Брэнд легко и просто общался как с простыми рабочими в отделе отправки, так и с главным редактором.
- Здесь был мой кабинет, когда я служил репортером, - сказал он.
Они вошли в комнату, которая была не больше гардеробной. Брэнд положил руку на стол-, словно приветствовал старого друга. Здесь он казался настолько в своей стихии, что Марион недоумевала, зачем он вообще решил пойти в политику.
Когда он сел за стол и взял ручку, она поинтересовалась:
- Что будет с вашими газетами, если вас изберут в парламент?
- Что вы имеете в виду?
- Вы продадите их? Вопрос, похоже, удивил его.
- Вовсе нет. Даже если сейчас меня и изберут в парламент, то на следующих выборах могут выгнать. Что я тогда буду делать? Я пока не готов отойти от дел.
- Но предположим, у вас был бы выбор. Что бы вы предпочли?
Он окинул ее вопросительным взглядом:
- А почему вы спрашиваете?
Хороший вопрос. Она взглянула на старенький стол, на крохотную комнатушку, которая когда-то служила ему кабинетом, и поняла, просто поняла, что она одна из немногих избранных, которых он подпустил к себе так близко.
Марион пожала плечами:
- Просто любопытно. Он ненадолго задумался.
- Вы спрашиваете меня, что дает мне наибольшее удовлетворение? Что ж, на этот вопрос ответить невозможно. Спросите меня еще раз, когда я прослужу срок в парламенте. Однако, - продолжал он, - мои шансы попасть в парламент чрезвычайно малы.
- Судя по вашему тону, не похоже, что ваше сердце будет разбито, если вы оставите политику.
- Вы правы. - Он встал. - Но я не люблю проигрывать.
Марион рассмеялась. Она чувствовала себя так легко, словно у нее гора с плеч свалилась.
- Я очень хорошо помню Ханну, - сказала миссис Лав. Страдальческое выражение затуманило ее голубые глаза. - А что вы хотите знать?
- Мы подумали, - легко отозвался Брэнд, - что вы могли бы помочь найти ее, если, конечно, она все еще жива.
- Похоже, - добавила Марион, - никто не знает, что случилось с моей тетей после того, как она ушла от вас.
Миссис Лав было лет пятьдесят пять - пятьдесят семь. Она была приятно округлой, со светлыми, слегка посеребренными сединой волосами и милым, улыбчивым лицом.
На взгляд Марион, миссис Лав была доброжелательной работодательницей. Она дружелюбная и приветливая, хотя оказанный им теплый прием можно приписать знакомству Брэнда с доктором Хардкаслом.
- Спасибо, - поблагодарила Марион, принимая предложенную ей чашку чая.
Обставленная со вкусом комната была уютной. Все было выполнено в голубом и золотистом цветах. Некоторые штрихи придавали комнате характер: корзинка с вязаньем, пяльцы с вышивкой и утренний номер «Газетт», аккуратно сложенный и лежащий на диване хозяйки.
Марион взглянула на Брэнда, ожидая, чтобы он, как они условились заранее, взял инициативу на себя.
- Мы надеялись, что вы расскажете нам о друзьях Ханны. Кто-нибудь что-нибудь должен знать.
Миссис Лав сосредоточенно помешивала свой чай.
- Я бы хотела помочь вам, но я понятия не имею, где Ханна. Она не писала мне после того, как уехала отсюда, да я этого и не ждала. - Она взглянула на Марион. - Ханна была не самой образцовой служанкой. Мне бы не хотелось ворошить это.
Марион была потрясена. Никто ни разу и словом не обмолвился, что Ханна покинула Брайтон с подмоченной репутацией.
- Видите ли, - сказал Брэнд, - я пообещал ее сестре узнать, что произошло с Ханной, и намерен сдержать обещание. - Он смягчил тон. - Боюсь, Эдвина подозревала худшее.
- Подозревала худшее? - переспросила миссис Лав, озадаченно сдвинув брови.
- Что Ханна покончила с собой.
Его слова потрясли обеих дам. Чашка Марион задребезжала на блюдце. Миссис Лав разинула рот. Быстро придя в себя, хозяйка воскликнула:
- Ни за что в это не поверю! Ханна была беспокойной девушкой, слишком романтичной и наивной, но не подавленной.
- А могла ли она с кем-нибудь сбежать? - спросил Брэнд.
- Вот это более вероятно, учитывая ее романтический характер.
Сцепив руки, Брэнд слегка подался вперед.
- Мы с леди Марион не знаем, чему верить. Почему бы вам не рассказать нам о Ханне, о ее работе у вас? С кем она дружила? Куда ходила в свободное время? И почему ушла от вас?
Миссис Лав нахмурилась, глядя в свою чашку.
- К дьяволу этот чай, - наконец заявила она и улыбнулась Брэнду. - Мистер Гамильтон, там, в буфете, есть графин с мадерой. Думаю, нам не помешает что-нибудь покрепче.
- Дети полюбили ее сразу. Я, бывало, думала, что у Ханны воображение ребенка. - Миссис Лав помолчала, сделав глоток из своего бокала. - Она могла сочинить историю о чем угодно: о любимой игрушке, о мебели. Ученик мясника вдруг становился принцем, которого заколдовала злая колдунья. На моего мужа ее сказки не производили впечатления. Он считал, что Ханна забивает головы девочек чепухой. Но он не мог отрицать, что они делают успехи. Они не расставались с книгой. А главное - они были счастливы, следовательно, и я тоже.
Слушая миссис Лав, Марион мысленно перенеслась в то далекое пребывание в Лонгбери. Именно такой она и помнила Ханну. Прогулка в лесу никогда не была простой прогулкой. Они становились путешественниками в джунглях Амазонки. С Ханной было так же интересно, как с Клэрис.
Миссис Лав сделала еще один живительный глоток мадеры.
- Чего мы не сознавали в то время, так это того, что воображение Ханны простиралось гораздо дальше. Как бы мне сказать это так, чтобы бедная Ханна не выглядела сумасбродкой? Вы спрашивали о ее друзьях. Мы с мужем приглашали ее на все свои вечеринки и поощряли заводить подруг. Но Ханна и не пыталась подружиться с девушками. Ее интересовали только молодые люди. Если молодой человек улыбнулся ей, значит, он по уши в нее влюблен; если пригласил потанцевать, значит, покушается на ее добродетель. Она была героиней выдуманных историй, и я верила ей.
- Как вы на это реагировали? - поинтересовался Брэнд.
- Я перестала приглашать этих молодых людей на свои вечеринки и сделала друзьям замечание по поводу их поведения. Мне неприятно вспоминать, но я сильно обидела их. О, я не говорю, что они были абсолютно невинны, но Ханна сама поощряла их.
Марион покачала головой:
- Это так не похоже на ту Ханну, которую я помню.
- Не верится? - Миссис Лав слабо улыбнулась. - Вы тогда были ребенком, и мои девочки тоже не знали о поведении Ханны за стенами детской. Они обожали ее. Сейчас мои дочери уже замужем, у них собственные семьи, но они до сих пор с любовью вспоминают Ханну. Они не знают, как все закончилось.
- А как все закончилось? - спросил Брэнд. Миссис Лав печально покачала головой:
- Один молодой человек устроил жуткую сцену прямо здесь, в этой комнате. Он был отчаянно влюблен в Ханну и хотел жениться на ней, но Ханна и слышать о нем не желала. Одного или двух обманутых влюбленных я еще могла понять, но стала сомневаться, когда мистер Робсон показал нам одно из писем Ханны.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73
- Здесь был мой кабинет, когда я служил репортером, - сказал он.
Они вошли в комнату, которая была не больше гардеробной. Брэнд положил руку на стол-, словно приветствовал старого друга. Здесь он казался настолько в своей стихии, что Марион недоумевала, зачем он вообще решил пойти в политику.
Когда он сел за стол и взял ручку, она поинтересовалась:
- Что будет с вашими газетами, если вас изберут в парламент?
- Что вы имеете в виду?
- Вы продадите их? Вопрос, похоже, удивил его.
- Вовсе нет. Даже если сейчас меня и изберут в парламент, то на следующих выборах могут выгнать. Что я тогда буду делать? Я пока не готов отойти от дел.
- Но предположим, у вас был бы выбор. Что бы вы предпочли?
Он окинул ее вопросительным взглядом:
- А почему вы спрашиваете?
Хороший вопрос. Она взглянула на старенький стол, на крохотную комнатушку, которая когда-то служила ему кабинетом, и поняла, просто поняла, что она одна из немногих избранных, которых он подпустил к себе так близко.
Марион пожала плечами:
- Просто любопытно. Он ненадолго задумался.
- Вы спрашиваете меня, что дает мне наибольшее удовлетворение? Что ж, на этот вопрос ответить невозможно. Спросите меня еще раз, когда я прослужу срок в парламенте. Однако, - продолжал он, - мои шансы попасть в парламент чрезвычайно малы.
- Судя по вашему тону, не похоже, что ваше сердце будет разбито, если вы оставите политику.
- Вы правы. - Он встал. - Но я не люблю проигрывать.
Марион рассмеялась. Она чувствовала себя так легко, словно у нее гора с плеч свалилась.
- Я очень хорошо помню Ханну, - сказала миссис Лав. Страдальческое выражение затуманило ее голубые глаза. - А что вы хотите знать?
- Мы подумали, - легко отозвался Брэнд, - что вы могли бы помочь найти ее, если, конечно, она все еще жива.
- Похоже, - добавила Марион, - никто не знает, что случилось с моей тетей после того, как она ушла от вас.
Миссис Лав было лет пятьдесят пять - пятьдесят семь. Она была приятно округлой, со светлыми, слегка посеребренными сединой волосами и милым, улыбчивым лицом.
На взгляд Марион, миссис Лав была доброжелательной работодательницей. Она дружелюбная и приветливая, хотя оказанный им теплый прием можно приписать знакомству Брэнда с доктором Хардкаслом.
- Спасибо, - поблагодарила Марион, принимая предложенную ей чашку чая.
Обставленная со вкусом комната была уютной. Все было выполнено в голубом и золотистом цветах. Некоторые штрихи придавали комнате характер: корзинка с вязаньем, пяльцы с вышивкой и утренний номер «Газетт», аккуратно сложенный и лежащий на диване хозяйки.
Марион взглянула на Брэнда, ожидая, чтобы он, как они условились заранее, взял инициативу на себя.
- Мы надеялись, что вы расскажете нам о друзьях Ханны. Кто-нибудь что-нибудь должен знать.
Миссис Лав сосредоточенно помешивала свой чай.
- Я бы хотела помочь вам, но я понятия не имею, где Ханна. Она не писала мне после того, как уехала отсюда, да я этого и не ждала. - Она взглянула на Марион. - Ханна была не самой образцовой служанкой. Мне бы не хотелось ворошить это.
Марион была потрясена. Никто ни разу и словом не обмолвился, что Ханна покинула Брайтон с подмоченной репутацией.
- Видите ли, - сказал Брэнд, - я пообещал ее сестре узнать, что произошло с Ханной, и намерен сдержать обещание. - Он смягчил тон. - Боюсь, Эдвина подозревала худшее.
- Подозревала худшее? - переспросила миссис Лав, озадаченно сдвинув брови.
- Что Ханна покончила с собой.
Его слова потрясли обеих дам. Чашка Марион задребезжала на блюдце. Миссис Лав разинула рот. Быстро придя в себя, хозяйка воскликнула:
- Ни за что в это не поверю! Ханна была беспокойной девушкой, слишком романтичной и наивной, но не подавленной.
- А могла ли она с кем-нибудь сбежать? - спросил Брэнд.
- Вот это более вероятно, учитывая ее романтический характер.
Сцепив руки, Брэнд слегка подался вперед.
- Мы с леди Марион не знаем, чему верить. Почему бы вам не рассказать нам о Ханне, о ее работе у вас? С кем она дружила? Куда ходила в свободное время? И почему ушла от вас?
Миссис Лав нахмурилась, глядя в свою чашку.
- К дьяволу этот чай, - наконец заявила она и улыбнулась Брэнду. - Мистер Гамильтон, там, в буфете, есть графин с мадерой. Думаю, нам не помешает что-нибудь покрепче.
- Дети полюбили ее сразу. Я, бывало, думала, что у Ханны воображение ребенка. - Миссис Лав помолчала, сделав глоток из своего бокала. - Она могла сочинить историю о чем угодно: о любимой игрушке, о мебели. Ученик мясника вдруг становился принцем, которого заколдовала злая колдунья. На моего мужа ее сказки не производили впечатления. Он считал, что Ханна забивает головы девочек чепухой. Но он не мог отрицать, что они делают успехи. Они не расставались с книгой. А главное - они были счастливы, следовательно, и я тоже.
Слушая миссис Лав, Марион мысленно перенеслась в то далекое пребывание в Лонгбери. Именно такой она и помнила Ханну. Прогулка в лесу никогда не была простой прогулкой. Они становились путешественниками в джунглях Амазонки. С Ханной было так же интересно, как с Клэрис.
Миссис Лав сделала еще один живительный глоток мадеры.
- Чего мы не сознавали в то время, так это того, что воображение Ханны простиралось гораздо дальше. Как бы мне сказать это так, чтобы бедная Ханна не выглядела сумасбродкой? Вы спрашивали о ее друзьях. Мы с мужем приглашали ее на все свои вечеринки и поощряли заводить подруг. Но Ханна и не пыталась подружиться с девушками. Ее интересовали только молодые люди. Если молодой человек улыбнулся ей, значит, он по уши в нее влюблен; если пригласил потанцевать, значит, покушается на ее добродетель. Она была героиней выдуманных историй, и я верила ей.
- Как вы на это реагировали? - поинтересовался Брэнд.
- Я перестала приглашать этих молодых людей на свои вечеринки и сделала друзьям замечание по поводу их поведения. Мне неприятно вспоминать, но я сильно обидела их. О, я не говорю, что они были абсолютно невинны, но Ханна сама поощряла их.
Марион покачала головой:
- Это так не похоже на ту Ханну, которую я помню.
- Не верится? - Миссис Лав слабо улыбнулась. - Вы тогда были ребенком, и мои девочки тоже не знали о поведении Ханны за стенами детской. Они обожали ее. Сейчас мои дочери уже замужем, у них собственные семьи, но они до сих пор с любовью вспоминают Ханну. Они не знают, как все закончилось.
- А как все закончилось? - спросил Брэнд. Миссис Лав печально покачала головой:
- Один молодой человек устроил жуткую сцену прямо здесь, в этой комнате. Он был отчаянно влюблен в Ханну и хотел жениться на ней, но Ханна и слышать о нем не желала. Одного или двух обманутых влюбленных я еще могла понять, но стала сомневаться, когда мистер Робсон показал нам одно из писем Ханны.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73