Даже после ухода на пенсию Айрин продолжала поддерживать связь с библиотекой, прилагала титанические усилия для расширения фондов, агитировала добровольцев сдавать ненужные книги, заботилась о деятельности попечительского совета, организовывала книжные и журнальные распродажи. Собственно говоря, именно Айрин и обратилась тогда к Триш за помощью.
Женщины моментально нашли общий язык.
Конечно, между ними существовала разница в целое поколение, но Айрин была в курсе всех политических и культурных событий, и, несмотря на свой безграничный энтузиазм по отношению к чему бы то ни было, имела гораздо больше общего с Триш, нежели с закосневшими добровольцами ее возраста.
Триш вышла из машины и поднялась на затянутую сеткой веранду. На стук из кухни послышался голос Айрин.
- Входите! Дверь не заперта!
Триш вошла внутрь. Дом Айрин был полон антиквариата, хотя в годы приобретения ни одна из этих вещей антиквариатом считаться не могла. Большую часть прихожей занимала напольная вешалка: в гостиной, помимо старинных книжных шкафов и горок с фарфором, стояла старинная виктрола и великолепный кабинетный рояль. На застекленных полочках вдоль стены красовались фарфоровые фигурки, собранные за последние полвека.
Дом был теплый, уютный, полный цветущих растений, и Трития всегда чувствовала себя здесь счастливой, она будто попадала в убежище, защищенное от внешнего мира.
Айрин занималась тем, что отщипывала листики от большого пучка сушеных растений.
Она любила заваривать чай из мяты и различных цветов, которые выращивала в своем садике. Получался восхитительный напиток, который, к сожалению. Дуг и Билли иначе, чем травой, именовать отказывались. Пожилая леди повернулась навстречу Триш, пальцы ее продолжали уверенно выбирать листочки и стебельки, словно действовали сами по себе, безотносительно намерений их владелицы.
- Как дела, милочка? Сколько мы с тобой не виделись - две или три недели?
Триш улыбнулась. Айрин была единственным человеком, который употреблял словечки типа "милочка" или "дорогуша", умудряясь не придавать им оттенок приторности или снисходительности.
- Все хорошо.
- А выглядишь ты усталой. Я бы даже сказала - несколько зачахшей.
- Стресс, - решила не вдаваться в подробности Триш.
Хозяйка перестала обрывать листья и отерла вспотевший лоб подолом передника.
- Дуг?
- Нет, дело совсем не в этом. Скорее... - Триш запнулась. - Даже не знаю, в чем дело.
- Утром получила твою открыточку.
- Открытку? - В мозгу Триш моментально вспыхнул красный сигнал опасности. Она не посылала Айрин никаких открыток.
- Да, я долго смеялась, хотя не поняла, почему ты так написала. Я вполне здорова.
Триш охватил уже знакомый страх; было такое ощущение, что она снова окунулась в тревожную атмосферу недавних дней. Она огляделась. Кухня внезапно показалась ей странной, даже свет, льющийся из окна, был каким-то не правильным.
- Я ничего не посылала.
Пожилая дама нахмурилась. Некоторое время она молча машинально перебирала траву, потом произнесла:
- Этого я и боялась.
В голосе ее не было ни тени эмоций. Простая констатация факта.
Трития подошла к угловому диванчику и присела.
- Значит, вы тоже знаете?..
- О чем?
- О почтальоне.
Айрин бросила свое занятие и села напротив гостьи.
- Его самого я не видела. Но как не заметить, что с почтой творится что-то неладное? Я получаю письма от людей, с которыми не виделась годами. Можно сказать - десятилетиями. От людей, которых считала уже умершими. Одно письмо пришло от Сью, из библиотеки, но Сью ничего мне не посылала.
- Это происходит со всеми, - кивнула Триш.
- Но никто не желает говорить об этом. В самом начале я позвонила Ховарду, решила пожаловаться, но он был в таких расстроенных чувствах, что не очень-то понял, о чем я толкую. Тогда я решила после обеда съездить на почту, а там этот новый сотрудник сказал, что Ховард заболел и уехал домой. - Айрин покачала головой. - Никогда не думала, что Ховард Кроуэлл может заболеть.
- Я тоже, - вставила Трития.
- Последние несколько дней я получаю открытки от разных людей с пожеланиями скорейшего выздоровления, - улыбнулась хозяйка. - Сначала подумала, что мой врач наговорил им какие-то глупости. Странная шутка, если это вообще можно назвать шуткой. Судя по текстам, друзья считали, что у меня сердечный приступ. Я всем перезванивала, сообщала, что со мной все в порядке, а они объясняли, что не посылали мне никаких открыток.
- Я тоже не посылала.
- Да, ты уже говорила. - Айрин отвернулась к окну. За стеклом колибри на секунду зависла над веткой жимолости, потом метнулась в сторону и исчезла. - Я решила не обращать внимания. К счастью, сейчас это все прекратилось.
Трития нахмурилась. Такое пассивное поведение для Айрин совершенно не характерно.
Она не могла быть "счастлива" от того, что нечто просто прекратилось.
- Вы с тех пор видели Ховарда?
Айрин отрицательно покачала головой.
- А ты?
Триш тоже с ним не общалась, хотя и не могла четко определить причину. Она уже знала, что Ховард ничего не писал Элен Ронде, тем не менее не могла окончательно избавиться от первоначального чувства обиды на поразившее ее в тот момент двуличие почтмейстера.
Надо сделать над собой усилие и заехать к Ховарду на обратном пути.
- Давай лучше поговорим о чем-нибудь другом, - предложила Айрин, вставая. - Что, у нас других дел нет?
Это тоже было совсем на нее не похоже. Трития внимательно взглянула на собеседницу и увидела перед собой совершенно незнакомую женщину. Испуганную женщину. Тревожный огонек опасности уже полыхал вовсю, и к нему добавился вой сирен.
- Вы говорили еще кому-нибудь?
- Давай об этом больше не будем, - жестко повторила Айрин.
Трития несколько раз объехала квартал, прежде чем припарковаться перед зданием почты. Некоторое время она еще посидела в машине, потом усилием воли заставила себя выйти наружу.
Стоянка была практически пуста - лишь одна легковушка и один пикап были припаркованы по соседству. Ничего странного в этом Триш не углядела - середина дня. Но то, что на скамеечках рядом с почтой не сидели старики, которые целые дни проводили на этом, месте, ее встревожило.
Она вошла в здание. У кассы стоял единственный посетитель - пожилой седоусый мужчина. Его обслуживал новый почтальон. С близкого расстояния его ярко-рыжие волосы выглядели угрожающе, особенно в сочетании с невыразительными чертами бледного лица. Ховарда нигде не было. Триш попробовала заглянуть в служебное помещение, которое отделяла от стойки небольшая перегородка, чтобы проверить, но ничего не увидела.
Поэтому она огляделась по сторонам. Помещение заметно изменилось. Вместо плаката о воинской повинности, который всегда располагался на самом видном месте, плаката, изображавшего кроткого вида юношу, сидящего на стуле рядом с симпатичной девушкой, был наклеен другой.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85
Женщины моментально нашли общий язык.
Конечно, между ними существовала разница в целое поколение, но Айрин была в курсе всех политических и культурных событий, и, несмотря на свой безграничный энтузиазм по отношению к чему бы то ни было, имела гораздо больше общего с Триш, нежели с закосневшими добровольцами ее возраста.
Триш вышла из машины и поднялась на затянутую сеткой веранду. На стук из кухни послышался голос Айрин.
- Входите! Дверь не заперта!
Триш вошла внутрь. Дом Айрин был полон антиквариата, хотя в годы приобретения ни одна из этих вещей антиквариатом считаться не могла. Большую часть прихожей занимала напольная вешалка: в гостиной, помимо старинных книжных шкафов и горок с фарфором, стояла старинная виктрола и великолепный кабинетный рояль. На застекленных полочках вдоль стены красовались фарфоровые фигурки, собранные за последние полвека.
Дом был теплый, уютный, полный цветущих растений, и Трития всегда чувствовала себя здесь счастливой, она будто попадала в убежище, защищенное от внешнего мира.
Айрин занималась тем, что отщипывала листики от большого пучка сушеных растений.
Она любила заваривать чай из мяты и различных цветов, которые выращивала в своем садике. Получался восхитительный напиток, который, к сожалению. Дуг и Билли иначе, чем травой, именовать отказывались. Пожилая леди повернулась навстречу Триш, пальцы ее продолжали уверенно выбирать листочки и стебельки, словно действовали сами по себе, безотносительно намерений их владелицы.
- Как дела, милочка? Сколько мы с тобой не виделись - две или три недели?
Триш улыбнулась. Айрин была единственным человеком, который употреблял словечки типа "милочка" или "дорогуша", умудряясь не придавать им оттенок приторности или снисходительности.
- Все хорошо.
- А выглядишь ты усталой. Я бы даже сказала - несколько зачахшей.
- Стресс, - решила не вдаваться в подробности Триш.
Хозяйка перестала обрывать листья и отерла вспотевший лоб подолом передника.
- Дуг?
- Нет, дело совсем не в этом. Скорее... - Триш запнулась. - Даже не знаю, в чем дело.
- Утром получила твою открыточку.
- Открытку? - В мозгу Триш моментально вспыхнул красный сигнал опасности. Она не посылала Айрин никаких открыток.
- Да, я долго смеялась, хотя не поняла, почему ты так написала. Я вполне здорова.
Триш охватил уже знакомый страх; было такое ощущение, что она снова окунулась в тревожную атмосферу недавних дней. Она огляделась. Кухня внезапно показалась ей странной, даже свет, льющийся из окна, был каким-то не правильным.
- Я ничего не посылала.
Пожилая дама нахмурилась. Некоторое время она молча машинально перебирала траву, потом произнесла:
- Этого я и боялась.
В голосе ее не было ни тени эмоций. Простая констатация факта.
Трития подошла к угловому диванчику и присела.
- Значит, вы тоже знаете?..
- О чем?
- О почтальоне.
Айрин бросила свое занятие и села напротив гостьи.
- Его самого я не видела. Но как не заметить, что с почтой творится что-то неладное? Я получаю письма от людей, с которыми не виделась годами. Можно сказать - десятилетиями. От людей, которых считала уже умершими. Одно письмо пришло от Сью, из библиотеки, но Сью ничего мне не посылала.
- Это происходит со всеми, - кивнула Триш.
- Но никто не желает говорить об этом. В самом начале я позвонила Ховарду, решила пожаловаться, но он был в таких расстроенных чувствах, что не очень-то понял, о чем я толкую. Тогда я решила после обеда съездить на почту, а там этот новый сотрудник сказал, что Ховард заболел и уехал домой. - Айрин покачала головой. - Никогда не думала, что Ховард Кроуэлл может заболеть.
- Я тоже, - вставила Трития.
- Последние несколько дней я получаю открытки от разных людей с пожеланиями скорейшего выздоровления, - улыбнулась хозяйка. - Сначала подумала, что мой врач наговорил им какие-то глупости. Странная шутка, если это вообще можно назвать шуткой. Судя по текстам, друзья считали, что у меня сердечный приступ. Я всем перезванивала, сообщала, что со мной все в порядке, а они объясняли, что не посылали мне никаких открыток.
- Я тоже не посылала.
- Да, ты уже говорила. - Айрин отвернулась к окну. За стеклом колибри на секунду зависла над веткой жимолости, потом метнулась в сторону и исчезла. - Я решила не обращать внимания. К счастью, сейчас это все прекратилось.
Трития нахмурилась. Такое пассивное поведение для Айрин совершенно не характерно.
Она не могла быть "счастлива" от того, что нечто просто прекратилось.
- Вы с тех пор видели Ховарда?
Айрин отрицательно покачала головой.
- А ты?
Триш тоже с ним не общалась, хотя и не могла четко определить причину. Она уже знала, что Ховард ничего не писал Элен Ронде, тем не менее не могла окончательно избавиться от первоначального чувства обиды на поразившее ее в тот момент двуличие почтмейстера.
Надо сделать над собой усилие и заехать к Ховарду на обратном пути.
- Давай лучше поговорим о чем-нибудь другом, - предложила Айрин, вставая. - Что, у нас других дел нет?
Это тоже было совсем на нее не похоже. Трития внимательно взглянула на собеседницу и увидела перед собой совершенно незнакомую женщину. Испуганную женщину. Тревожный огонек опасности уже полыхал вовсю, и к нему добавился вой сирен.
- Вы говорили еще кому-нибудь?
- Давай об этом больше не будем, - жестко повторила Айрин.
Трития несколько раз объехала квартал, прежде чем припарковаться перед зданием почты. Некоторое время она еще посидела в машине, потом усилием воли заставила себя выйти наружу.
Стоянка была практически пуста - лишь одна легковушка и один пикап были припаркованы по соседству. Ничего странного в этом Триш не углядела - середина дня. Но то, что на скамеечках рядом с почтой не сидели старики, которые целые дни проводили на этом, месте, ее встревожило.
Она вошла в здание. У кассы стоял единственный посетитель - пожилой седоусый мужчина. Его обслуживал новый почтальон. С близкого расстояния его ярко-рыжие волосы выглядели угрожающе, особенно в сочетании с невыразительными чертами бледного лица. Ховарда нигде не было. Триш попробовала заглянуть в служебное помещение, которое отделяла от стойки небольшая перегородка, чтобы проверить, но ничего не увидела.
Поэтому она огляделась по сторонам. Помещение заметно изменилось. Вместо плаката о воинской повинности, который всегда располагался на самом видном месте, плаката, изображавшего кроткого вида юношу, сидящего на стуле рядом с симпатичной девушкой, был наклеен другой.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85