Ну же, уймись! Мне нужно побеседовать с Кугелем.
Юкоуну сделал Кугелю знак сесть за стол, а сам уселся напротив. Животное с громким лаем носилось туда и обратно, прерываясь лишь для того, чтобы цапнуть Кугеля за лодыжки.
Пара юных сильфов вплыла в комнату с серебряными подносами, которые они поставили перед Кугелем и Юкоуну, а затем вновь удалились туда, откуда появились.
Юкоуну, потирая руки, сказал:
— Как тебе известно, Кугель, я подаю только самое лучшее. Вино — Ангелиус из Квантика, а бисквиты сделаны из пыльцы красного клевера.
— У тебя всегда был превосходный вкус, — сказал Кугель.
— Меня удовлетворяют лишь утончённые и изысканные вещи, — подтвердил Юкоуну, пригубливая вино. — Бесподобно!
Он отхлебнул ещё глоток.
— Крепкое, терпкое, с привкусом высокомерия! М-м!
Он взглянул на сидящего напротив него Кугеля.
— А ты что думаешь?
Кугель печально покачал головой:
— Лишь один глоток этого божественного эликсира, и я никогда больше не смогу пить обычные напитки.
Обмакнув бисквит в вино, он предложил его Эттису, который вновь вцепился в его ногу.
— Уж Эттис разбирается в этом куда лучше меня.
Юкоуну протестующе вскочил на ноги, но животное уже проглотило кусок, после чего странно скрючилось и упало на спину, задрав вверх окостеневшие лапы.
Кугель вопросительно взглянул на Юкоуну.
— А ты неплохо выдрессировал его притворяться мёртвым. Умная животина.
Юкоуну медленно опустился в кресло. В комнату вплыли два сильфа и унесли Эттиса прочь на серебряном подносе. Юкоуну сквозь зубы проговорил:
— Давай вернёмся к нашим делам. Бродя по Шенгльстоун-стрэнд, не приходилось ли тебе встречаться с неким Тванго?
— Да, я действительно встречался с ним, — кивнул Кугель. — Необыкновенная личность. Он возмутился, когда я отказался продать ему мою маленькую безделушку.
Юкоуну впился в Кугеля взглядом.
— Он объяснил тебе, почему?
— Он говорил что-то о демиурге Садларке, но в такой туманной манере, что я утратил к этому всякий интерес.
Юкоуну поднялся на ноги.
— Я покажу тебе Садларка. Пойдём! В кабинет, который, разумеется, дорог твоей памяти.
— Кабинет? Ну что ты. Эти события остались в прошлом.
— А я очень отчётливо их помню, — беспечно сказал Юкоуну. — Все до единого.
По пути в кабинет Кугель попытался подобраться к Юкоуну, но безуспешно; Смеющийся Маг, казалось, всегда был примерно в ярде от облачённой в перчатку руки Кугеля, в которой он держал наготове свой «Фейерверк».
Они вошли в кабинет.
— Сейчас ты увидишь мою коллекцию, — сказал Юкоуну. — Тебя больше не будет удивлять мой интерес к твоему талисману.
Он взмахнул рукой; темно-красное покрывало упало на пол, обнажив чешуи Садларка, укреплённые на каркасе из тонкой серебряной проволоки. Судя по этой реконструкции, Садларк был созданием довольно скромных размеров, стоящим на двух коротких и толстых ходулях, с двумя парами шарнирных рук, каждая из которых заканчивалась десятком цепких пальцев. Голова, если, конечно, такой термин вообще был применим, была не более чем башенкой, венчавшей великолепное упругое туловище. Чешуйки на животе были бело-зеленого цвета, с темно-зелёным килем, отливающим багрянцем, оканчивавшимся у лобовой башни белой, режущей глаз пустотой.
Юкоуну сделал исполненный достоинства жест.
— Перед тобой Садларк, знаменитое существо из верхнего мира, чьи самые контуры выдают мощь и стремительность. Его облик поражает воображение. Ты согласен, Кугель?
— Не вполне, — возразил Кугель. — И все же, в общем и целом, ты воссоздал замечательно изящный экземпляр, и я приношу тебе свои поздравления.
Он обошёл вокруг сооружения, будто бы в восхищении, тем временем надеясь подойти на расстояние вытянутой руки к Юкоуну, но как только Кугель делал шаг, Смеющийся Маг делал то же самое, расстраивая все планы Кугеля.
— Садларк-больше чем простой экземпляр, — почти благоговейно произнёс Юкоуну. — А теперь взгляни на чешуйки, каждая из которых установлена на надлежащем месте, за исключением той, которая должна быть на верхушке киля, где зияющая дыра оскорбляет взор. Не хватает одной-единственной чешуйки, самой важной из всех: ядра, или, как его ещё называют, «Нагрудного разбивающего небеса фейерверка». Долгие годы, к моему невыразимому отчаянию, я считал его потерянным. Кугель, ты можешь представить, как я был счастлив, как радостно пело моё сердце, как клокотал восторг в моей груди, когда, взглянув на тебя, я обнаружил на твоей шляпе эту чешуйку? Я ликовал, словно нашему солнцу добавили ещё сто лет жизни! Я чуть не подпрыгивал от абсолютного счастья. Кугель, ты можешь понять мои чувства?
— В той степени, в которой ты описал их, — да, могу. Что же касается источника этих чувств, я в недоумении.
И Кугель приблизился к каркасу в надежде, что Юкоуну в своём неумеренном энтузиазме окажется в пределах досягаемости.
Юкоуну, отодвинувшись, коснулся каркаса, заставив чешуйки зазвенеть.
— Кугель, в некоторых отношениях ты недогадлив и бесчувственен; твои мозги — как чуть тёплая каша, и я говорю это без гнева. Ты способен понять лишь то, что видишь, а ведь это только крошечная часть.
Юкоуну рассмеялся, и Кугель вопросительно взглянул на него.
— Взгляни на Садларка! — велел Юкоуну. — Что ты видишь?
— Проволочный каркас и уйму чешуи в предполагаемой форме Садларка.
— А что, если убрать каркас?
— Чешуйки свалятся в кучу.
— Вот именно. Ты прав. А ядро — это тот узловой пункт, который связывает другие чешуйки силовыми линиями. Этот узел — душа и сила Садларка. Если поставить его на место, Садларк вновь оживёт; ведь в действительности он никогда не умирал, а всего лишь распался.
— А как насчёт, скажем, его внутренних органов?
— В верхнем мире такие части тела считаются излишними и даже несколько пошлыми. Короче говоря, у него нет внутренних органов. Какие ещё есть вопросы или замечания?
— Я осмелился бы вежливо намекнуть, что день заканчивается, а я хочу до темноты попасть в Таун-Тассель.
— И ты там будешь! — сердечно пообещал Юкоуну. — Но сначала будь столь любезен положить на стол «Нагрудный разбивающий небеса фейерверк», и чтобы на нем не было никаких следов диамброида. Тебе ничего другого не остаётся.
— Ну почему же, — сказал Кугель. — Я предпочитаю оставить чешуйку себе. Она приносит мне удачу и отражает недобрые чары, как ты уже заметил.
Глаза Юкоуну сверкнули жёлтым огнём.
— Кугель, твоё упрямство просто поразительно. Чешуйка действительно образует защитный слой между тобой и враждебными чарами обычного вида. Но она не влияет на магию верхнего мира, и я владею некоторыми заклинаниями. А пока, пожалуйста, прекрати подбираться ко мне, пытаясь приблизиться на длину своего меча.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95
Юкоуну сделал Кугелю знак сесть за стол, а сам уселся напротив. Животное с громким лаем носилось туда и обратно, прерываясь лишь для того, чтобы цапнуть Кугеля за лодыжки.
Пара юных сильфов вплыла в комнату с серебряными подносами, которые они поставили перед Кугелем и Юкоуну, а затем вновь удалились туда, откуда появились.
Юкоуну, потирая руки, сказал:
— Как тебе известно, Кугель, я подаю только самое лучшее. Вино — Ангелиус из Квантика, а бисквиты сделаны из пыльцы красного клевера.
— У тебя всегда был превосходный вкус, — сказал Кугель.
— Меня удовлетворяют лишь утончённые и изысканные вещи, — подтвердил Юкоуну, пригубливая вино. — Бесподобно!
Он отхлебнул ещё глоток.
— Крепкое, терпкое, с привкусом высокомерия! М-м!
Он взглянул на сидящего напротив него Кугеля.
— А ты что думаешь?
Кугель печально покачал головой:
— Лишь один глоток этого божественного эликсира, и я никогда больше не смогу пить обычные напитки.
Обмакнув бисквит в вино, он предложил его Эттису, который вновь вцепился в его ногу.
— Уж Эттис разбирается в этом куда лучше меня.
Юкоуну протестующе вскочил на ноги, но животное уже проглотило кусок, после чего странно скрючилось и упало на спину, задрав вверх окостеневшие лапы.
Кугель вопросительно взглянул на Юкоуну.
— А ты неплохо выдрессировал его притворяться мёртвым. Умная животина.
Юкоуну медленно опустился в кресло. В комнату вплыли два сильфа и унесли Эттиса прочь на серебряном подносе. Юкоуну сквозь зубы проговорил:
— Давай вернёмся к нашим делам. Бродя по Шенгльстоун-стрэнд, не приходилось ли тебе встречаться с неким Тванго?
— Да, я действительно встречался с ним, — кивнул Кугель. — Необыкновенная личность. Он возмутился, когда я отказался продать ему мою маленькую безделушку.
Юкоуну впился в Кугеля взглядом.
— Он объяснил тебе, почему?
— Он говорил что-то о демиурге Садларке, но в такой туманной манере, что я утратил к этому всякий интерес.
Юкоуну поднялся на ноги.
— Я покажу тебе Садларка. Пойдём! В кабинет, который, разумеется, дорог твоей памяти.
— Кабинет? Ну что ты. Эти события остались в прошлом.
— А я очень отчётливо их помню, — беспечно сказал Юкоуну. — Все до единого.
По пути в кабинет Кугель попытался подобраться к Юкоуну, но безуспешно; Смеющийся Маг, казалось, всегда был примерно в ярде от облачённой в перчатку руки Кугеля, в которой он держал наготове свой «Фейерверк».
Они вошли в кабинет.
— Сейчас ты увидишь мою коллекцию, — сказал Юкоуну. — Тебя больше не будет удивлять мой интерес к твоему талисману.
Он взмахнул рукой; темно-красное покрывало упало на пол, обнажив чешуи Садларка, укреплённые на каркасе из тонкой серебряной проволоки. Судя по этой реконструкции, Садларк был созданием довольно скромных размеров, стоящим на двух коротких и толстых ходулях, с двумя парами шарнирных рук, каждая из которых заканчивалась десятком цепких пальцев. Голова, если, конечно, такой термин вообще был применим, была не более чем башенкой, венчавшей великолепное упругое туловище. Чешуйки на животе были бело-зеленого цвета, с темно-зелёным килем, отливающим багрянцем, оканчивавшимся у лобовой башни белой, режущей глаз пустотой.
Юкоуну сделал исполненный достоинства жест.
— Перед тобой Садларк, знаменитое существо из верхнего мира, чьи самые контуры выдают мощь и стремительность. Его облик поражает воображение. Ты согласен, Кугель?
— Не вполне, — возразил Кугель. — И все же, в общем и целом, ты воссоздал замечательно изящный экземпляр, и я приношу тебе свои поздравления.
Он обошёл вокруг сооружения, будто бы в восхищении, тем временем надеясь подойти на расстояние вытянутой руки к Юкоуну, но как только Кугель делал шаг, Смеющийся Маг делал то же самое, расстраивая все планы Кугеля.
— Садларк-больше чем простой экземпляр, — почти благоговейно произнёс Юкоуну. — А теперь взгляни на чешуйки, каждая из которых установлена на надлежащем месте, за исключением той, которая должна быть на верхушке киля, где зияющая дыра оскорбляет взор. Не хватает одной-единственной чешуйки, самой важной из всех: ядра, или, как его ещё называют, «Нагрудного разбивающего небеса фейерверка». Долгие годы, к моему невыразимому отчаянию, я считал его потерянным. Кугель, ты можешь представить, как я был счастлив, как радостно пело моё сердце, как клокотал восторг в моей груди, когда, взглянув на тебя, я обнаружил на твоей шляпе эту чешуйку? Я ликовал, словно нашему солнцу добавили ещё сто лет жизни! Я чуть не подпрыгивал от абсолютного счастья. Кугель, ты можешь понять мои чувства?
— В той степени, в которой ты описал их, — да, могу. Что же касается источника этих чувств, я в недоумении.
И Кугель приблизился к каркасу в надежде, что Юкоуну в своём неумеренном энтузиазме окажется в пределах досягаемости.
Юкоуну, отодвинувшись, коснулся каркаса, заставив чешуйки зазвенеть.
— Кугель, в некоторых отношениях ты недогадлив и бесчувственен; твои мозги — как чуть тёплая каша, и я говорю это без гнева. Ты способен понять лишь то, что видишь, а ведь это только крошечная часть.
Юкоуну рассмеялся, и Кугель вопросительно взглянул на него.
— Взгляни на Садларка! — велел Юкоуну. — Что ты видишь?
— Проволочный каркас и уйму чешуи в предполагаемой форме Садларка.
— А что, если убрать каркас?
— Чешуйки свалятся в кучу.
— Вот именно. Ты прав. А ядро — это тот узловой пункт, который связывает другие чешуйки силовыми линиями. Этот узел — душа и сила Садларка. Если поставить его на место, Садларк вновь оживёт; ведь в действительности он никогда не умирал, а всего лишь распался.
— А как насчёт, скажем, его внутренних органов?
— В верхнем мире такие части тела считаются излишними и даже несколько пошлыми. Короче говоря, у него нет внутренних органов. Какие ещё есть вопросы или замечания?
— Я осмелился бы вежливо намекнуть, что день заканчивается, а я хочу до темноты попасть в Таун-Тассель.
— И ты там будешь! — сердечно пообещал Юкоуну. — Но сначала будь столь любезен положить на стол «Нагрудный разбивающий небеса фейерверк», и чтобы на нем не было никаких следов диамброида. Тебе ничего другого не остаётся.
— Ну почему же, — сказал Кугель. — Я предпочитаю оставить чешуйку себе. Она приносит мне удачу и отражает недобрые чары, как ты уже заметил.
Глаза Юкоуну сверкнули жёлтым огнём.
— Кугель, твоё упрямство просто поразительно. Чешуйка действительно образует защитный слой между тобой и враждебными чарами обычного вида. Но она не влияет на магию верхнего мира, и я владею некоторыми заклинаниями. А пока, пожалуйста, прекрати подбираться ко мне, пытаясь приблизиться на длину своего меча.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95