Под прессом жестких слов он опять сжался в комок.
- А еще они безответственны. Они называют себя людьми, зная при этом, что если их найдут, то они не будут отвечать перед судом - а вот люди, которые им поверили, этим подобиям, бывают втянуты в очень неприятные истории, и их судят по всей строгости закона.
Тут вмешался отец. Сдержанно, но очень серьезно он заговорил:
- Господин Хармон, вы во всем правы, и я с вами полностью согласен, но я прошу вас не вносить горя в нашу семью больше того, сколько могут вместить наши души.
Шуань глядел выжидающе и настороженно. А что, если этот эйджи решил обмануть их всех?..
- Вы о мировой? - Хиллари посмотрел на взрослого тьянгу. - Я своих решений не меняю. Я не буду никуда обращаться и заявления не подам. Сейчас приедет мой адвокат, и мы все уладим.
Шуань с облегчением вздохнул.
- Вы честный человек, господин Хармон, - продолжал отец, - но и мы тоже - пусть небогатые, но честные люди. Габар поступил очень скверно, но в этом есть и моя вина, я мало уделял ему времени. Я не хочу, чтобы вы о нас сохранили недобрую память. Мы все вам выплатим, сколько вы ни скажете. Только не сразу, а частями.
- Может быть, это излишне?..
- Нет. Мы люди долга. Надо смотреть в лицо своим поступкам. Через два года Габар станет взрослым, он будет зарабатывать. Он должен не только получить прощение, но и очиститься.
- Хорошо, - сказал Хиллари, даже несколько встревоженный такой решимостью. Семья - он вспомнил, что говорил ему Шуань - небогатая. Не ляжет ли этот терминал-компакт непосильным бременем на тьянг?.. - Мы обговорим, как это лучше сделать. Можно отсрочить выплату или ввести небольшой месячный взнос. Я не против. Но я говорил о другом. Хорошо, что Габар вовремя ушел от киборгов, иначе он бы пропал, совершив еще кучу преступлений.
- Это Фанк, - прерывающимся голосом отозвался Габар. - Он на вас работает?..
- Фанк работал только на тебя, - неожиданно резко ответил Хиллари. - Он спас тебя, помни это и молись о нем. И если кто-нибудь - свои ли, знакомые, друзья - будут тебя расспрашивать - о Фанке молчи, как рыба, иначе ты его убьешь. Банш посылает, а то и нанимает ребят - узнавать как было дело, и если всплывет то, что он тебе помог - его разнесут на детали. Банш ничего не прощает, а со своими обходится безжалостно, как мафия.
В голове у Габара метались мысли, он вспоминал все, что он сделал - и ему стало страшно. Маска… «агрессор»… банк… Хармон прав, киборгов судить не будут… А его? Надо ли сказать? До этого он молчал, никто не знает, и отец тоже… А что будет дальше?..
Спазмы сжали ему горло, и Габар, не выдержав, расплакался. Он скулил, и слезы катились градом, прокладывая мокрые дорожки по щекам. Сложив и прижав к губам руки, он согнулся в поклоне, означавшем униженную мольбу:
- Простите меня, простите меня… простите…
- Что с тобой, парень? - Хиллари стало неловко и неприятно. - Все в порядке.
Шуань напряженно ждал. Что-то не так, что-то произошло более серьезное, чем та кража…
- Я Маску на мечах драться научил… - начал исповедоваться Габар. Хиллари отмахнулся: «Пустое». Но Габар продолжал:
- …а еще я «агрессор» починил. А Маска банк взломала, - Габар залился новыми рыданиями. Лица у всех вытянулись. Хиллари быстро спросил:
- Какой банк?
- Не знаю, - всхлипнул Габар. - Она в космопорт ездила чеки получать. Большие чеки… их проверяли… аййййя… Что я наделал!..
- Здравствуйте, - дверь открылась, и на пороге появился элегантно и строго одетый мужчина, окидывая пеструю компанию несколько удивленным взглядом.
- Это мой адвокат, - представил его Хиллари, наскоро пожимая ему руку и выходя прочь.
Нужно немедленно связаться с Чаком и передать ему эту новость. Может быть, еще успеют… А, дддьявол! Чеки, значит - много, не один! Это не «агрессор». Кто-то ей платит, или она знает номер счета и пароль. Если Фанк - счет можно арестовать на том основании, что им распоряжается НЕ ЧЕЛОВЕК.
А если ЧЕЛОВЕК?..
Словно просыпаясь после долгого сна, открываешь глаза, свет дробится и мерцает на ресницах, и становится виден длинный зал без окон, растекающийся в стороны. Его можно было бы принять за зал станции метро, не будь он безлюден и чересчур шикарно отделан.
Пол в шахматную клетку, квадратики уходят вдаль и, сужаясь и уменьшаясь в перспективе, создают ощущение тревожного ожидания. Светлые квадратики сделаны из бледно-зеленого оникса, матово-прозрачного, едва просвечивающего кремово-салатовым оттенком; белые и желтоватые полоски, покрывающие поверхность оникса дугами, словно кружевом, создают пенный узор. Ониксом выложены стены - и они словно растворяются в пространстве - и потолок, испускающий мягкое молочное сияние. Темные, почти черные квадратики пола выточены из драгоценного таусиного камня - в глубине его играет таинственный свет, синевато-зеленые чистые цвета вспыхивают и сияют, как красочный наряд павлина. Загораясь яркой изумрудной зеленью, камень тут же наполняется глубокой синевой и, сгущаясь в фиолетовый тон, гаснет, чтобы вспыхнуть опять - каменная радуга образует световые линии и расходится концентрическими кругами, словно в толще камня, как под гладью воды, скрыт особый мир. Тем же таусиным камнем отделаны узкие прямоугольники колонн, поддерживающих перекрытия и мерцающих такими же радужными бликами.
В зале нет мебели, в зале нет тканей - только камень.
Посередине на продолговатом постаменте стоит трон, высеченный из единого блока лабрадорита. Сполохи полярного сияния в черной мгле - малиновое, зеленое, лазурное зарево охватывает мрачную, как ночь, поверхность камня. Подлокотники вырезаны из кусков блестящего гематита в виде двух поджарых породистых собак с рельефным контуром сильных лап, настороженно вскинувших узкие морды и поднявших тонкие уши, готовых по единому жесту хозяина броситься на любого и растерзать его в клочья. В их берилловых глазах дрожит хищный огонек, а на шеях - ошейники-ожерелья из лазурита, густого бархатного цвета синевы, цвета неба. На спине одной из собак покоится рука хозяина всего этого великолепия - белая тонкая ладонь. Сам хозяин одет в черный костюм без карманов и лацканов, наглухо застегнутый под подбородком. Пуговицы пиджака тоже сделаны из лабрадорита - по их поверхности пробегает весь солнечный спектр. Белые полоски воротничка и манжет отсекают ткань от живого тела. Бледное, бескровное лицо с узкой трещинкой губ. На человеке нет никаких украшений, но тень его головы увенчана гранатово-красной короной с радужно переливающимся краем, выполненной прихотливой игрой Природы прямо в камне и вызванной на свет искусной рукой. Держась ровно и свободно, Принц долгим внимательным взглядом смотрит, как от входа двое рослых мужчин в темных рубашках, заправленных в черные брюки, волоком тащат полуобнаженного босого парня.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104
- А еще они безответственны. Они называют себя людьми, зная при этом, что если их найдут, то они не будут отвечать перед судом - а вот люди, которые им поверили, этим подобиям, бывают втянуты в очень неприятные истории, и их судят по всей строгости закона.
Тут вмешался отец. Сдержанно, но очень серьезно он заговорил:
- Господин Хармон, вы во всем правы, и я с вами полностью согласен, но я прошу вас не вносить горя в нашу семью больше того, сколько могут вместить наши души.
Шуань глядел выжидающе и настороженно. А что, если этот эйджи решил обмануть их всех?..
- Вы о мировой? - Хиллари посмотрел на взрослого тьянгу. - Я своих решений не меняю. Я не буду никуда обращаться и заявления не подам. Сейчас приедет мой адвокат, и мы все уладим.
Шуань с облегчением вздохнул.
- Вы честный человек, господин Хармон, - продолжал отец, - но и мы тоже - пусть небогатые, но честные люди. Габар поступил очень скверно, но в этом есть и моя вина, я мало уделял ему времени. Я не хочу, чтобы вы о нас сохранили недобрую память. Мы все вам выплатим, сколько вы ни скажете. Только не сразу, а частями.
- Может быть, это излишне?..
- Нет. Мы люди долга. Надо смотреть в лицо своим поступкам. Через два года Габар станет взрослым, он будет зарабатывать. Он должен не только получить прощение, но и очиститься.
- Хорошо, - сказал Хиллари, даже несколько встревоженный такой решимостью. Семья - он вспомнил, что говорил ему Шуань - небогатая. Не ляжет ли этот терминал-компакт непосильным бременем на тьянг?.. - Мы обговорим, как это лучше сделать. Можно отсрочить выплату или ввести небольшой месячный взнос. Я не против. Но я говорил о другом. Хорошо, что Габар вовремя ушел от киборгов, иначе он бы пропал, совершив еще кучу преступлений.
- Это Фанк, - прерывающимся голосом отозвался Габар. - Он на вас работает?..
- Фанк работал только на тебя, - неожиданно резко ответил Хиллари. - Он спас тебя, помни это и молись о нем. И если кто-нибудь - свои ли, знакомые, друзья - будут тебя расспрашивать - о Фанке молчи, как рыба, иначе ты его убьешь. Банш посылает, а то и нанимает ребят - узнавать как было дело, и если всплывет то, что он тебе помог - его разнесут на детали. Банш ничего не прощает, а со своими обходится безжалостно, как мафия.
В голове у Габара метались мысли, он вспоминал все, что он сделал - и ему стало страшно. Маска… «агрессор»… банк… Хармон прав, киборгов судить не будут… А его? Надо ли сказать? До этого он молчал, никто не знает, и отец тоже… А что будет дальше?..
Спазмы сжали ему горло, и Габар, не выдержав, расплакался. Он скулил, и слезы катились градом, прокладывая мокрые дорожки по щекам. Сложив и прижав к губам руки, он согнулся в поклоне, означавшем униженную мольбу:
- Простите меня, простите меня… простите…
- Что с тобой, парень? - Хиллари стало неловко и неприятно. - Все в порядке.
Шуань напряженно ждал. Что-то не так, что-то произошло более серьезное, чем та кража…
- Я Маску на мечах драться научил… - начал исповедоваться Габар. Хиллари отмахнулся: «Пустое». Но Габар продолжал:
- …а еще я «агрессор» починил. А Маска банк взломала, - Габар залился новыми рыданиями. Лица у всех вытянулись. Хиллари быстро спросил:
- Какой банк?
- Не знаю, - всхлипнул Габар. - Она в космопорт ездила чеки получать. Большие чеки… их проверяли… аййййя… Что я наделал!..
- Здравствуйте, - дверь открылась, и на пороге появился элегантно и строго одетый мужчина, окидывая пеструю компанию несколько удивленным взглядом.
- Это мой адвокат, - представил его Хиллари, наскоро пожимая ему руку и выходя прочь.
Нужно немедленно связаться с Чаком и передать ему эту новость. Может быть, еще успеют… А, дддьявол! Чеки, значит - много, не один! Это не «агрессор». Кто-то ей платит, или она знает номер счета и пароль. Если Фанк - счет можно арестовать на том основании, что им распоряжается НЕ ЧЕЛОВЕК.
А если ЧЕЛОВЕК?..
Словно просыпаясь после долгого сна, открываешь глаза, свет дробится и мерцает на ресницах, и становится виден длинный зал без окон, растекающийся в стороны. Его можно было бы принять за зал станции метро, не будь он безлюден и чересчур шикарно отделан.
Пол в шахматную клетку, квадратики уходят вдаль и, сужаясь и уменьшаясь в перспективе, создают ощущение тревожного ожидания. Светлые квадратики сделаны из бледно-зеленого оникса, матово-прозрачного, едва просвечивающего кремово-салатовым оттенком; белые и желтоватые полоски, покрывающие поверхность оникса дугами, словно кружевом, создают пенный узор. Ониксом выложены стены - и они словно растворяются в пространстве - и потолок, испускающий мягкое молочное сияние. Темные, почти черные квадратики пола выточены из драгоценного таусиного камня - в глубине его играет таинственный свет, синевато-зеленые чистые цвета вспыхивают и сияют, как красочный наряд павлина. Загораясь яркой изумрудной зеленью, камень тут же наполняется глубокой синевой и, сгущаясь в фиолетовый тон, гаснет, чтобы вспыхнуть опять - каменная радуга образует световые линии и расходится концентрическими кругами, словно в толще камня, как под гладью воды, скрыт особый мир. Тем же таусиным камнем отделаны узкие прямоугольники колонн, поддерживающих перекрытия и мерцающих такими же радужными бликами.
В зале нет мебели, в зале нет тканей - только камень.
Посередине на продолговатом постаменте стоит трон, высеченный из единого блока лабрадорита. Сполохи полярного сияния в черной мгле - малиновое, зеленое, лазурное зарево охватывает мрачную, как ночь, поверхность камня. Подлокотники вырезаны из кусков блестящего гематита в виде двух поджарых породистых собак с рельефным контуром сильных лап, настороженно вскинувших узкие морды и поднявших тонкие уши, готовых по единому жесту хозяина броситься на любого и растерзать его в клочья. В их берилловых глазах дрожит хищный огонек, а на шеях - ошейники-ожерелья из лазурита, густого бархатного цвета синевы, цвета неба. На спине одной из собак покоится рука хозяина всего этого великолепия - белая тонкая ладонь. Сам хозяин одет в черный костюм без карманов и лацканов, наглухо застегнутый под подбородком. Пуговицы пиджака тоже сделаны из лабрадорита - по их поверхности пробегает весь солнечный спектр. Белые полоски воротничка и манжет отсекают ткань от живого тела. Бледное, бескровное лицо с узкой трещинкой губ. На человеке нет никаких украшений, но тень его головы увенчана гранатово-красной короной с радужно переливающимся краем, выполненной прихотливой игрой Природы прямо в камне и вызванной на свет искусной рукой. Держась ровно и свободно, Принц долгим внимательным взглядом смотрит, как от входа двое рослых мужчин в темных рубашках, заправленных в черные брюки, волоком тащат полуобнаженного босого парня.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104