Он не питал к ней ни ненависти, ни неприязни, но боялся того вреда, который она может причинить. Если она станет держать рот на замке, все будет хорошо. Однако для всех было бы лучше, если б она не возвращалась в Лонгбери.
Глава 4
Марион вошла в комнату и резко остановилась. Несколько дней минуло со дня того злополучного поцелуя, и вот сегодня впервые она встретилась лицом к лицу с мужчиной, позволившим себе подобную вольность. Мистер Гамильтон сидел за столом, склонив голову над одной из тетрадок Фебы. Он еще не видел Марион, и она едва не поддалась соблазну ретироваться. Это было ребячеством, и она быстро взяла себя в руки. Он друг Реджи. Она не может вечно избегать его.
Не поднимая головы и не поворачиваясь, он сказал: - Теперь уже поздно убегать, Марион. Я знаю, что вы здесь. - Он поднялся, глаза его светились веселостью.
Эта его веселость и не давала ей покоя. У него были самые выразительные глаза, которые она когда-либо видела. Один взгляд мог заставить ее вспыхнуть, или связать ей язык, или заставить скрипеть зубами. Он знал, как играть с ней, и она решительно настроилась не подыгрывать ему.
- Мистер Гамильтон, - проговорила она; присев в реверансе. - А где остальные?
Планировалось поехать в Ричмонд-парк на пикник. Это делалось в основном ради Фебы, чтобы она хоть чуть-чуть подышала свежим воздухом. Никто не сказал, что Гамильтон едете ними.
- Они уехали вперед, - ответил Брэнд. - А вы с Фебой едете со мной. Феба скажет нам, когда подадут карету.
- И Фанни не предупредила меня? - ахнула Марион.
До Ричмонда путь неблизкий, и мысль о том, что придется провести с Брэндом столько времени вместе, приводила ее в смятение. Кроме того, это лишь подольет масла в огонь сплетников. Фанни должна это понимать. Неужели она пытается свести их? С этим у нее ничего не выйдет.
- Фанни просто дипломатична, - пояснил Брэнд. - Она знает, что я должен принести извинения. Вы выслушаете меня?
Она заколебалась, и он положил руки на спинку соседнего стула.
- Почему бы вам не присесть, Марион?
Это был скорее приказ, чем предложение. Ее внимание снова привлек дуэльный шрам через левую бровь. Он напомнил ей о том, что следует быть осторожнее.
Она села на стул, а он прошел к окну. Он двигается как фехтовальщик, подумала Марион, изящно, рационально. Интересно, знает ли он, как эффектно выглядит в этом облегающем темном сюртуке и бежевых брюках?
Брэнд внезапно повернулся:
- Как ваши пальцы? Она отвела взгляд.
- Спасибо, лучше.
Он сел на стул рядом с ней.
- Фанни сказала мне, что вы ходили в магазин Хэтчарда на следующий день после бала. - Почему он заговорил об этом? - Нашли что-нибудь интересное?
- Нет. Я была недолго. Нога разболелась. Он кивнул и улыбнулся:
- Больше никаких неприятностей не произошло?
Он заговаривает обо всем, о чем она не хочет говорить. Что ему известно? Почему он такой любопытный?
- Абсолютно никаких. - Ее голос звучал твердо. - Мистер Гамильтон, я правильно расслышала? Вы говорили что-то насчет извинения?
Он небрежно пожал плечами.
- Я приближаюсь к этому. Поверьте, я совсем не хотел смутить вас. Прошу прощения, что поцеловал вас на виду у всех.
Извинение не ахти какое, но волшебные слова были произнесены, и Марион была рада покончить с этим. Она уже начала подниматься, когда он спросил:
- Почему вы не ударили меня?
Она снова села. Почему? Потому что была потрясена и заворожена. Она думала о том поцелуе днем и ночью. Его вкус все еще ощущался на губах; кончики пальцев до сих пор чувствовали железную крепость его мускулов. Его нежность, его страсть, его…
Марион сглотнула.
- Потому что вы застигли меня врасплох. Мне и в голову не могло прийти, что мужчина, имеющий виды на место в парламенте, будет вести себя столь безрассудно. Что подумают ваши коллеги?
Он озорно улыбнулся:
- О, они аплодируют. Они полагают, что я заявил свои права на графскую дочь, пока кто-нибудь не увел вас у меня из-под носа - ну, я же пытаюсь увеличить свои шансы на выборах. Другие, однако, считают, что я легко отделался. Большинство женщин потребовали бы предложения руки и сердца после такой публичной демонстрации чувств. Теперь он насмехается над ней.
- Мне нужно найти Фебу и посмотреть, тепло ли она одета.
Он некрепко схватил ее за запястье. На лице не осталось и следа веселости.
- Никто не винит вас за тот поцелуй, Марион. Все знают, что вы наивны и целомудренны. Вина на мне.
Ее голос был сух и холоден:
- Но вас оправдывает то, что вы - мужчина. Подумаешь, грехи молодости.
Брэнд расхохотался.
- Марион, невинный поцелуй на глазах у свидетелей едва ли можно назвать грехом молодости.
- Он не будет выглядеть таким уж невинным, если нас увидят вместе в вашей карете с одной лишь Фебой в качестве дуэньи.
Не успел он ответить, как дверь распахнулась и вошла Феба.
- Карета леди Бетьюн прибыла! - закричала она. - Марион, это открытая карета. Давай побыстрее! Может, мы еще догоним остальных.
Марион вопросительно взглянула на Брэнда:
- Леди Бетьюн?
- И бабушка Эша, - добавил он и предложил ей свою руку. - Джентльмену приходится заботиться о своей репутации. - С широкой улыбкой он вывел ее из комнаты.
Как и следовало ожидать, в карете Марион вела беседу только с женщинами. Она упорно избегала его взгляда. Он же не мог отвести от нее глаз.
За последнюю неделю он узнал о ней гораздо больше. Почувствовав, что на горизонте замаячило предложение о браке, Фанни была весьма откровенна всякий раз, когда он заговаривал о Марион. Эмили была любимым ребенком, поведала она ему, а когда Диана умерла, Марион заняла место матери. Нельзя сказать, что Диана была плохой матерью, но до замужества Диана Ганн работала платной компаньонкой, и Марион выносила на себе тяжесть материнской неуверенности. После того как отец Марион унаследовал титул и они переехали в Кесвик, Диана растила дочь в ужасной строгости, заставляя соблюдать все правила поведения. Спустя девять лет, когда родилась Эмили, Диане уже нечего было доказывать, и она предоставляла своим младшим дочерям ту свободу, которой никогда не было у Марион.
Насколько Брэнд понимал, беда Марион заключалась в том, что в свои двадцать семь она считала себя старой девой и все ее надежды и чаяния были сосредоточены на сестрах. В некотором смысле они были даже похожи. И в нем, и в ней таилось нечто, что они не позволяли видеть другим.
Брэнд не был уверен, что поступил очень мудро, поцеловав ее. Но тем не менее он сделал это и пробился сквозь ее скорлупу, обнаружив хрупкость, которая потрясла его. В ней было столько самопожертвования и столько желания, столько невинности и столько страсти!
Что делало эту женщину такой непохожей на других? Что делало его таким безрассудным с ней рядом?
Он уже узнавал настроение Марион по тому, как менялось ее дыхание и опускались ресницы.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73