Он вышел из кухни в холл и чуть не споткнулся о… голову девушки-подростка.
Крик, непроизвольно вырвавшийся из его груди, был жутким, мучительным и таким сильным, что у него заболело горло. Не в силах остановиться, он продолжал кричать, пока наверху не отворилась дверь спальни и не появились вначале мать, а за ней и отец. Абсолютно голые, пьяные и измазанные засохшей кровью, они начали спускаться.
Оба широко и похотливо ему улыбались.
Молодой человек помчался вон из дома, натыкаясь на мебель, спотыкаясь об обломки. Спрыгнул с крыльца веранды и бросился что есть силы через двор. Пенелопа уже завела машину и открыла дверцу. Он прыгнул на сиденье рядом с ней, и они быстро отъехали. Он посмотрел в заднее стекло, но родителей не было видно.
Затем повернулся вперед. Сердце бешено колотилось, руки дрожали, лицо дергалось.
У самой Пенелопы лицо было каменным.
– Что случилось?
Он глубоко вздохнул.
– Мои родители.
– Живы или мертвы?
– Живы.
Пенелопа кивнула. Больше он не сказал ничего.
Они свернули налево, на следующую улицу, затем снова налево, пока не выехали на Монтичелло.
– Допустим, мы получим откуда-нибудь помощь, допустим, позовем полицию, или Национальную гвардию, или кого угодно, но что они смогут сделать? – спросил Кевин. – Как смогут остановить все это?
Пенелопа покачала головой.
– Не знаю.
– Может быть, вообще ничего нельзя сделать. Может быть, они…
– Черт возьми, мы с тобой всего лишь школьники, хотя и выпускники! Откуда нам знать, как справиться со всем этим? Это их работа. Они будут знать, что делать. Что-нибудь придумают.
– Я не… я только не хочу, чтобы что-то случилось с моими родителями, – с трудом выдавил Кевин.
– Я знаю, – мягко ответила Пенелопа.
– Да, они пьяные, и сумасшедшие, и все такое. Но я не хочу, чтобы полиция их убивала.
– Я понимаю тебя и то, что ты чувствуешь.
Конечно, она знала. Ей ли не знать. Она сама была точно в таком же положении. Да нет же, хуже. Много хуже. Ее матери – ее матери, – они не только вовлечены во все это, но и являются причиной всего этого кошмара. Если кого-то и надо убить, расстрелять, разбомбить, так это их.
Пенелопе должно быть гораздо тяжелее, чем ему.
– Извини, – сказал он.
Она попыталась улыбнуться.
– Тебе не за что извиняться.
Улица Монтичелло перешла в шоссе, и Пенелопа повела машину на юг. Шоссе оказалось в лучшем состоянии, чем улицы, груды мусора и осколков находились на большем расстоянии друг от друга, и она решила, что можно увеличить скорость до 60 миль в час.
Их никто не обогнал, и ни единой машины не попалось навстречу. Кевин счел это ненормальным. Всего за одну ночь долина, казалось, опустела, нормальные люди покинули ее, остались только жертвы погромов и их насильники, а между ними метались он и Пенелопа.
Шоссе огибало небольшой холм; Пенелопа выехала из-за поворота и резко затормозила. Машину занесло, и, прежде чем остановиться, она несколько раз меняла направление. Шоссе перед ними было заблокировано – огромный завал, состоящий из нагроможденных друг на друга легковых машин, разбитых, опрокинутых грузовиков и… горящих тел.
Кевин, которого во время этих маневров бросило к лобовому стеклу, так и остался в этом положении, прилипнув к нему в немом ужасе. Тела, растерзанные во время безумств прошлой ночи, были расчленены: руки, ноги, головы, торсы. Горело пять костров, и вокруг них танцевали голые насильники, все с одинаково неподвижными взглядами на восторженных лицах.
Кто-то постучал в стекло Пенелопы, и она вскрикнула.
Кевин немедленно очнулся от ее крика. В окно смотрела пожилая женщина с измазанным кровью лицом, кажется, у нее было что-то поранено. Она по-идиотски засмеялась, а затем, глубоко вдохнув тяжелый, пахнущий тлением дым, произнесла:
– Ноуз хит! Контакт хай!
– Поворачиваем! – тихо проговорил Кевин. – Надо убираться отсюда, пока остальные не заметили.
Пенелопа кивнула и дала задний ход. Когда они отъехали на несколько метров, старуха принялась вопить, показывая на них, и из ближайшего круга, от костра, где тлели отрезанные человеческие ноги, вырвались несколько голых погромщиков и пустились в погоню за машиной.
Сердце Кевина бешено колотилось, он смотрел на преследующих их мужчин и женщин. Они бежали неестественно быстро – груди тряслись, возбужденные члены ударялись о ноги. Тупое выражение их лиц сменилось мрачной сосредоточенностью, и ему вдруг показалось, что их сейчас настигнут. Выволокут из машины, и разорвут на части, и каждую часть бросят в соответствующий костер, а пьяные погромщики будут танцевать вокруг.
Разворачиваясь, Пенелопа ударила по тормозам, вывернула руль, и они быстро помчались по шоссе в обратном направлении, оставив преследователей в темной дымке позади.
Кевин закашлялся. Дым от костров из человеческих тел проник в машину. Его тошнило. Он зажал ноздри, пытаясь дышать только ртом, но все время чувствовал в горле этот жуткий смрад и начал задыхаться.
Пенелопа потянулась и включила кондиционер.
– Боже мой, как это все ужасно, – сказала она.
Но Кевин заметил, что она чувствовала себя лучше, чем он, казалось, это зловоние на нее не действовало вовсе.
Он вобрал в себя прохладный отфильтрованный воздух, и тошнота прошла.
Машина замедлила ход, только когда они достигли того места, откуда выехали на шоссе.
– Что теперь? – спросила Пенелопа.
– Не знаю, – ответил он. – Может, нам попытаться поехать на север, но я могу спорить, что оба выезда из долины заблокированы.
– Значит, мы в ловушке? И выбраться отсюда не можем?
– А как насчет других дорог? – предложил Кевин. – Может, попробовать проскочить через Лесную долину и потом вкруговую до Валлехо? Или через Карнерос до Сономы?
– Мы можем попытаться, – сказала она. – Но в любом случае зря тратить время нам не следует.
– Ну а если там ничего не получится, что тогда?
Она пожала плечами.
– Пойдем пешком? Не знаю. Решим что-нибудь, когда дойдет дело.
Они оба оказались правы. С другой стороны, сразу же у Калистоги, шоссе перегораживала еще одна огромная свалка машин. Обе дороги на Соному и другие объездные пути, по которым они пытались проехать, были превращены в строго охраняемые посты.
– Эти люди ненормальные, это несомненно, – сказал Кевин после того, как они чудом избежали засады по дороге на озеро Берриесса, – но организованы они хорошо.
– Это Дион, – отозвалась Пенелопа. – Он не хочет, чтобы я уезжала.
На затылке у Кевина волосы стали дыбом.
После этого, направляясь снова к шоссе, они надолго замолкли и лишь внимательно высматривали по сторонам преследователей. «Интересно, как сейчас выглядит Дион? – подумал Кевин. – И вспомнит ли о наших прежних отношениях? Отпустит ли, сохраняя память о прежнем, если нас поймают?
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110