его отчаяния как не бывало. Вскоре он уже крепко обнимал ее и жадно целовал в губы.
– Ты опять это видела? Ты видела это в огне? – спросил он. – Ты ведь знаешь, что произойдет, ведь правда? – Он совсем забыл, что запретил ей смотреть в огонь, велев закрывать глаза и молиться, как только Элейн почувствует, что видение приближается. Прикосновения ее губ пробудили Джона. Элейн видела, как глаза его ярко горели. Подавшись вперед, он стал расстегивать ее накидку. – Скажи мне, Элейн, скажи мне, что ты видела. – В спешке он порвал воротник ее платья. Наклонившись, Джон стал целовать ее грудь; оба они возбуждались все сильнее. Элейн хотела было успокоить мужа, сказать ему именно то, что он хотел слышать, но не могла этого сделать. Она не могла лгать о видениях.
– Я ничего не видела, любовь моя, ничего, – прошептала она. – Мы должны ждать. – Элейн стояла перед ним совершенно нагая; ее платье и верхняя юбка упали к ногам. Она положила голову ему на грудь, а он жадно покусывал ее соски. Боль только добавила ей возбуждения, она почувствовала, как огонь желания разгорается в низу ее живота. Она ощутила, что тянет Джона за волосы, желая, чтобы он уложил ее на пол и овладел ею прямо здесь.
– Вдруг кто-нибудь войдет? – Его пыл начинал угасать; он удрученно смотрел на красоту ее бледного тела и ощупью искал ее платье.
– Тогда заприте дверь, милорд, – улыбнулась она.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149
Что теперь предпримет Элейн, как она поступит? Решит вернуться в Гвинед и вмешаться в запутанные политические дрязги и интриги своих братьев? Поехать к Эиниону? Или же она решит остаться с мужем и в качестве графини объезжать свои владения? В памяти Ронвен снова всплыло лицо Элейн, ее горящие от счастья глаза, – она знала то, что Ронвен уже никогда не узнает и не сможет понять, и ее голос: «О Ронвен, я так его люблю!» В тот миг она поняла, как ей следует поступить.
Ронвен медленно и уверенно положила оба письма в огонь и наблюдала, как они загорелись, почернели и превратились в пепел.
VIII
Пенмон, Энглси. Апрель
Эинион сидел в своей одинокой хижине отшельника и смотрел в огонь, чувствуя, как ледяные ветра обволакивают его, окутывают плечи и холодят спину. Тело его ломило, и боль отвлекала его от раздумий. Сейчас он уже не мог думать ни о чем, кроме холодного ветра, который кружил вокруг острова и катил по морю барашки белой пены.
Наклонившись, он взял полено и бросил его в огонь. Сегодня утром в пламени он видел гонца, видел, как тот передал письмо Ронвен. Эинион улыбнулся и почувствовал себя увереннее. Уж Ронвен наверняка поймет всю важность письма, и Элейн скоро вернется. Осталось подождать всего несколько дней, и она вернется. Всего несколько дней…
Эинион помрачнел: ему вдруг стало больно дышать. Хижина была полна дыма, завывания ветра превратились в плачущий крик. Он посмотрел в огонь, положил руку на грудь, собрал все свои силы и хотел было подняться на ноги, когда боль подкосила его. Она стиснула его железной хваткой и, словно кованая решетка, вдавила его грудь и сжала сердце, нанося ему последний страшный удар. Эинион услышал свой громкий крик – это его легкие сделали последнее усилие, прежде чем отказать навсегда. Глубокая тьма обволокла его, она пожирала его разум, но потом Эиниона озарило прозрение: Элейн не собиралась вернуться, ему не суждено увидеть ее снова, хотя в глубине души он всегда думал, что именно так и будет. Ронвен предала своих богов, она бросила его письмо в огонь; в приступе слепящей боли он видел, как она делает это. И вот теперь Элейн придется одной противостоять своей судьбе и смотреть ей в лицо, лишившись его наставлений.
Когда Эиниона накрыла кромешная тьма и шум ветра стоял у него в ушах, он последний раз напряг все тело, сделал несколько шагов в темноту и навзничь упал в огонь.
Глава восьмая
I
Йоркшир. Апрель 1233
– Королева Шотландии беременна! – Эту новость с некоторой долей злорадства гонец сообщил ошеломленному окружению графа Честера. – Его милость велит, чтобы все подданные разделили вместе с ним эту радость и благодарили Всевышнего за то, что он наконец услышал его молитвы. Ваша тетя, миледи, – продолжал вестник, повернувшись к разом покрасневшей Элейн, – просит приветствовать вас особо и надеется, что вы и ваш супруг посетите в скором времени их величеств на севере.
– А ты говорила, что это мне предстоит стать королем. – Джон обрушился на Элейн, едва они остались одни. – Пресвятая Дева Мария, как я мог поверить тебе? Как ты могла так обманывать меня?
– Я не обманывала, – вскричала Элейн. – Я сказала вам только то, что сказали мне самой. – Джон стоял в центре комнаты, крепко сжав одну руку другой; суставы его пальцев побелели, и было видно, что он пытается снова овладеть собой. – Это ничего не значит. – Она бросилась к нему и положила ладони ему на руки. – Ребенок ведь еще не родился… Мало ли что может произойти. Для вашего восхождения на престол могут понабодиться годы, ведь король Александр еще не стар.
Элейн надеялась, что вселит в мужа уверенность, но тот лишь нахмурился.
– Он всего лишь на восемь лет старше меня, всего на восемь, Элейн. – Джон печально улыбнулся. – И он здоров и крепок, в то время как я… – Он оставил свое предложение незаконченным.
– Но вы сейчас очень хорошо себя чувствуете, сейчас вы сильнее, чем когда-либо, – твердо сказала она. – И потом, у него куда больше шансов погибнуть в бою, чем у вас. Он ведь король, и ему приходится вести людей против мятежников. Вы же сами мне об этом говорили.
– А я? А если мне придется повести моих людей на поле сражения? Как ты думаешь, много ли у меня тогда будет шансов уцелеть? – Чувство юмора вернулось к нему, и глаза его чуть посветлели.
– Ваши люди последуют за вами хоть на край света. – Элейн пыталась сдержать нетерпение, которое так и рвалось наружу. – Вы же знаете это. И потом, я возношу молитвы Пресвятой Деве Марии о том, чтобы в один прекрасный день вы спокойно взошли на престол. А сейчас отправьте Александру письмо с поздравлениями и сообщите, что мы навестим его, как только сможем. Должна же я осмотреть страну, в которой проведу большую часть жизни рядом с ее королем. – Подняв голову, она поцеловала его в губы и по его лицу поняла, что его отчаяния как не бывало. Вскоре он уже крепко обнимал ее и жадно целовал в губы.
– Ты опять это видела? Ты видела это в огне? – спросил он. – Ты ведь знаешь, что произойдет, ведь правда? – Он совсем забыл, что запретил ей смотреть в огонь, велев закрывать глаза и молиться, как только Элейн почувствует, что видение приближается. Прикосновения ее губ пробудили Джона. Элейн видела, как глаза его ярко горели. Подавшись вперед, он стал расстегивать ее накидку. – Скажи мне, Элейн, скажи мне, что ты видела. – В спешке он порвал воротник ее платья. Наклонившись, Джон стал целовать ее грудь; оба они возбуждались все сильнее. Элейн хотела было успокоить мужа, сказать ему именно то, что он хотел слышать, но не могла этого сделать. Она не могла лгать о видениях.
– Я ничего не видела, любовь моя, ничего, – прошептала она. – Мы должны ждать. – Элейн стояла перед ним совершенно нагая; ее платье и верхняя юбка упали к ногам. Она положила голову ему на грудь, а он жадно покусывал ее соски. Боль только добавила ей возбуждения, она почувствовала, как огонь желания разгорается в низу ее живота. Она ощутила, что тянет Джона за волосы, желая, чтобы он уложил ее на пол и овладел ею прямо здесь.
– Вдруг кто-нибудь войдет? – Его пыл начинал угасать; он удрученно смотрел на красоту ее бледного тела и ощупью искал ее платье.
– Тогда заприте дверь, милорд, – улыбнулась она.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149