— Мадам, я сожалею, но нам с Кугелем придётся войти в каюту и отвести вас в отведённое вам помещение.
— Я напущу на вас вонь.
Вармус взглянул на Кугеля удивлёнными голубыми глазами.
— Что она подразумевает под этим?
— Мне не вполне ясно, — ответил Кугель. — Но это неважно. Устав каравана нужно выполнять. Это наша главная забота.
— Совершенно верно! Иначе мы навлечём на себя хаос.
— Ну, хоть здесь мы единодушны! Заходите в каюту, а я буду стеной стоять у вас за спиной!
Вармус одёрнул блузу, поправил шляпу на голове, настежь распахнул дверь и шагнул в каюту, за ним по пятам последовал Кугель. Внезапно Вармус издал сдавленный крик и попятился назад на Кугеля, но ещё до этого сам Кугель почувствовал резкую вонь, такую омерзительную и невыносимую, что у него чуть глаза из орбит не вылезли.
Вармус, спотыкаясь, добрёл до ограждения, опёрся на него локтями и откинулся назад, помутневшим взором оглядывая палубу. Затем с выражением крайней усталости он перебрался через планшир и спустился на землю. Он сказал несколько слов стюарду Порригу, после чего тот перешёл на корабль. Вармус ослабил верёвку, и «Аввентура» снова взмыла вверх.
После минутного размышления Кугель подошёл к доктору Лаланку.
— Я поражён вашим благородством и хочу отплатить вам тем же. Я уступаю вам и вашим подопечным капитанскую каюту.
Доктор Лаланк ещё больше помрачнел.
— Мои подопечные будут смущены. При всем своём легкомыслии они очень чувствительны и уязвимы. Кубрик, как оказалось, вполне удобен.
— Как вам будет угодно.
Кугель прогулялся по палубе и обнаружил, что каюту, первоначально предназначенную для Ниссифер, занял экклезиарх Гольф Раби, а стюард Порриг устроился в плотницкой.
Кугель присвистнул сквозь зубы. Отыскав старую подушку и кусок ветхого брезента, он соорудил на баке какое-то подобие палатки и поселился в ней.
Река Ченг широкими изгибами струилась по широкой равнине, разгороженной на поля и пастбища древними каменными стенами, в тени чёрных перодревов и индигодубов укрывались фермы. Купающиеся в лучах красного солнечного света выветренные холмы отбрасывали в ложбины изогнутые чёрные тени.
Весь день караван шёл по берегу реки мимо деревушек Гулярд, Трунаш и Склив. На закате в низине у реки разбили лагерь.
Когда солнце уже скрылось за холмами, развели огромный костёр, и путешественники кольцом окружили его, ища защиты от пронизывающей вечерней прохлады.
Пассажиры класса люкс вместе поужинали грубой, но обильной пищей, которую даже Клиссум нашёл вполне сносной — все, кроме Ниссифер, оставшейся в своей каюте, и мимов, сидевших по-турецки рядом с корпусом корабля и зачарованно смотревших на пламя. Иванелло появился в роскошнейшем наряде: свободных штанах из золотой, янтарной и чёрной бархатистой саржи, подходящих к ним чёрных башмаках, просторной рубахе цвета слоновой кости с красноватым оттенком, расшитой золотыми цветочками. Из его правого уха на трехдюймовой цепочке свисал шарик из молочного опала, диаметром почти в дюйм — камень, очаровавший трех мимов почти до состояния транса.
Вармус щедрой рукой разливал вино, и компания стала дружеской. Один из обычных пассажиров, некий Анск-Давеска, воскликнул:
— Вот мы сидим тут, незнакомцы, волей-неволей вынужденные находиться в обществе друг друга! Предлагаю, чтобы каждый из нас по очереди представился и рассказал свою историю, кто он таков, и немного о своих достижениях.
Вармус хлопнул руками.
— Почему бы и нет? Я начну. Мадлик, налей мне ещё вина… Моя история очень проста. Мой отец держал птичник под Бледноводьем, на той стороне дельты, и поставлял отличных птиц на весь край. Я хотел пойти по его стопам, пока он не взял себе новую жену, которая не выносила запаха палёных перьев. Чтобы угодить этой бабе, отец бросил птицеводство и хотел заняться разведением рыб в мелких прудах. Но совы собирались на деревьях и до такой степени раздражали его жену, что она сбежала с торговцем редкими благовониями. Тогда мы занялись паромной переправой из Бледноводья в Порт-Пергуш, но отец как-то раз перебрал вина и, уснув прямо на пароме, уплыл в открытое море. Тогда я занялся караванным делом, а остальное вы знаете.
Очередь перешла к Гольфу Раби, который сказал:
— Надеюсь, что моя жизнь, в отличие от жизни Вармуса, покажется вдохновляющей, в особенности присутствующим здесь молодым людям, или даже тем, кто почти вышел из этого возраста, как Кугель и Иванелло.
Иванелло, который отошёл в сторону и сел рядом с мимами, обиделся:
— Эй, полегче! Можете оскорблять меня, как хотите, но не равняйте меня с Кугелем!
Кугель не обратил на это замечание своего внимания, а Гольф Раби ответил лишь лёгкой холодной улыбкой.
— Я прожил жизнь, подчинённую строгой дисциплине, и преимущества моего образа жизни должны быть очевидны всем. Будучи ещё неофитом, я прославился безукоризненностью своей логики. Как Главный Член Коллегии я сочинил трактат, доказывающий, что излишнее обжорство поражает дух, как сухая гниль — дерево. Даже сейчас, когда я пью вино, я подмешал в него три капли аспергантиума, придавшего ему горький вкус. В настоящее время я заседаю в Совете и являюсь пантологом Последнего Откровения.
— Завидные достижения! — подвёл итог Вармус. — Пью за ваш непрекращающийся успех, и вот вам бокал вина без аспергантиума, чтобы вы могли присоединиться к нашему тосту без отвращения к его мерзкому вкусу.
— Благодарю вас, — сказал Гольф Раби. — Это допустимо.
Теперь к обществу обратился Кугель:
— Я — вельможа из Альмери, где являюсь наследником огромного древнего состояния. Борясь с несправедливостью, я перешёл дорогу злому волшебнику, который послал меня на север на верную смерть. Но он не учёл, что покорность не в моем характере. — Кугель обвёл глазами группу. Иванелло соломинкой щекотал мимов. Клиссум и Гольф Раби вполголоса спорили о воделевской доктрине изоптогенеза. Доктор Лаланк с Перруквилом обсуждали пивные Торкваля.
Надувшись, Кугель вернулся на своё место. Вармус, который разрабатывал маршрут вместе с Анском-Давеской, наконец заметил это и воскликнул:
— Молодец, Кугель! Очень интересно! Мадлик, полагаю, что ещё два кувшина вина экономического сорта мы можем себе позволить, все-таки не часто мы устраиваем такие праздники по пути. Лаланк, не хотите ли представить одну из своих сценок?
Доктор Лаланк взмахнул руками; девушки, поглощённые той чепухой, что нёс им Иванелло, не сразу, но все-таки заметили его знаки. Они вскочили на ноги и несколько минут демонстрировали какую-то головокружительную пляску.
Иванелло подошёл к доктору Лаланку и задал ему на ухо какой-то вопрос.
Доктор Лаланк нахмурился.
— Вопрос, конечно, бестактный или, по меньшей мере, чересчур откровенный, но ответ — «да».
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95