Я вот все думаю, может быть, идея Кевина не так уж и абсурдна. Возможно, мы сможем их всех как-нибудь отрезвить?
Холбрук снисходительно посмотрел на нее.
– Ну и как же ты предлагаешь это осуществить?
– Мы перекроем их источники снабжения вином.
Кевин фыркнул.
– Здесь, в Напе? Это несерьезно.
– Вином фирмы Аданем. Это единственное вино, которое на них действует. – Она посмотрела на Холбрука. – Верно?
Учитель утвердительно кивнул.
– В любом случае мы должны организовать на заводе пожар. Понимаете, мы спалим это хранилище. Думаю, у них вряд ли хватило разума создать какой-нибудь запасной источник.
– В этом есть логика, – признался Холбрук.
Кевин встал.
– Так чего же мы ждем? Пошли.
– Не так быстро, – сказал Холбрук.
– Что значит «не так быстро»? Мы поедем туда именно сейчас и сделаем то, что нужно.
– Но ведь совсем недавно мы собирались нейтрализовать ее матерей.
– Это предложение… оно даже лучше. Проще. Спалим завод, к чертям собачьим, и нам даже не придется никого убивать.
– Сейчас уже четвертый час. Не подождать ли до завтра?
– Есть еще одна вещь, которую я забыла вам сказать, – тихо заметила Пенелопа. – У нас очень мало времени. Гораздо меньше, чем вам кажется. Появился виноград, новый виноград, который они посадили, и сейчас он уже готов для сбора.
– Но ведь прошло всего несколько дней, – сказал Кевин.
– Урожай, – задумчиво произнес Холбрук. – А скоро время главного праздника вина.
– И у них появится возможность сделать новое вино, – добавил Кевин.
– Я могу туда проникнуть, – предложила Пенелопа. – Я могу поджечь бикфордов шнур или то, что вы соорудите вместо него. Они… они мне доверяют. Считают, что я такая же, как они. Поэтому меня никто не тронет.
– Все?
– Не знаю, как насчет всех, но… – Она глубоко вздохнула. – Я менада. По-видимому, они это чувствуют.
– Разве ты не говорила сама, что во время похищения матери тебя чем-то опаивали? Выходит, они все-таки не считали тебя своей.
– Я сделала всего несколько маленьких глотков. Просто притворилась, что пью. Мне удалось их обмануть.
– Ну, я не знаю, – засомневался Холбрук.
– У нас нет альтернативы.
– Но чтобы виноград поспел за два дня?
Пенелопа посмотрела на учителя и кивнула.
– В таком случае нам следует поторопиться. – Холбрук направился к входной двери. – Давайте закончим погрузку машины.
– Поешь чего-нибудь, – сказал Кевин Пенелопе, увидев, что та сделала движение, чтобы последовать во двор за учителем. – Попей хотя бы.
Она грустно улыбнулась.
– Вина, что ли, выпить?
– Не смешно, – бросил он и направился к двери.
Она поспешила на кухню. Во внезапно притихшем доме были отчетливо слышны крики Джека в спальне. Он кричал не переставая, это был какой-то сплошной стон и поскуливание, а когда Кевин с Холбруком вышли во двор, звуки стали еще отчетливее. Пенелопа слышала также, как Холбрук переговаривается с Кевином у гаража – они быстро загружали в машину ящики, – но безумное бормотание полицейского переносить было невозможно.
Оно было зловещим.
Пенелопа быстро открыла холодильник, схватила банку коки, коробку с какой-то едой, не взглянув даже с какой. Схватила сахар.
И скорее во двор, подальше от нестерпимых воплей полицейского.
– И что же в этих ящиках? – спросила она, подходя к машине.
– Газолин, – ответил Кевин. – И тряпки.
– Старые газеты, – добавил Холбрук. – В общем, все, что хорошо воспламеняется.
Она ожидала от них чего-то более профессионального и не скрыла разочарования:
– Я думала, вы будете применять какие-нибудь взрывчатые вещества или что-нибудь в этом роде.
– Я учитель, а не террорист. – Холбрук захлопнул крышку багажника. – Давай садись.
Пенелопа оглянулась на дом.
– Может быть, вам… следует его запереть? Джек…
– Давай же, садись. Я хочу, чтобы мы сделали это побыстрее.
Кевин открыл дверцу машины.
– Пока еще не сдали нервы?
– Что-то вроде этого, – подтвердил Холбрук. – Садитесь и поехали.
* * *
На винном заводе везде были видны следы бойни. Невероятной, жуткой.
Пенелопа, даже после всего того, что видела, была шокирована размахом резни.
Добраться туда им удалось сравнительно легко. Несколько улиц были блокированы старыми заторами, что заставило их объезжать. Никаких новых разрушений, никаких новых пожаров. Напа уже не существовала. Это был призрак города, напоминающий страшные кадры Второй мировой войны, город, разрушенный бомбежкой, все жители которого погибли, а те немногие, кому удалось спастись, ушли. Никаких проблем по дороге они не встретили.
Это тревожило Пенелопу. С момента возрождения Диониса в дневное время на улицах они вообще видели очень мало людей, но сам город все равно мертвым не казался. Где-то что-то все время конвульсивно трепыхалось. Он напоминал площадку для игр каких-то злых и шкодливых детей, которые ушли поспать и пока еще не вернулись к игре.
Но теперь создалось впечатление какой-то заброшенности, и она не могла избавиться от мысли, что все обитатели города собрались где-то в одном месте, скорее всего возле своего бога, готовясь к празднику. Она подумала, что это весьма вероятно, и надеялась – и даже молилась, – чтобы Дионис оставался на своем месте, там, где была ярмарка, и не возвращался на винный завод. Им сейчас нужно время, и чем больше, тем лучше.
Дионис.
Она думала о нем сейчас, как о Дионисе. Дион еще присутствовал где-то там, внутри, но после встречи с богом, она не могла больше воспринимать Диониса как Диона, но в другом обличье. Нет, это были два совершенно различных организма. Причем некое существо, называющее себя Дионисом, присвоило себе всего Диона и запрятало его в свою оболочку.
Дорога на винный завод была усеяна мусором и обломками, но до самых ворот мертвых тел им не попалось. Вначале Пенелопа не обратила серьезного внимания на штабеля каких-то предметов, уложенных на обочине дороги. В последние несколько дней они видела много трупов, так что, можно сказать, пригляделась. Но тут было нечто совсем другое, искаженное, неправильное, причем всех цветов: красного, зеленого, голубого, пурпурного. Она более внимательно присмотрелась из окна машины к телам и увидела, что некоторые из них… изменены, переделаны. Вон там мужчина с телом лягушки, женщина, у которой вместо рук клешни омара, ребенок с хоботом и бивнями слона. Многие из мертвецов были окровавлены, но столько же – без единого пятнышка. Они лежали, свернувшись в эмбриональных позах, или изогнутые под какими-то странными, необычными углами. Видимо, эти люди умерли в разгар свершавшейся с ними метаморфозы, которая и стала причиной их смерти.
Именно то, как они умерли, тревожило ее больше, чем само убийство. Она отвернулась и начала смотреть только прямо.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110
Холбрук снисходительно посмотрел на нее.
– Ну и как же ты предлагаешь это осуществить?
– Мы перекроем их источники снабжения вином.
Кевин фыркнул.
– Здесь, в Напе? Это несерьезно.
– Вином фирмы Аданем. Это единственное вино, которое на них действует. – Она посмотрела на Холбрука. – Верно?
Учитель утвердительно кивнул.
– В любом случае мы должны организовать на заводе пожар. Понимаете, мы спалим это хранилище. Думаю, у них вряд ли хватило разума создать какой-нибудь запасной источник.
– В этом есть логика, – признался Холбрук.
Кевин встал.
– Так чего же мы ждем? Пошли.
– Не так быстро, – сказал Холбрук.
– Что значит «не так быстро»? Мы поедем туда именно сейчас и сделаем то, что нужно.
– Но ведь совсем недавно мы собирались нейтрализовать ее матерей.
– Это предложение… оно даже лучше. Проще. Спалим завод, к чертям собачьим, и нам даже не придется никого убивать.
– Сейчас уже четвертый час. Не подождать ли до завтра?
– Есть еще одна вещь, которую я забыла вам сказать, – тихо заметила Пенелопа. – У нас очень мало времени. Гораздо меньше, чем вам кажется. Появился виноград, новый виноград, который они посадили, и сейчас он уже готов для сбора.
– Но ведь прошло всего несколько дней, – сказал Кевин.
– Урожай, – задумчиво произнес Холбрук. – А скоро время главного праздника вина.
– И у них появится возможность сделать новое вино, – добавил Кевин.
– Я могу туда проникнуть, – предложила Пенелопа. – Я могу поджечь бикфордов шнур или то, что вы соорудите вместо него. Они… они мне доверяют. Считают, что я такая же, как они. Поэтому меня никто не тронет.
– Все?
– Не знаю, как насчет всех, но… – Она глубоко вздохнула. – Я менада. По-видимому, они это чувствуют.
– Разве ты не говорила сама, что во время похищения матери тебя чем-то опаивали? Выходит, они все-таки не считали тебя своей.
– Я сделала всего несколько маленьких глотков. Просто притворилась, что пью. Мне удалось их обмануть.
– Ну, я не знаю, – засомневался Холбрук.
– У нас нет альтернативы.
– Но чтобы виноград поспел за два дня?
Пенелопа посмотрела на учителя и кивнула.
– В таком случае нам следует поторопиться. – Холбрук направился к входной двери. – Давайте закончим погрузку машины.
– Поешь чего-нибудь, – сказал Кевин Пенелопе, увидев, что та сделала движение, чтобы последовать во двор за учителем. – Попей хотя бы.
Она грустно улыбнулась.
– Вина, что ли, выпить?
– Не смешно, – бросил он и направился к двери.
Она поспешила на кухню. Во внезапно притихшем доме были отчетливо слышны крики Джека в спальне. Он кричал не переставая, это был какой-то сплошной стон и поскуливание, а когда Кевин с Холбруком вышли во двор, звуки стали еще отчетливее. Пенелопа слышала также, как Холбрук переговаривается с Кевином у гаража – они быстро загружали в машину ящики, – но безумное бормотание полицейского переносить было невозможно.
Оно было зловещим.
Пенелопа быстро открыла холодильник, схватила банку коки, коробку с какой-то едой, не взглянув даже с какой. Схватила сахар.
И скорее во двор, подальше от нестерпимых воплей полицейского.
– И что же в этих ящиках? – спросила она, подходя к машине.
– Газолин, – ответил Кевин. – И тряпки.
– Старые газеты, – добавил Холбрук. – В общем, все, что хорошо воспламеняется.
Она ожидала от них чего-то более профессионального и не скрыла разочарования:
– Я думала, вы будете применять какие-нибудь взрывчатые вещества или что-нибудь в этом роде.
– Я учитель, а не террорист. – Холбрук захлопнул крышку багажника. – Давай садись.
Пенелопа оглянулась на дом.
– Может быть, вам… следует его запереть? Джек…
– Давай же, садись. Я хочу, чтобы мы сделали это побыстрее.
Кевин открыл дверцу машины.
– Пока еще не сдали нервы?
– Что-то вроде этого, – подтвердил Холбрук. – Садитесь и поехали.
* * *
На винном заводе везде были видны следы бойни. Невероятной, жуткой.
Пенелопа, даже после всего того, что видела, была шокирована размахом резни.
Добраться туда им удалось сравнительно легко. Несколько улиц были блокированы старыми заторами, что заставило их объезжать. Никаких новых разрушений, никаких новых пожаров. Напа уже не существовала. Это был призрак города, напоминающий страшные кадры Второй мировой войны, город, разрушенный бомбежкой, все жители которого погибли, а те немногие, кому удалось спастись, ушли. Никаких проблем по дороге они не встретили.
Это тревожило Пенелопу. С момента возрождения Диониса в дневное время на улицах они вообще видели очень мало людей, но сам город все равно мертвым не казался. Где-то что-то все время конвульсивно трепыхалось. Он напоминал площадку для игр каких-то злых и шкодливых детей, которые ушли поспать и пока еще не вернулись к игре.
Но теперь создалось впечатление какой-то заброшенности, и она не могла избавиться от мысли, что все обитатели города собрались где-то в одном месте, скорее всего возле своего бога, готовясь к празднику. Она подумала, что это весьма вероятно, и надеялась – и даже молилась, – чтобы Дионис оставался на своем месте, там, где была ярмарка, и не возвращался на винный завод. Им сейчас нужно время, и чем больше, тем лучше.
Дионис.
Она думала о нем сейчас, как о Дионисе. Дион еще присутствовал где-то там, внутри, но после встречи с богом, она не могла больше воспринимать Диониса как Диона, но в другом обличье. Нет, это были два совершенно различных организма. Причем некое существо, называющее себя Дионисом, присвоило себе всего Диона и запрятало его в свою оболочку.
Дорога на винный завод была усеяна мусором и обломками, но до самых ворот мертвых тел им не попалось. Вначале Пенелопа не обратила серьезного внимания на штабеля каких-то предметов, уложенных на обочине дороги. В последние несколько дней они видела много трупов, так что, можно сказать, пригляделась. Но тут было нечто совсем другое, искаженное, неправильное, причем всех цветов: красного, зеленого, голубого, пурпурного. Она более внимательно присмотрелась из окна машины к телам и увидела, что некоторые из них… изменены, переделаны. Вон там мужчина с телом лягушки, женщина, у которой вместо рук клешни омара, ребенок с хоботом и бивнями слона. Многие из мертвецов были окровавлены, но столько же – без единого пятнышка. Они лежали, свернувшись в эмбриональных позах, или изогнутые под какими-то странными, необычными углами. Видимо, эти люди умерли в разгар свершавшейся с ними метаморфозы, которая и стала причиной их смерти.
Именно то, как они умерли, тревожило ее больше, чем само убийство. Она отвернулась и начала смотреть только прямо.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110