Под успешным завершением работы подразумевалась победа в конкурсе архитектурных проектов, объявленном правительством Москвы. Голобородько отнюдь не был уверен в том, что справится с такой грандиозной задачей, но соблазн был настолько велик, да и обещанная зарплата грела душу сама по себе, без всяких премий. К тому же к зарплате прилагался служебный автомобиль, трехкомнатная квартира недалеко от центра и – отдельно – оборудованная по последнему слову техники мастерская, в которой сам бог велел творить.
И наконец, последняя приманка – Америка. Да-да, именно Америка, в смысле – Соединенные Штаты. Прочтя пункт контракта, который обязывал его в случае победы в конкурсе принять назначение на работу в расположенном в Сан-Франциско филиале фирмы, Голобородько сначала выпучил на своего работодателя глаза, а потом, когда немного пришел в себя, хитро прищурился. Впрочем, по-своему Алитет Петрович был очень даже неглуп, и поэтому прищурился он только мысленно, про себя сказав: “Эге!”. Несмотря на провинциальное воспитание и неконтролируемый восторг, в который привели его внезапно развернувшиеся перспективы, молодой архитектор из глубинки не забывал о том, что бесплатный сыр бывает только в мышеловке. Такие условия способны, по его мнению, соблазнить и более именитого архитектора. Это могло означать только одно: где-то в многочисленных пунктах и параграфах контракта скрывался подвох.
Голобородько перечитал контракт четырежды, чуть ли не пробуя на зуб каждую букву. Сидевший напротив него человек, которого Алитет про себя именовал “новорусской задницей”, не торопил его. Напротив, придирчивость, с которой Голобородько изучал документ, казалось, вызывала у него одобрение. Закончив читать, Голобородько пришел к выводу, что в самом контракте никаких подводных камней нет. Если здесь и был какой-то подвох, то он содержался скорее в работе, которой ему предстояло заняться, нежели в условиях найма. Хитро поглядев на хозяина кабинета, Алитет отложил бумаги на край стола, откинулся в глубокое кожаное кресло и с независимым видом положил ногу на ногу. Хозяин курил, благожелательно поглядывая на Голобородько. Негромко шелестел кондиционер, вытягивая из комнаты табачный дым, на широком окне слегка колыхались вертикальные жалюзи, матовые потолочные светильники отражались в навощенном паркете цвета спелой дыни, заливая помещение мягким белым светом, почти неотличимым от дневного.
– Ну, – сказал Алитет Петрович, немного стесняясь своего неистребимого кубанского акцента, – а теперь скажите, где тут собака зарыта.
– Собака? – заломив бровь, удивился хозяин кабинета. Впрочем, удивился он как-то лениво и неубедительно. – Что, собственно, вы имеете в виду?
– Я, собственно, имею в виду вот это, – сказал Голобородько и твердо постучал согнутым указательным пальцем по последней странице лежавшего на столе контракта. Звук получился глухой и какой-то неуместный, но Голобородько не обратил на это внимания. Ему был до зарезу нужен этот контракт, но ему хотелось знать, чего от него потребуют взамен. – Этот ваш контракт… – продолжал он, демонстративно морщась. – Мягко стелете. Давайте начистоту: в чем тут подвох?
Хозяин кабинета усмехнулся. Алитет Голобородько подумал, что дорого бы отдал за то, чтобы научиться усмехаться вот так же – тонко, иронично и с сознанием своего полного превосходства. Тем же вечером он попытался отработать такую усмешку перед зеркалом, но, сколько ни тренировался, у него получалась в лучшем случае ухмылка жизнерадостного идиота, а в худшем – оскал какого-то маньяка.
– Приятно иметь дело с умным человеком, – сказал хозяин. Это прозвучало так, что Голобородько так и подмывало поверить в то, что хозяину действительно приятно. Алитет, однако, на эту удочку не попался и еще больше навострил уши. – Вы курите, Алитет Петрович, не стесняйтесь. Угодно сигарету? Берите, это хорошие.
Голобородько взял сигарету из протянутого хозяином тонкого серебряного портсигара, закурил от настольной зажигалки и стал смолить длинными затяжками, не чувствуя никакого вкуса, хотя сигарета действительно была хорошая, дорогая. В голове у него колесом вертелась безумная карусель: квартира – мастерская – машина – зарплата – премия – Штаты… И снова: Сан-Франциско – премия – карьера – зарплата – машина – квартира… Но в чем дело? Откуда этот золотой дождь?
– Начистоту так начистоту, – продолжал хозяин, небрежным и в то же время удивительно изящным жестом давя в пепельнице тлеющий окурок. – Результат нашей с вами совместной работы во многом зависит от степени взаимного доверия между нами. Как любил говаривать генералиссимус Суворов:
"Каждый солдат должен знать свой маневр”. Не говоря уже о, так сказать, старших офицерах, к которым вы будете автоматически причислены сразу же после подписания контракта…
Голобородько взял себя в руки и дернул углом рта, изображая вежливую улыбку. Он чувствовал, что хозяин наконец-то добирается до сути дела, и очень боялся принять неверное решение. Впрочем, по-настоящему верным было только одно решение: подмахнуть контракт, пока этот плешивый котяра не передумал, а там будь что будет. Такие деньжищи! Ради них можно и рискнуть, а неприятности… Что ж, когда неприятности начнутся, тогда и наступит время подумать о том, как их избежать. Неужто кубанский казак не справится с этой конторской задницей? Да и чем он, Алитет Голобородько, рискует? Своим дипломом? Да вряд ли! А больше ему, в сущности, и рисковать-то нечем…
– Будем говорить прямо, – продолжал хозяин, с благосклонным кивком принимая от неслышно подошедшей секретарши чашечку кофе. – Архитекторов в Москве предостаточно. Буквально пруд пруди, честное слово. Так же, впрочем, как и строителей – всяких там плотников, бетонщиков, каменщиков… И тем не менее множество объектов в самой столице и вокруг нее возводится силами рабочих из ближнего зарубежья – из Белоруссии, Украины… Вы меня понимаете?
– Вы хотите сказать, что намерены мне регулярно недоплачивать? – невольно поморщившись, уточнил Голобородько. Такого поворота событий следовало ожидать, но он все равно почувствовал себя униженным и несправедливо обойденным. Он цапнул со стола поставленную туда холеной секретуткой тонкостенную фарфоровую чашку с черным кофе и разом выхлебал половину. Кофе оказался слабоватым (наверное, варили в автоматической кофеварке), но очень ароматным.
– Приятно иметь дело с умным человеком, – повторил хозяин, микроскопическими глоточками попивая кофе. – С умным и практичным, осмелюсь уточнить. Недоплачивать, говорите? Н-ну, если вам угодно это так называть, то.., да, пожалуй, и недоплачивать. Совсем немного, тысячу или, скажем, полторы в месяц… Скажу вам как практичный человек практичному человеку:
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87
И наконец, последняя приманка – Америка. Да-да, именно Америка, в смысле – Соединенные Штаты. Прочтя пункт контракта, который обязывал его в случае победы в конкурсе принять назначение на работу в расположенном в Сан-Франциско филиале фирмы, Голобородько сначала выпучил на своего работодателя глаза, а потом, когда немного пришел в себя, хитро прищурился. Впрочем, по-своему Алитет Петрович был очень даже неглуп, и поэтому прищурился он только мысленно, про себя сказав: “Эге!”. Несмотря на провинциальное воспитание и неконтролируемый восторг, в который привели его внезапно развернувшиеся перспективы, молодой архитектор из глубинки не забывал о том, что бесплатный сыр бывает только в мышеловке. Такие условия способны, по его мнению, соблазнить и более именитого архитектора. Это могло означать только одно: где-то в многочисленных пунктах и параграфах контракта скрывался подвох.
Голобородько перечитал контракт четырежды, чуть ли не пробуя на зуб каждую букву. Сидевший напротив него человек, которого Алитет про себя именовал “новорусской задницей”, не торопил его. Напротив, придирчивость, с которой Голобородько изучал документ, казалось, вызывала у него одобрение. Закончив читать, Голобородько пришел к выводу, что в самом контракте никаких подводных камней нет. Если здесь и был какой-то подвох, то он содержался скорее в работе, которой ему предстояло заняться, нежели в условиях найма. Хитро поглядев на хозяина кабинета, Алитет отложил бумаги на край стола, откинулся в глубокое кожаное кресло и с независимым видом положил ногу на ногу. Хозяин курил, благожелательно поглядывая на Голобородько. Негромко шелестел кондиционер, вытягивая из комнаты табачный дым, на широком окне слегка колыхались вертикальные жалюзи, матовые потолочные светильники отражались в навощенном паркете цвета спелой дыни, заливая помещение мягким белым светом, почти неотличимым от дневного.
– Ну, – сказал Алитет Петрович, немного стесняясь своего неистребимого кубанского акцента, – а теперь скажите, где тут собака зарыта.
– Собака? – заломив бровь, удивился хозяин кабинета. Впрочем, удивился он как-то лениво и неубедительно. – Что, собственно, вы имеете в виду?
– Я, собственно, имею в виду вот это, – сказал Голобородько и твердо постучал согнутым указательным пальцем по последней странице лежавшего на столе контракта. Звук получился глухой и какой-то неуместный, но Голобородько не обратил на это внимания. Ему был до зарезу нужен этот контракт, но ему хотелось знать, чего от него потребуют взамен. – Этот ваш контракт… – продолжал он, демонстративно морщась. – Мягко стелете. Давайте начистоту: в чем тут подвох?
Хозяин кабинета усмехнулся. Алитет Голобородько подумал, что дорого бы отдал за то, чтобы научиться усмехаться вот так же – тонко, иронично и с сознанием своего полного превосходства. Тем же вечером он попытался отработать такую усмешку перед зеркалом, но, сколько ни тренировался, у него получалась в лучшем случае ухмылка жизнерадостного идиота, а в худшем – оскал какого-то маньяка.
– Приятно иметь дело с умным человеком, – сказал хозяин. Это прозвучало так, что Голобородько так и подмывало поверить в то, что хозяину действительно приятно. Алитет, однако, на эту удочку не попался и еще больше навострил уши. – Вы курите, Алитет Петрович, не стесняйтесь. Угодно сигарету? Берите, это хорошие.
Голобородько взял сигарету из протянутого хозяином тонкого серебряного портсигара, закурил от настольной зажигалки и стал смолить длинными затяжками, не чувствуя никакого вкуса, хотя сигарета действительно была хорошая, дорогая. В голове у него колесом вертелась безумная карусель: квартира – мастерская – машина – зарплата – премия – Штаты… И снова: Сан-Франциско – премия – карьера – зарплата – машина – квартира… Но в чем дело? Откуда этот золотой дождь?
– Начистоту так начистоту, – продолжал хозяин, небрежным и в то же время удивительно изящным жестом давя в пепельнице тлеющий окурок. – Результат нашей с вами совместной работы во многом зависит от степени взаимного доверия между нами. Как любил говаривать генералиссимус Суворов:
"Каждый солдат должен знать свой маневр”. Не говоря уже о, так сказать, старших офицерах, к которым вы будете автоматически причислены сразу же после подписания контракта…
Голобородько взял себя в руки и дернул углом рта, изображая вежливую улыбку. Он чувствовал, что хозяин наконец-то добирается до сути дела, и очень боялся принять неверное решение. Впрочем, по-настоящему верным было только одно решение: подмахнуть контракт, пока этот плешивый котяра не передумал, а там будь что будет. Такие деньжищи! Ради них можно и рискнуть, а неприятности… Что ж, когда неприятности начнутся, тогда и наступит время подумать о том, как их избежать. Неужто кубанский казак не справится с этой конторской задницей? Да и чем он, Алитет Голобородько, рискует? Своим дипломом? Да вряд ли! А больше ему, в сущности, и рисковать-то нечем…
– Будем говорить прямо, – продолжал хозяин, с благосклонным кивком принимая от неслышно подошедшей секретарши чашечку кофе. – Архитекторов в Москве предостаточно. Буквально пруд пруди, честное слово. Так же, впрочем, как и строителей – всяких там плотников, бетонщиков, каменщиков… И тем не менее множество объектов в самой столице и вокруг нее возводится силами рабочих из ближнего зарубежья – из Белоруссии, Украины… Вы меня понимаете?
– Вы хотите сказать, что намерены мне регулярно недоплачивать? – невольно поморщившись, уточнил Голобородько. Такого поворота событий следовало ожидать, но он все равно почувствовал себя униженным и несправедливо обойденным. Он цапнул со стола поставленную туда холеной секретуткой тонкостенную фарфоровую чашку с черным кофе и разом выхлебал половину. Кофе оказался слабоватым (наверное, варили в автоматической кофеварке), но очень ароматным.
– Приятно иметь дело с умным человеком, – повторил хозяин, микроскопическими глоточками попивая кофе. – С умным и практичным, осмелюсь уточнить. Недоплачивать, говорите? Н-ну, если вам угодно это так называть, то.., да, пожалуй, и недоплачивать. Совсем немного, тысячу или, скажем, полторы в месяц… Скажу вам как практичный человек практичному человеку:
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87