Он положил свободную руку на мою, так, чтобы прижать мою ладонь к своей руке. Теперь была моя очередь держать себя в руках. Но от этого мой пульс взлетел, отнюдь не по тем обычным причинам, по которым ускоряется пульс от прикосновения мужчины. Страх загнал пульс в глотку, будто я вот-вот задохнусь, подавившись леденцом. Я всеми силами старалась не выдать свой страх никак иначе. Не в угоду Олафу, а чтобы доктор не понял, что что-то не так.
Мой голос был ровным, когда я спросила у доктора:
-Не возражаете, если мы осмотрим тело?
-Я собрал все улики, что были на этом... теле, так что да.
Он заколебался на слове "тело", что у большинства патологоанатомов трудностей не вызывает. Тогда я поняла, что я торможу. Он знал этих людей, по крайней мере, некоторых из них. Проблема была в том, что последние несколько часов он вынужден был работать с телами людей, которых знал. Это трудно.
Я попыталась снять свою руку с руки Олафа, но он удержал ее своей второй рукой, прижав сверху. Мгновение мне казалось, что драки не избежать, но потом он убрал свою руку.
Я боролась с собой, чтобы не отойти подальше от него. Я прилагала все силы, что у меня были, чтобы не убежать в ужасе прочь. Рассматривание трупа, порезанного как этот, было для Олафа романтикой. Дерьмо, чертово дерьмо.
-Ты выглядишь бледной, Анита, - прошептал он.
Я облизнула пересохшие губы и сказала единственную вещь, о которой могла думать:
-Не прикасайся больше ко мне.
-Ты дотронулась до меня первая.
-Ты прав, моя ошибка. Этого больше не повторится.
-Надеюсь, что повторится, - прошептал он, наклонившись ко мне.
Это было последней каплей; я отошла подальше. Он заставил меня сдаться первой, что мало кому удавалось; но я просто не могла стоять рядом с порезанным трупом того мужчины, офицера полиции, зная, что Олаф воспринял моё прикосновение над трупом как прелюдию. О Боже мой, я не могла работать с этим человеком. Я ведь не могу, да?
-Проблемы? - Спросил доктор Мемфис, любопытно наблюдая то за одним, то за другим из нас. Он больше не злился, он был заинтригован. Я не была уверена, что это к лучшему.
-Никаких проблем, - сказала я.
-Никаких проблем, - повторил Олаф.
Мы вернулись к осмотру трупа, и тот факт, что созерцание разделанного трупа беспокоило меня гораздо меньше, чем созерцание живых глаз Олафа, говорило многое как об Олафе, так и обо мне. Я не была уверена, что именно, но что-то это значило. Что-то пугающее.
Глава 15
Я ожидала, что Олаф будет более расторопным с трупом, особенно теперь, когда ему дали зеленый свет, но он не спешил. Он исследовал раны кончиками пальцев, изящно, будто боялся разбудить мужчину или причинить ему боль. Сначала я думала, что у него просто избыток уважения к мертвецу. Возможно, это было следствие работы с военными или полицией. Начинаешь волей неволей уважать своих мертвецов. Но затем я поняла, что дело вовсе не в этом.
Когда он осматривал третью рану, повторяя одно и то же движение рукой, у меня возникла догадка. Сначала он прощупывал края раны пальцами, потом вокруг раны, погружая пальцы глубже, но все еще оставался невероятно нежным. Обводя края раны повторно, он погружал два пальца глубоко в рану. Это не было плавным движением, скорее, будто он проталкивался сквозь что-то, что препятствовало скольжению, но он вновь ощупывал края.
Наконец, он погрузил два пальца в рану так глубоко, что та издала негромкий хлюпающий звук. Когда он сделал это, он закрыл глаза, прислушиваясь, будто этот звук мог ему о чем-то рассказать. Но я была уверена, что это не так. Он просто наслаждался этим звуком. Точно так же, как все мы прикрываем глаза, наслаждаясь звуками любимой мелодии. Закрываете глаза, чтобы зрение не мешало, улавливая нюансы звуков.
Когда он добрался до четвертой раны, я хотела запротестовать, но Мемфис опередил меня.
-Какова конечная цель того, что вы делаете, маршал Джеффрис? - его тон явно говорил о том, что он сомневался в наличии таковой цели.
-Каждая рана, которую я осмотрел, была сделана разными клинками. Две из низ были сделаны чем-то, у чего было кривое лезвие. Первая была нанесена более распространенным ножом.
Мемфис и я, оба уставились на Олафа, будто он говорил на другом языке. Я думаю, ни один из нас не ожидал ничего полезного от лапанья трупа. Проклятье.
-Это действительно так, - подтвердил Мемфис. Доктор смерил взглядом большого парня и, наконец, покачал головой, - Вы смогли сказать это только по ощупыванию ран пальцами?
-Да, - ответил Олаф.
-Я бы сказал, что определить это, полагаясь на то, что вы только что сделали, невозможно, но вы правы. Возможно, вы сможете помочь поймать нам этого... ублюдка, - я задалась вопросом, что он хотел сказать до того, как выбрал слово "ублюдок", или же он просто был одним из тех, кто нечасто сквернословит и нуждается в практике? Я была с радостью помогла ему попрактиковаться.
-Я распознаю клинки, - сказал Олаф своим обычным пустым голосом, хотя если у вас столь низкий голос, "пустота" приобретает немного рычащий оттенок.
-Хотите увидеть все целиком? - спросил Мемфис.
-Все целиком? - переспросил Олаф.
-Он имеет в виду, нужно ли нам осмотреть оставшуюся часть тела? - пояснила я.
Олаф только кивнул, не удостоив нас словами, с безразличным видом.
Я не была уверена, что хочу смотреть на раны ниже талии, но отказаться я не могла. Что, если я спасую и не стану смотреть, а там окажется жизненно важная улика? Какая-то метафизическая фишка, которую Олаф просто не увидит и доктор тоже, а я смогла бы рассказать, что это? Олаф был знаком с работой ножа куда более тесно, чем, надеюсь, когда-либо придётся мне. Но метафизику я знала лучше. В некотором смысле, из Эдуарда, который ощущал метафизику вполне прилично для человека, у которого к ней вообще нет способностей, и Бернардо, который, строго говоря, был парнем "что увижу, в то и выстрелю", получалась хорошая команда для осмотра трупов. И, как ни странно, но и я, и Олаф, тоже вписывались в нее. У каждого из нас были навыки, которых не было у других, и вместе мы могли разузнать больше, чем по отдельности; не менее тревожащей мыслью было признать, что это правда.
Раны тянулись вниз по телу. Я не знаю, почему меня всегда так тревожат ранения половых органов, но это так. Там не было ничего особенного, простой порез, пересекающий его пах. Это не было увечьем, преследующим целью искалечить его, просто ещё один порез. Тем не менее, мне всё ещё хотелось отвернуться. Может, все дело было в предрассудках о наготе, в которых меня воспитывали, но мне казалось неправильным на это смотреть. Вы считаете, что я должна была бы уже преодолеть эти рамки, но я пока не сумела. Сексуальные увечья, даже непреднамеренные, продолжали меня смущать.
Олаф потянулся к телу, и в течение одного ужасного момента я считала, что он тянется туда, но он переключился на осмотр раны на бедре.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153
Мой голос был ровным, когда я спросила у доктора:
-Не возражаете, если мы осмотрим тело?
-Я собрал все улики, что были на этом... теле, так что да.
Он заколебался на слове "тело", что у большинства патологоанатомов трудностей не вызывает. Тогда я поняла, что я торможу. Он знал этих людей, по крайней мере, некоторых из них. Проблема была в том, что последние несколько часов он вынужден был работать с телами людей, которых знал. Это трудно.
Я попыталась снять свою руку с руки Олафа, но он удержал ее своей второй рукой, прижав сверху. Мгновение мне казалось, что драки не избежать, но потом он убрал свою руку.
Я боролась с собой, чтобы не отойти подальше от него. Я прилагала все силы, что у меня были, чтобы не убежать в ужасе прочь. Рассматривание трупа, порезанного как этот, было для Олафа романтикой. Дерьмо, чертово дерьмо.
-Ты выглядишь бледной, Анита, - прошептал он.
Я облизнула пересохшие губы и сказала единственную вещь, о которой могла думать:
-Не прикасайся больше ко мне.
-Ты дотронулась до меня первая.
-Ты прав, моя ошибка. Этого больше не повторится.
-Надеюсь, что повторится, - прошептал он, наклонившись ко мне.
Это было последней каплей; я отошла подальше. Он заставил меня сдаться первой, что мало кому удавалось; но я просто не могла стоять рядом с порезанным трупом того мужчины, офицера полиции, зная, что Олаф воспринял моё прикосновение над трупом как прелюдию. О Боже мой, я не могла работать с этим человеком. Я ведь не могу, да?
-Проблемы? - Спросил доктор Мемфис, любопытно наблюдая то за одним, то за другим из нас. Он больше не злился, он был заинтригован. Я не была уверена, что это к лучшему.
-Никаких проблем, - сказала я.
-Никаких проблем, - повторил Олаф.
Мы вернулись к осмотру трупа, и тот факт, что созерцание разделанного трупа беспокоило меня гораздо меньше, чем созерцание живых глаз Олафа, говорило многое как об Олафе, так и обо мне. Я не была уверена, что именно, но что-то это значило. Что-то пугающее.
Глава 15
Я ожидала, что Олаф будет более расторопным с трупом, особенно теперь, когда ему дали зеленый свет, но он не спешил. Он исследовал раны кончиками пальцев, изящно, будто боялся разбудить мужчину или причинить ему боль. Сначала я думала, что у него просто избыток уважения к мертвецу. Возможно, это было следствие работы с военными или полицией. Начинаешь волей неволей уважать своих мертвецов. Но затем я поняла, что дело вовсе не в этом.
Когда он осматривал третью рану, повторяя одно и то же движение рукой, у меня возникла догадка. Сначала он прощупывал края раны пальцами, потом вокруг раны, погружая пальцы глубже, но все еще оставался невероятно нежным. Обводя края раны повторно, он погружал два пальца глубоко в рану. Это не было плавным движением, скорее, будто он проталкивался сквозь что-то, что препятствовало скольжению, но он вновь ощупывал края.
Наконец, он погрузил два пальца в рану так глубоко, что та издала негромкий хлюпающий звук. Когда он сделал это, он закрыл глаза, прислушиваясь, будто этот звук мог ему о чем-то рассказать. Но я была уверена, что это не так. Он просто наслаждался этим звуком. Точно так же, как все мы прикрываем глаза, наслаждаясь звуками любимой мелодии. Закрываете глаза, чтобы зрение не мешало, улавливая нюансы звуков.
Когда он добрался до четвертой раны, я хотела запротестовать, но Мемфис опередил меня.
-Какова конечная цель того, что вы делаете, маршал Джеффрис? - его тон явно говорил о том, что он сомневался в наличии таковой цели.
-Каждая рана, которую я осмотрел, была сделана разными клинками. Две из низ были сделаны чем-то, у чего было кривое лезвие. Первая была нанесена более распространенным ножом.
Мемфис и я, оба уставились на Олафа, будто он говорил на другом языке. Я думаю, ни один из нас не ожидал ничего полезного от лапанья трупа. Проклятье.
-Это действительно так, - подтвердил Мемфис. Доктор смерил взглядом большого парня и, наконец, покачал головой, - Вы смогли сказать это только по ощупыванию ран пальцами?
-Да, - ответил Олаф.
-Я бы сказал, что определить это, полагаясь на то, что вы только что сделали, невозможно, но вы правы. Возможно, вы сможете помочь поймать нам этого... ублюдка, - я задалась вопросом, что он хотел сказать до того, как выбрал слово "ублюдок", или же он просто был одним из тех, кто нечасто сквернословит и нуждается в практике? Я была с радостью помогла ему попрактиковаться.
-Я распознаю клинки, - сказал Олаф своим обычным пустым голосом, хотя если у вас столь низкий голос, "пустота" приобретает немного рычащий оттенок.
-Хотите увидеть все целиком? - спросил Мемфис.
-Все целиком? - переспросил Олаф.
-Он имеет в виду, нужно ли нам осмотреть оставшуюся часть тела? - пояснила я.
Олаф только кивнул, не удостоив нас словами, с безразличным видом.
Я не была уверена, что хочу смотреть на раны ниже талии, но отказаться я не могла. Что, если я спасую и не стану смотреть, а там окажется жизненно важная улика? Какая-то метафизическая фишка, которую Олаф просто не увидит и доктор тоже, а я смогла бы рассказать, что это? Олаф был знаком с работой ножа куда более тесно, чем, надеюсь, когда-либо придётся мне. Но метафизику я знала лучше. В некотором смысле, из Эдуарда, который ощущал метафизику вполне прилично для человека, у которого к ней вообще нет способностей, и Бернардо, который, строго говоря, был парнем "что увижу, в то и выстрелю", получалась хорошая команда для осмотра трупов. И, как ни странно, но и я, и Олаф, тоже вписывались в нее. У каждого из нас были навыки, которых не было у других, и вместе мы могли разузнать больше, чем по отдельности; не менее тревожащей мыслью было признать, что это правда.
Раны тянулись вниз по телу. Я не знаю, почему меня всегда так тревожат ранения половых органов, но это так. Там не было ничего особенного, простой порез, пересекающий его пах. Это не было увечьем, преследующим целью искалечить его, просто ещё один порез. Тем не менее, мне всё ещё хотелось отвернуться. Может, все дело было в предрассудках о наготе, в которых меня воспитывали, но мне казалось неправильным на это смотреть. Вы считаете, что я должна была бы уже преодолеть эти рамки, но я пока не сумела. Сексуальные увечья, даже непреднамеренные, продолжали меня смущать.
Олаф потянулся к телу, и в течение одного ужасного момента я считала, что он тянется туда, но он переключился на осмотр раны на бедре.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153