Кугель притворился, что ничего не заметил, и продолжил копать с удвоенным рвением. Очень скоро он наткнулся на ящики, которые Вемиш спрятал у края своей могилы.
Сделав вид, что отдыхает, Кугель осмотрел окрестности. Гукин, все так же скорчившись, сидел под листом. Кугель вновь вернулся к своей работе.
Один из ящиков был взломан, вероятнее всего, Вемишем, и почти пуст, за исключением пакетика с двадцатью не слишком ценными «особыми» чешуйками, которые, возможно, он по оплошности забыл вынуть. Кугель засунул пакетик в карман, а затем засыпал ящик землёй, закончив с этим делом как раз, когда к краю могилы приковылял Гукин.
— Кугель, твоё время вышло! Неплохо бы тебе выучиться точности!
— Если ты ещё не заметил, я рою себе могилу, — с достоинством ответил Кугель.
— Ну и что! Йеллегу и Малзеру пора пить чай.
— Всему своё время, — сказал Кугель.
Выскочив из могилы, он пошёл к сторожке, где уже стояли съёжившиеся и окоченевшие Йеллег и Малзер. Йеллег возмущённо завопил:
— Чай — то немногое, что мы получаем от Тванго бесплатно! Мы весь день барахтались в ледяном иле, предвкушая момент, когда сможем выпить горячего чаю и погреться у костра!
— Я не вижу ни чая, ни костра! — поддержал товарища Малзер. — Вемиш был куда более усердным!
— Тише, тише, — успокоительно проговорил Кугель. — Я ещё не освоился с распорядком.
Кугель разжёг огонь и заварил чай. Йеллег и Малзер все ещё недовольно роптали, но Кугель пообещал, что в будущем постарается быть более расторопным, и ныряльщики утихомирились. Они обогрелись и выпили свой чай, затем снова побежали к пруду и нырнули в ил.
Незадолго до заката Гукин позвал Кугеля в кладовую. Он указал на поднос, на котором стоял серебряный кубок, со словами:
— Это тоник господина Тванго, который ты должен каждый день в это время подавать ему.
— Что? — вскричал Кугель. — Будет ли конец моим обязанностям?
Ответом ему было лишь равнодушное кваканье Гукина. Кугель схватил поднос и понёс его в мастерскую, застав Тванго за сортировкой чешуек. Толстяк внимательно изучал каждую через лупу и клал в одну из нескольких коробочек. На его руках были мягкие кожаные перчатки.
Кугель поставил поднос на стол.
— Тванго, можно вас на два слова?
Тот, не вынимая из глаза лупы, раздражённо бросил:
— Ты что, не видишь, я сейчас занят.
— Я принёс этот тоник против своей воли! Я должен ещё раз напомнить вам условия соглашения, по которому я служу во Флютике управляющим работами. Эта должность не включает обязанности лакея, повара, рабочего на все руки и мальчика на побегушках. Если бы я только знал о расплывчатости ваших определений…
— Замолкни, Кугель! — раздражённо замахал на него руками Тванго. — Твоя сварливость действует мне на нервы.
— И все-таки как насчёт нашего соглашения?
— Твоя должность претерпела изменения. Но оплата осталась той же, так что тебе не на что жаловаться. — Тванго выпил тоник. — Не желаю больше ничего об этом слышать. Хотел бы упомянуть ещё и о том, что Вемиш имел обыкновение надевать белую куртку, перед тем как подавать мне тоник. Это было очень мило.
Тванго вернулся к своему занятию, время от времени сверяясь с большой книгой в кожаном переплёте с медными застёжками, украшенной медным же филигранным узором. Кугель недовольно смотрел на него сбоку. Через некоторое время он спросил:
— А что вы будете делать, когда чешуи кончатся?
— Я не собираюсь задумываться над этим раньше времени, — поджав губы, ответил Тванго.
— А что это за книга?
— Это научная работа и мой основной справочник — «Внутреннее строение некоторых особ Верхнего мира», написанная Харувиотом. Я использую его для того, чтобы распознавать чешуйки, в этом отношении этой книге нет цены.
— Очень интересно, — проговорил Кугель. — И сколько видов вы нашли?
— Ну, я не могу точно определить. — Тванго указал на кучку не рассортированной чешуи. — Эти серо-зеленые «обычные» типичны для спинной области; розовые и алые — из подбрюшья. У каждой своё звучание. — Тванго поднёс одну серо-зеленую «обычную» к уху и постучал по ней маленьким металлическим прутиком, с полузакрытыми глазами прислушиваясь к звуку. — Безукоризненный тон! Люблю иметь дело с такими чешуйками.
— Но зачем тогда на вас перчатки?
— Ага! Многое из того, что мы делаем, сбивает дилетантов с толку! Не забывай, мы имеем дело с веществами из верхнего мира! Когда чешуйки сырые, они мягкие, но когда высыхают, часто раздражают кожу!
Тванго взглянул на свой чертёж и выбрал одну из «особых».
— Протяни руку. Ну, давай, Кугель, не трусь! Уверяю, она не заставит тебя в мгновение ока превратиться в демона из верхнего мира!
Кугель робко протянул руку. Тванго положил «особую» ему на ладонь. Кугель почувствовал, как по коже забегали мурашки, и её защипало, как будто на руку попала едкая слизь миноги. Он тут же отдёрнул руку.
Тванго расхохотался и вернул чешуйку на место.
— Вот поэтому я и надеваю перчатки, когда работаю с сухими чешуйками.
Кугель, сморщившись, оглядел стол.
— Они все такие едкие?
— Ты познакомился с «Передней укороченной башенной», они всегда жгучие. Эти «Перекрещённые пики» немного получше. «Нагрудный разбивающий небеса фейерверк», как я подозреваю, окажется самым сильным, поскольку именно такие чешуи контролировали всю систему сил Садларка. «Обычные» же безобидны, если их не держать долго.
— Поразительно, что эти силы сохранились в течение целых эпох!
Что такое время для верхнего мира! Возможно, у них и слова-то такого нет. Кстати, о времени: Вемиш в этот час обычно нырял за чешуйками, а частенько и ночью работал. Его пример поистине воодушевляет! Сила духа, настойчивость и полное хладнокровие — вот что помогло ему погасить свой долг!
— У меня другие методы, — усмехнулся Кугель. — А результаты вполне могут оказаться точно такими же. Возможно, когда-нибудь вы ещё будете ставить меня в пример своим работникам.
— Нет ничего невозможного, — кивнул Тванго, заканчивая разговор.
Кугель вышел в сад. Солнце уже зашло, и пруд в сумерках казался чёрным и матовым. Кугель принялся за работу с таким пылом, которому позавидовал бы даже сам Вемиш. Он притащил на берег пруда старое железное корыто, затем принёс несколько мотков верёвки.
Вечерняя заря уже померкла, и её последние проблески виднелись лишь там, где уходил к горизонту бескрайний океан, над поверхностью которого мелькали металлические баклажаны. Кугель внимательно осмотрел пруд, в который в это время имел обыкновение нырять Вемиш, довольствуясь мерцанием единственного светильника на берегу.
Он сардонически покачал головой и медленно побрёл назад к дому.
Ранним утром Кугель вернулся к пруду. Связав вместе несколько мотков верёвки, он получил длинный канат, который привязал к чахлому можжевельнику с одной стороны пруда и к кусту акации с другой стороны, так что верёвка протянулась точно через центр пруда.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95