Часовой шмякнулся спиной о дверь, отскочил от нее как мячик и тут же получил звонкую оплеуху, отвешенную все той же открытой ладонью. Он упал с крыльца и очень неловко приземлился в метре от него, уткнувшись лицом в грязь.
– Только пикни, – сказал ему Юрий. – Я ведь могу и кулаком ударить.
Лежавший на земле “часовой” кивнул, не поднимая головы, и подтянул колени к груди, словно боялся, что его сейчас начнут бить ногами. Юрий бросил в грязь сигарету, размятую настолько, что из нее уже высыпалась половина табака, и рванул на себя обитую ржавой жестью дверь.
Он торопился. С того момента, как в эту дверь вошли четверо крепких молодых людей, прошло уже минуты полторы, а то и все две – вполне достаточный промежуток времени, чтобы избить или даже убить не готового к нападению человека.
Сразу за дверью была проходная – узенький коридорчик, перегороженный ржавой вертушкой турникета. По левую руку в облупленной стене имелось окошко с выбитым стеклом, за которым располагалось пустое, заваленное мусором караульное помещение. Здесь действительно воняло всем тем, что нафантазировал Юрий, сидя в машине, и еще чем-то – смутно знакомым и неимоверно пакостным. Похоже было на то, что где-то поблизости разлагался труп бродячего животного. “А может быть, и не животного, – подумал Юрий. – Местечко тут такое, что труп может пролежать год, и на него никто не наткнется."
Он перемахнул через вертушку, которая даже не думала вертеться, будучи не то запертой, не то просто намертво приржавевшей к стойке, и бросился на доносившийся из глубины коридора шум, стараясь не запутаться в грудах мусора. Открытая дверь сразу бросилась ему в глаза: именно из нее в коридор, лишенный окон, проникал дневной свет, и оттуда же доносился шум.
Юрий добежал до двери и ворвался в комнату, которая, судя по выгоревшим светленьким обоям и линолеуму с рисунком “под паркет”, в свое время служила бухгалтерией или чем-то в этом роде. Его взору предстало именно то, что он ожидал увидеть: четверо одетых в черное бритоголовых пытались сделать из Дергунова котлету, действуя очень энергично и целеустремленно. Пятый, насмерть перепуганный сопляк лет пятнадцати, сидел на корточках в углу, вытирая рукавом сочившуюся из разбитого носа кровь. Зажатый в другом углу Дергунов прикрывал голову руками и пока что выглядел не слишком помятым. Диспозиция была ясна и незатейлива, и Юрий поспешил принять посильное участие в веселье, пока кто-нибудь действительно не пострадал.
– Р-р-разойдись! – гаркнул он голосом ротного старшины.
От этого трубного рыка присутствующие дружно вздрогнули и на мгновение замерли, как на стоп-кадре. Мальчишка, сидевший на корточках в углу, с шумом опустился на пятую точку. Осаждавшие Дергунова парни, оправившись от акустического удара, дружно развернулись на сто восемьдесят градусов и перешли в наступление на нового противника.
Длинный жердяй в кожаной куртке, оскалив мелкие испорченные зубы, взмахнул ногой, целясь Юрию в пах. Юрий легко уклонился от удара и ткнул длинного кулаком в середину физиономии. Любитель драться ногами потерял равновесие и послушно грохнулся на пол, раскорячившись, как сухопутный краб.
Драться эти ребята не умели. Их действия сильно напоминали карикатуру на Чака Норриса или Джеки Чана; они больше делали вид, что дерутся, чем дрались на самом деле. Стычка продолжалась не дольше двух минут, и за это время противники нанесли только один серьезный удар: самый старший из них, плюнув на восточные единоборства, попытался врезать Юрию по голове обломком доски с торчавшими вкривь и вкось гнутыми ржавыми гвоздями. Юрий чуть не проморгал этот удар, лишь в последний момент успев прикрыть голову поднятым локтем. Гнилая доска с треском переломилась пополам, и Юрий в сердцах отправил противника в глухой аут, от души врезав ему в подбородок.
Кто-то, пригнувшись, бросился мимо Юрия к дверям. Юрий ничего не имел против, он лишь придал беглецу дополнительное ускорение, между делом съездив ему по шее. Сообразительный сатанист споткнулся, пробежал пару шагов на четвереньках и в таком положении пулей выскочил за дверь.
Двое оставшихся на ногах участников потасовки покинули поле боя, воспользовавшись оконным проемом, в котором очень кстати не оказалось ни одного стекла. Юрий перешагнул через лежавшего на полу любителя драться досками, схватил все еще сидевшего в углу бритоголового мальчишку за шиворот и легким пинком направил его в сторону двери.
– Черный микроавтобус, – сказал он ему вслед. – Залезай в салон и сиди тихо. Попробуешь удрать – догоню и выпорю.
Дергунов уже выбрался из своего угла и теперь приводил в порядок одежду. Он был цел и невредим, хотя и выглядел несколько напуганным.
– Прошу прощения, – сказал ему Юрий, больше не скрывая владевшего им раздражения. – Кажется, я вам все-таки помешал.
Под его ногой что-то хрустнуло. Юрий отступил на шаг, опустил глаза и увидел осколки растоптанного в драке диктофона. Дергунов тоже посмотрел на обломки. Он перевел взгляд на Юрия, нахмурился, открыл рот и тут же закрыл его, решив, как видно, приберечь готовые сорваться с языка слова для более подходящего случая.
– Извините, – сказал он после короткой паузы. – Похоже, я вел себя как последний идиот.
– Аминь, – сказал Юрий. – Пойдемте-ка отсюда, а то я боюсь, как бы эти дети Вельзевула не попортили машину.
* * *
– Как ты проник в дом? – сердито спросил Владислав Андреевич, с трудом преодолевая искушение прижать ладонь к груди, чтобы окончательно унять сердцебиение. – Что это, черт подери, за фокусы?
Блондин слегка шевельнул уголками своего похожего на шрам рта, что, по всей видимости, должно было означать улыбку.
– Первый ваш вопрос лишен смысла, – сказал он, – а второй и вовсе риторический. Какая разница, как я сюда проник, если я уже здесь, а двери и окна в полном порядке? Не волнуйтесь, Владислав Андреевич. Человеку, у которого нет моей квалификации, этот трюк не по зубам.
– Квалификация у него, – понемногу успокаиваясь, проворчал Школьников. – Вот как дам в ухо, так вся твоя квалификация из другого уха и выскочит. Тоже мне, Дэвид Копперфилд…
Он тяжело опустился в кресло по другую сторону журнального столика и только теперь обнаружил, что на столике стоит начатая бутылка коньяку и две рюмки. Донышко той, что стояла ближе к блондину, было запачкано остатками дорогой выпивки.
– Залез в дом, – сердито проворчал Школьников, – нажрался моего коньяка… Что все это значит?
– За коньяк извините, – легко присаживаясь напротив и наполняя рюмки, сказал блондин. – Собственно, я только пригубил. Чисто символически, ей-богу. Скучно было сидеть в потемках, да и денек у меня сегодня выдался очень уж хлопотливый.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87
– Только пикни, – сказал ему Юрий. – Я ведь могу и кулаком ударить.
Лежавший на земле “часовой” кивнул, не поднимая головы, и подтянул колени к груди, словно боялся, что его сейчас начнут бить ногами. Юрий бросил в грязь сигарету, размятую настолько, что из нее уже высыпалась половина табака, и рванул на себя обитую ржавой жестью дверь.
Он торопился. С того момента, как в эту дверь вошли четверо крепких молодых людей, прошло уже минуты полторы, а то и все две – вполне достаточный промежуток времени, чтобы избить или даже убить не готового к нападению человека.
Сразу за дверью была проходная – узенький коридорчик, перегороженный ржавой вертушкой турникета. По левую руку в облупленной стене имелось окошко с выбитым стеклом, за которым располагалось пустое, заваленное мусором караульное помещение. Здесь действительно воняло всем тем, что нафантазировал Юрий, сидя в машине, и еще чем-то – смутно знакомым и неимоверно пакостным. Похоже было на то, что где-то поблизости разлагался труп бродячего животного. “А может быть, и не животного, – подумал Юрий. – Местечко тут такое, что труп может пролежать год, и на него никто не наткнется."
Он перемахнул через вертушку, которая даже не думала вертеться, будучи не то запертой, не то просто намертво приржавевшей к стойке, и бросился на доносившийся из глубины коридора шум, стараясь не запутаться в грудах мусора. Открытая дверь сразу бросилась ему в глаза: именно из нее в коридор, лишенный окон, проникал дневной свет, и оттуда же доносился шум.
Юрий добежал до двери и ворвался в комнату, которая, судя по выгоревшим светленьким обоям и линолеуму с рисунком “под паркет”, в свое время служила бухгалтерией или чем-то в этом роде. Его взору предстало именно то, что он ожидал увидеть: четверо одетых в черное бритоголовых пытались сделать из Дергунова котлету, действуя очень энергично и целеустремленно. Пятый, насмерть перепуганный сопляк лет пятнадцати, сидел на корточках в углу, вытирая рукавом сочившуюся из разбитого носа кровь. Зажатый в другом углу Дергунов прикрывал голову руками и пока что выглядел не слишком помятым. Диспозиция была ясна и незатейлива, и Юрий поспешил принять посильное участие в веселье, пока кто-нибудь действительно не пострадал.
– Р-р-разойдись! – гаркнул он голосом ротного старшины.
От этого трубного рыка присутствующие дружно вздрогнули и на мгновение замерли, как на стоп-кадре. Мальчишка, сидевший на корточках в углу, с шумом опустился на пятую точку. Осаждавшие Дергунова парни, оправившись от акустического удара, дружно развернулись на сто восемьдесят градусов и перешли в наступление на нового противника.
Длинный жердяй в кожаной куртке, оскалив мелкие испорченные зубы, взмахнул ногой, целясь Юрию в пах. Юрий легко уклонился от удара и ткнул длинного кулаком в середину физиономии. Любитель драться ногами потерял равновесие и послушно грохнулся на пол, раскорячившись, как сухопутный краб.
Драться эти ребята не умели. Их действия сильно напоминали карикатуру на Чака Норриса или Джеки Чана; они больше делали вид, что дерутся, чем дрались на самом деле. Стычка продолжалась не дольше двух минут, и за это время противники нанесли только один серьезный удар: самый старший из них, плюнув на восточные единоборства, попытался врезать Юрию по голове обломком доски с торчавшими вкривь и вкось гнутыми ржавыми гвоздями. Юрий чуть не проморгал этот удар, лишь в последний момент успев прикрыть голову поднятым локтем. Гнилая доска с треском переломилась пополам, и Юрий в сердцах отправил противника в глухой аут, от души врезав ему в подбородок.
Кто-то, пригнувшись, бросился мимо Юрия к дверям. Юрий ничего не имел против, он лишь придал беглецу дополнительное ускорение, между делом съездив ему по шее. Сообразительный сатанист споткнулся, пробежал пару шагов на четвереньках и в таком положении пулей выскочил за дверь.
Двое оставшихся на ногах участников потасовки покинули поле боя, воспользовавшись оконным проемом, в котором очень кстати не оказалось ни одного стекла. Юрий перешагнул через лежавшего на полу любителя драться досками, схватил все еще сидевшего в углу бритоголового мальчишку за шиворот и легким пинком направил его в сторону двери.
– Черный микроавтобус, – сказал он ему вслед. – Залезай в салон и сиди тихо. Попробуешь удрать – догоню и выпорю.
Дергунов уже выбрался из своего угла и теперь приводил в порядок одежду. Он был цел и невредим, хотя и выглядел несколько напуганным.
– Прошу прощения, – сказал ему Юрий, больше не скрывая владевшего им раздражения. – Кажется, я вам все-таки помешал.
Под его ногой что-то хрустнуло. Юрий отступил на шаг, опустил глаза и увидел осколки растоптанного в драке диктофона. Дергунов тоже посмотрел на обломки. Он перевел взгляд на Юрия, нахмурился, открыл рот и тут же закрыл его, решив, как видно, приберечь готовые сорваться с языка слова для более подходящего случая.
– Извините, – сказал он после короткой паузы. – Похоже, я вел себя как последний идиот.
– Аминь, – сказал Юрий. – Пойдемте-ка отсюда, а то я боюсь, как бы эти дети Вельзевула не попортили машину.
* * *
– Как ты проник в дом? – сердито спросил Владислав Андреевич, с трудом преодолевая искушение прижать ладонь к груди, чтобы окончательно унять сердцебиение. – Что это, черт подери, за фокусы?
Блондин слегка шевельнул уголками своего похожего на шрам рта, что, по всей видимости, должно было означать улыбку.
– Первый ваш вопрос лишен смысла, – сказал он, – а второй и вовсе риторический. Какая разница, как я сюда проник, если я уже здесь, а двери и окна в полном порядке? Не волнуйтесь, Владислав Андреевич. Человеку, у которого нет моей квалификации, этот трюк не по зубам.
– Квалификация у него, – понемногу успокаиваясь, проворчал Школьников. – Вот как дам в ухо, так вся твоя квалификация из другого уха и выскочит. Тоже мне, Дэвид Копперфилд…
Он тяжело опустился в кресло по другую сторону журнального столика и только теперь обнаружил, что на столике стоит начатая бутылка коньяку и две рюмки. Донышко той, что стояла ближе к блондину, было запачкано остатками дорогой выпивки.
– Залез в дом, – сердито проворчал Школьников, – нажрался моего коньяка… Что все это значит?
– За коньяк извините, – легко присаживаясь напротив и наполняя рюмки, сказал блондин. – Собственно, я только пригубил. Чисто символически, ей-богу. Скучно было сидеть в потемках, да и денек у меня сегодня выдался очень уж хлопотливый.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87