Артрит снова терзал его тело, вызванный стрессом, и вторжение в дом теней, которые были, мягко говоря, нежелательны, спровоцировало сильнейшую атаку болезни, одолевшей предательскую плоть. Он не был удивлен внезапным ухудшением состояния, но все же сильно об этом сожалел, а кроме того, испытывал стыд оттого, что гости застанут его в таком состоянии. Правая рука вообще обездвижила, ее просто парализовало, и Дэвид не мог даже зажечь свечу у кровати. Он чувствовал себя опустошенным, лишенным всех сил, высохшим, как русло реки после засухи.
«Как унизительно стареть! — думал он. — Лучше уж оказаться пораженным молнией — или шагнуть навстречу теням, чем валяться, словно труп, ожидая помощи».
Вошла Нелл. Она не отличалась высоким ростом, но ей все же пришлось пригнуться, чтобы войти в низкий дверной проем. Она прикрыла за собой дверь.
— Тебе не стоит находиться здесь, — заговорила она. — Лучше уж спрятать здесь француза или ведьму, если ты слишком горд, чтобы доставить неудобство мне.
— Теперь уже слишком поздно, — сказал он ей, стремясь прервать жалобы. — Я просто не в состоянии двигаться, боль ужасная.
Он наблюдал, как она достает из коробка спичку и зажигает ее. Всматривался в сердце пламени, которое оживало на кончике фитиля свечи. Однако, когда свеча загорелась ровным светом, Лидиард отвернулся.
— Твои гости жаждут повидаться с тобой, — мягко произнесла дочь. — Хотя я и предупредила их, что ты не в состоянии принять их. Геката утверждает, что с радостью истратит оставшуюся у нее слабенькую магию на твое исцеление, но боится обещать выздоровление.
Дэвид не хотел, чтобы кто-нибудь видел его в нынешнем состоянии, но знал, что придется преодолеть собственное нежелание. Нельзя потакать своей слабости. Время поджимает.
— Первым я хочу видеть француза, — бесцветным голосом сообщил он. — Хочу услышать, что было в том послании, предположительно, от Саймона — это важнее, нежели любой физический дискомфорт. Геката может подойти позднее и сказать то, что ей нужно, а может быть, и потратить остатки своего душевного жара.
Нелл не спрашивала его суждений. И не рискнула предположить, не нужно ли ей остаться и послушать. Она двинулась к нему, но, видимо, знала, что любое прикосновение, даже ее, принесет больше страданий, чем пользы. Она придвинула стул к его кровати и послала отцу воздушный поцелуй, покидая комнату.
Он попытался слабо улыбнуться в ответ.
Лидиард лежал и прислушивался к звуку ее шагов, спускавшихся по лестнице. Не прошло и минуты, как их сменили другие — более тяжелые, поднимавшиеся к нему.
Вновь вошедший ударился головой о низкую притолоку, но не стал ругаться, а пытался нашарить дверь за спиной, чтобы закрыть ее. Потом подошел ближе, отыскал место, где можно было стоять во весь рост, не сгибаясь, и неловко поклонился, прежде чем усесться на приготовленный Нелл стул.
— Меня зовут Анатоль Домье, — представился молодой человек — еще раз, ибо их уже кратко познакомили при встрече. — В мае я находился в Шемин-де-Дам, когда немцы прорвали линию обороны. — Его английский, хотя и с небольшим акцентом, звучал безупречно.
— Понимаю, — слабым голосом произнес Дэвид. — Пожалуйста, продолжайте.
— Я был снайпером и не мог сразу же отступить, когда начался прорыв. Когда я спустился на землю, оказалось слишком поздно — боши уже заполнили все вокруг. Я пытался укрыться в воронке от снаряда, но меня трижды ранило, в ногу, грудь и голову. И умирал, когда что-то явилось меня спасти.
Он сделал паузу, ожидая слов Дэвида, но тот лишь попросил: — Дальше.
— Я не знаю, даже сейчас, что именно спасло меня. Я начал думать о том, как моя мать учила меня: мол, ангел-хранитель находится у твоего правого плеча, препятствуя злому влиянию беса-искусителя у левого, но ведь это не более, чем фантазии. Я был слишком уж атеистом, чтобы поверить в подобное. Я погрузился в бессознательное состояние и начал грезить. Не уверен, что очнулся от своих грез. Уверен, вы понимаете, что я имею в виду.
— Да, — отозвался Дэвид. — Вы видели во сне моего сына, моего сына Саймона.
— Да, верно. Это было позднее, после того, как я пытался убить человека, известного вам под именем Люка Кэпторна. Он пытался допросить меня и дал мне какое-то снадобье, а потом Геката пришла спасти меня. Она исцелила мои раны и погрузила меня в сон. Я пытаюсь рассказать вам так подробно, так как вы лучше сможете рассудить, что важно, а что — нет.
Вначале я обнаружил себя бредущим по заброшенному полю боя, изрытому воронками и превратившемуся в море грязи. Я мучился от боли, но не мог понять, куда меня ранило. Вокруг было множество мертвецов. Я не знал, что делаю в этом месте, но чувствовал: мне нужно там быть. Остановился передохнуть и услышал, как какой-то человек насвистывает мелодию. — Француз остановился, слегка покраснел и продолжал. — Подошедший был британским офицером. Светловолосый, лет тридцати на вид. Он сказал: «Я хочу, чтобы вы передали сообщение моему отцу, сэр». Я просил, в чем состоит сообщение, и он ответил: «Скажите ему: неважно, что мой дед ошибался, ибо он обладал наиболее совершенным чувством красоты. И еще скажите: необязательно любить своих врагов, ибо простая вежливость — достаточный щит против ненависти». Думаю, именно эти слова он и произнес.
— Это все? — спросил Дэвид.
— Нет. Я спросил, кому предназначено послание, и он назвал ваше имя. «Вы встретите его в Конце Света», — добавил он. В то время я не понял, что имеется в виду. «Скажите, что послание от Саймона, — продолжал он. — Он не поверит, но поймет». Потом, не дав мне возможности заговорить, он добавил: «Время на исходе. Будущее приближается: то будущее, которого не избежать, как бы мы ни пытались. Однако, не отчаивайтесь; многое из сделанного уже не вернуть, но вся история — лишь фантазия. Даже у Глиняного Монстра есть пупок. Ева невинна, как Орлеанская Дева, хотя ее и величают ведьмой». Да, именно эти слова он и произнес. Потом он упал на землю и превратился в скелет.
— И этим сон закончился?
— Нет. Потом появилась колонна самолетов, они тысячами сбрасывали бомбы. Я пытался спрятаться в окопе, но знал — это бесполезно. Но тут я провалился сквозь землю, опускаясь к ее центру. Расплавленная кора планеты окутала меня теплом, и я уснул с миром. А потом… видимо, прошло время, прежде чем я проснулся снова в этом мире. Имеет ли для вас смысл сообщение, переданное мною?
— Да, своего рода смысл, — согласился Дэвид. — Но, разумеется, оно не от моего сына, и непонятно, кто же на самом деле его автор и почему оно было отправлено.
— Я никому больше не описывал этот сон, даже Нелл и уж, конечно, не Гекате, — сообщил француз между прочим, — Но кое-что я уловил из разговоров с ними. Дедушка, о котором шла речь, это сэр Эдвард Таллентайр, знаменитый философ.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114
«Как унизительно стареть! — думал он. — Лучше уж оказаться пораженным молнией — или шагнуть навстречу теням, чем валяться, словно труп, ожидая помощи».
Вошла Нелл. Она не отличалась высоким ростом, но ей все же пришлось пригнуться, чтобы войти в низкий дверной проем. Она прикрыла за собой дверь.
— Тебе не стоит находиться здесь, — заговорила она. — Лучше уж спрятать здесь француза или ведьму, если ты слишком горд, чтобы доставить неудобство мне.
— Теперь уже слишком поздно, — сказал он ей, стремясь прервать жалобы. — Я просто не в состоянии двигаться, боль ужасная.
Он наблюдал, как она достает из коробка спичку и зажигает ее. Всматривался в сердце пламени, которое оживало на кончике фитиля свечи. Однако, когда свеча загорелась ровным светом, Лидиард отвернулся.
— Твои гости жаждут повидаться с тобой, — мягко произнесла дочь. — Хотя я и предупредила их, что ты не в состоянии принять их. Геката утверждает, что с радостью истратит оставшуюся у нее слабенькую магию на твое исцеление, но боится обещать выздоровление.
Дэвид не хотел, чтобы кто-нибудь видел его в нынешнем состоянии, но знал, что придется преодолеть собственное нежелание. Нельзя потакать своей слабости. Время поджимает.
— Первым я хочу видеть француза, — бесцветным голосом сообщил он. — Хочу услышать, что было в том послании, предположительно, от Саймона — это важнее, нежели любой физический дискомфорт. Геката может подойти позднее и сказать то, что ей нужно, а может быть, и потратить остатки своего душевного жара.
Нелл не спрашивала его суждений. И не рискнула предположить, не нужно ли ей остаться и послушать. Она двинулась к нему, но, видимо, знала, что любое прикосновение, даже ее, принесет больше страданий, чем пользы. Она придвинула стул к его кровати и послала отцу воздушный поцелуй, покидая комнату.
Он попытался слабо улыбнуться в ответ.
Лидиард лежал и прислушивался к звуку ее шагов, спускавшихся по лестнице. Не прошло и минуты, как их сменили другие — более тяжелые, поднимавшиеся к нему.
Вновь вошедший ударился головой о низкую притолоку, но не стал ругаться, а пытался нашарить дверь за спиной, чтобы закрыть ее. Потом подошел ближе, отыскал место, где можно было стоять во весь рост, не сгибаясь, и неловко поклонился, прежде чем усесться на приготовленный Нелл стул.
— Меня зовут Анатоль Домье, — представился молодой человек — еще раз, ибо их уже кратко познакомили при встрече. — В мае я находился в Шемин-де-Дам, когда немцы прорвали линию обороны. — Его английский, хотя и с небольшим акцентом, звучал безупречно.
— Понимаю, — слабым голосом произнес Дэвид. — Пожалуйста, продолжайте.
— Я был снайпером и не мог сразу же отступить, когда начался прорыв. Когда я спустился на землю, оказалось слишком поздно — боши уже заполнили все вокруг. Я пытался укрыться в воронке от снаряда, но меня трижды ранило, в ногу, грудь и голову. И умирал, когда что-то явилось меня спасти.
Он сделал паузу, ожидая слов Дэвида, но тот лишь попросил: — Дальше.
— Я не знаю, даже сейчас, что именно спасло меня. Я начал думать о том, как моя мать учила меня: мол, ангел-хранитель находится у твоего правого плеча, препятствуя злому влиянию беса-искусителя у левого, но ведь это не более, чем фантазии. Я был слишком уж атеистом, чтобы поверить в подобное. Я погрузился в бессознательное состояние и начал грезить. Не уверен, что очнулся от своих грез. Уверен, вы понимаете, что я имею в виду.
— Да, — отозвался Дэвид. — Вы видели во сне моего сына, моего сына Саймона.
— Да, верно. Это было позднее, после того, как я пытался убить человека, известного вам под именем Люка Кэпторна. Он пытался допросить меня и дал мне какое-то снадобье, а потом Геката пришла спасти меня. Она исцелила мои раны и погрузила меня в сон. Я пытаюсь рассказать вам так подробно, так как вы лучше сможете рассудить, что важно, а что — нет.
Вначале я обнаружил себя бредущим по заброшенному полю боя, изрытому воронками и превратившемуся в море грязи. Я мучился от боли, но не мог понять, куда меня ранило. Вокруг было множество мертвецов. Я не знал, что делаю в этом месте, но чувствовал: мне нужно там быть. Остановился передохнуть и услышал, как какой-то человек насвистывает мелодию. — Француз остановился, слегка покраснел и продолжал. — Подошедший был британским офицером. Светловолосый, лет тридцати на вид. Он сказал: «Я хочу, чтобы вы передали сообщение моему отцу, сэр». Я просил, в чем состоит сообщение, и он ответил: «Скажите ему: неважно, что мой дед ошибался, ибо он обладал наиболее совершенным чувством красоты. И еще скажите: необязательно любить своих врагов, ибо простая вежливость — достаточный щит против ненависти». Думаю, именно эти слова он и произнес.
— Это все? — спросил Дэвид.
— Нет. Я спросил, кому предназначено послание, и он назвал ваше имя. «Вы встретите его в Конце Света», — добавил он. В то время я не понял, что имеется в виду. «Скажите, что послание от Саймона, — продолжал он. — Он не поверит, но поймет». Потом, не дав мне возможности заговорить, он добавил: «Время на исходе. Будущее приближается: то будущее, которого не избежать, как бы мы ни пытались. Однако, не отчаивайтесь; многое из сделанного уже не вернуть, но вся история — лишь фантазия. Даже у Глиняного Монстра есть пупок. Ева невинна, как Орлеанская Дева, хотя ее и величают ведьмой». Да, именно эти слова он и произнес. Потом он упал на землю и превратился в скелет.
— И этим сон закончился?
— Нет. Потом появилась колонна самолетов, они тысячами сбрасывали бомбы. Я пытался спрятаться в окопе, но знал — это бесполезно. Но тут я провалился сквозь землю, опускаясь к ее центру. Расплавленная кора планеты окутала меня теплом, и я уснул с миром. А потом… видимо, прошло время, прежде чем я проснулся снова в этом мире. Имеет ли для вас смысл сообщение, переданное мною?
— Да, своего рода смысл, — согласился Дэвид. — Но, разумеется, оно не от моего сына, и непонятно, кто же на самом деле его автор и почему оно было отправлено.
— Я никому больше не описывал этот сон, даже Нелл и уж, конечно, не Гекате, — сообщил француз между прочим, — Но кое-что я уловил из разговоров с ними. Дедушка, о котором шла речь, это сэр Эдвард Таллентайр, знаменитый философ.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114