Это их общее существо все еще не было полным, законченным, но Мерси казалось, что им больше нет нужды умолять, угрожать или соблазнять, требовать или заставлять: нужно лишь складываться внутри себя. Словно шесть могли превратиться в семь лишь взмахом руки.
Мерси ощутила лишь легчайшее представление о седьмом. Ему она не могла дать никакого имени. Когда миновал кульминационный момент соединения, она, однако, наконец, вспомнила, чье лицо мелькнуло краткой вспышкой, и кого она узнала, когда входила в божественный, всепожирающий огонь. Она помнила ангела, которого не узнала прежде, ибо не знала, что он — ангел.
— Гэбриел Гилл, — сказала она сама себе, так как у нее еще оставался голос и сущность, с которой она себя идентифицировала. — Это был Гэбриел Гилл, вовсе даже не мертвый.
Она бы рассмеялась при мысли, как такое нелепое существо, выхватившее ее из мира, ставшее спицей в столь изощренном колесе, могло выйти из утробы жалкой шлюхи, но у нее не было времени. Времени больше не оставалось. Они уже были в полном полете, настоящем, а не в парении. Они летели и кружились — ради восторга самого полета. Нечто преследовало их: нечто темное и огромное, гораздо более кошмарное, чем ужас сфинкса.
Кем бы ни был преследователь, она знала: обладай он хоть каким-то милосердием, он не проявит его ни к Мерси, ни к ее спутникам. Непонятно было, как можно его увидеть, ибо у нее не было глаз, а все окна мира уже оказались наглухо закрытыми, но, если она извернется и сможет посмотреть «назад» и «вверх», то, пожалуй, узрит опасность.
И сделала это.
Сама не поняла, как, но сделала. Она посмотрела наверх, не с помощью обычного человеческого зрения, но зрением встревоженного, напуганного и преследуемого ангела. Не было слов для описания того, что она «увидела». У него не было ни лица, ни формы. Ничто в его «внешности» не вызывало обычного страха. Но все равно, она знала, что это — наихудшее из всего, существующего в мире: воплощенная смерть, боль, ад, утрата… все, что не есть жизнь, не есть надежда, не есть существование.
Она хотела закричать, и не смогла.
Нечто, бывшее с ней и внутри нее, ощутило ее опустошенность, и взлетело на своих ангельских крыльях, чтобы закрыть и уберечь ее.
— Не бойся, — сказало оно ей, — Мы держим путь на Небеса, и ему нас не схватить.
Говоривший не был Джейкобом Харкендером, не был даже Гэбриелом Гиллом. Казалось, прошла целая вечность, прежде чем она со смехом назвала имя: сама Мерси.
И она радостно уснула.
13.
Геката изучала бледные черты Лидиарда, заострившиеся от мучительной боли. Он был стар, но не сломлен. Его защитник не щадил его, не шел навстречу его желаниям, но это могло помочь Лидиарду стать сильнее и мудрее. Она на это надеялась.
— Было ли важным сообщение Домье? — деликатно спросила она.
Он покачал головой — скорее, изумленно, нежели отрицая. — Важным был сам факт его доставки, но значение содержания неочевидно.
Гекату это не удивило. Она не могла утверждать, будто ей известен каждый шаг этого странного танца, но ясно одно: важнее форма, нежели смысл. Между этими непонятными инцидентами существует скрытая связь, которую воспринимают ангелы и которая препятствует их действиям. У нее не оставалось иллюзий относительно собственного участия в разворачивающейся драме. Хоть она и вольна действовать как хочется, ей тоже необходимо следовать своего рода предписаниям, и она уже сделала больше, чем от нее ожидалось.
— Как продвигается работа Стерлинга? — спросил Лидиард. — Она обнаружил секрет мутации? Овладел наукой о бессмертии?
— Не уложился во времени, — ответила она. — Как и все мы, хотя наши хранители и творят новые чудеса от нашего имени. Последняя битва в войне между ангелами уже началась, и я не могу поверить, что они подготовились к этому сражению.
— Это никому не под силу. Даже те, кто может выбрать момент для нападения, движутся слишком быстро, если только не пожертвуют элементом неожиданности. Создатели войн не заботятся о пушечных выстрелах. Они живут в мире грез, где царствуют карты и стратегии, Великие Войны и священные цели. Мы же простые исполнители, ты и я, и нам никогда не оказывалась честь спросить нашего совета или консультации. Этим заняты другие, мы же лишь идем следом. И даже лишены возможности поднять мятеж или дезертировать.
Пока он говорил, она подняла его неподвижную правую руку и начала ее нежно поглаживать, пытаясь снять напряжение. От этого, как ни странно, он почувствовал себя еще неуютнее. Словно бы он не привык, чтобы о нем заботились. Пожалуй, никто, кроме Нелл, не прикасался к нему ласково много лет — с тех пор, как жена Корделия покинула его. Пожалуй, думала Геката, ему было бы легче вынести это, будь она более хорошенькой. Это вызвало бы своего рода чувственное наслаждение.
Если в ее прикосновении и сохранилась еще магия, она не оказывала должного эффекта. Геката ощущала мертвенную пустоту внутри себя и думала: неужели это и означает — быть просто человеком. Эта мысль заставила ее вспомнить давным-давно минувшие дни, когда она ничего не знала о том, кто она такая — но Геката тут же прогнала воспоминания прочь. Спустя три-четыре минуты она нахмурилась и положила руку Лидиарда на покрывало.
— Мне очень жаль, — произнесла она. — Правда.
— Не сомневаюсь, — ответил он.
— Это не затянется надолго. В настоящий момент мы все находимся на нейтральной полосе, но вскоре кто-то из ангелов придет за нами.
— Мне кажется, мы уже под прицелом снайперов, — криво усмехнулся он. — В любой момент можем попасть на мушку. Времени скрыться у нас нет, нет здесь и бункеров или окопов, чтобы спрятаться. Мы должны положиться на ангелов Монса, или на Орлеанскую Деву Домье, но они просто перенесут нас на другой фронт.
— Осмелюсь утверждать, что ангелам, которые нами интересуются, нужен оракул, и нужен более отчаянно, чем прежде. Они приложат все усилия, чтобы сохранить нас живыми.
— Пока мы не послужим нашей цели. Мы должны быть уверены, что эта миссия не самоубийственна для нас. У тебя есть идея, кто из ангелов может выиграть войну и куда ведут линии их союзов?
— Хотелось бы мне это знать, — отвечала Геката. — Пока я уверена в одном: они все вовлечены в войну, победа может обернуться для любого из них Пирровой. Пока что мы можем предположить, что твой и мой ангелы накрепко связаны с покровителем Домье и Мандорлы — но не пойму, против кого они. Не против Зелофелона, я думаю, как и не против того ангела, чьими глазами и ушами был Орден Святого Амикуса. Пожалуй, таинственный седьмой — разрушитель мира, но возможно также, что это нечто большее, нежели обычные ангелы, не любящее весь их род. — Она повернулась к маленькому оконцу и выглянула наружу. Темный лес казался непроходимой стеной, безбрежным черным океаном под звездами.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114